Леонид Беспамятных - Лицом к лицу с НАТО. ГСВГ. Сборник рассказов

© Леонид Беспамятных, 2019

ISBN 978-5-4496-7554-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Однажды присвоили мне очередное воинское звание капитана, сидим в кафе с друзьями по случаю «замачивания» новых звездочек.

Вспомнился тут случай из времен ГСВГ, куда я попал рядовым солдатом после окончания института в 1970 году. Это был первый призыв на срочную службу выпускников вузов. Попал в ракетный дивизион.

Командир каждое воскресенье устраивал кросс на пять километров. Бежали кросс и солдаты, и офицеры. Сам командир стоял на пригорке, рядом играл духовой оркестр.

Было время – я любил духовой оркестр. Помню, аж слезы навернулись на глазах, когда у военкомата в Свердловске оркестр грянул марш «Прощание славянки» и мы, призывники, стали грузиться в машины.

И если в поход

Страна позовёт

За край наш родной

Мы все пойдём в священный бой…

А после воскресных кроссов даже вспоминать неохота про духовой оркестр. Жара или промозглый холод, в песке увязают ноги в сапогах, а оркестр бубнит и бубнит одно и то же, сердце колотится, сил нет уже, прямо тягомотина…

– А ну, поднажали! -в спину кричит старшина.

В голове одна – единственная мысль – добежать до финиша! Мы – как муравьи. Бегу, а сам пытаюсь понять, зачем тут обязательно надо еще и оркестру играть…

«Вот выдался же денек! Такая жара, – думаю, – не кросс – маета. Скорей бы финиш, что ли?»

Круг, еще круг – и вот он, наконец, финиш. Командир разрешил передохнуть малость. Я прилег на траву, закинув руки под голову. Тут кто – то потрепал меня по плечу. Я открыл глаза и увидел, что это Женька, мой друг, по прозвищу – Балалайка, он играл в том оркестре на трубе. Тоже – деревенский, любил в свободное время тренькать на балалайке. Слух был среди ребят – он, якобы, на гражданке в филармонии работал, но когда его девушка вышла замуж – ушел, мол, с горя в армию. Я его никогда не расспрашивал о личной жизни.

«Не говорит, значит так надо», – рассуждал я…

Женьке хорошо, стоит сейчас со своей трубой в обнимку и зубы надо мной скалит:

– Вижу, кто – то у гвардейцев слюни распустил? Сочувствую… Давай, Леня, вставай…

– Не – е, не скажи… Побегал бы ты с мое, – огрызнулся я, – Тебе, Женька, хорошо – дуешь в свою трубу, никаких кроссов, марш – бросков.

– Во – во! – усмехнулся он, – По мне хоть и беги целый день. Кому – то надо и потеть, а мне – на дуде дудеть. Тоже не велика радость, я скажу, – под солнцем навытяжку стоять. Музыканты что – не люди?

Он оглянулся и сказал шепотом:

– Знаешь, мне цены тут нет, как – никак закончил музучилище, да еще ефрейтор. А ефрейтор в духовом оркестре, говорят, поважнее, чем полковник в пехоте. Слышал об этом?

– Так говорят артиллеристы, это я слышал… А в оркестре с ефрейтора какой спрос?

– Ничего – то ты, Леня, в музыке не смыслишь, – обиженно сжав губы, ответил Женька.

«Стройся!» – раздалась команда старшины.

– Когда – нибудь и ты испробуешь, как в жару бежать в полной аммуниции и с автоматом, помяни мое слово! – подмигнул я Женьке и стал подниматься с земли.

– Ну уж, ты скажешь. Это мы еще посмотрим – где это видано, чтобы музыканты кроссы бегали? Мне тогда не автомат, а трубу с собой придется тащить, – хохотнул Женька. – Зря ты, Леня, так… Нас, музыкантов, за один только марш «Прощание славянки» все готовы на руках носить…

Меня вдруг осенило:

– Женька! Если на то пошло – сыграйте и нам его сейчас, а?

– М – м… Как тебе сказать… – почесал затылок Женька, – старшего прапорщика надо просить…

– Женька! Друг! Когда слышу эту музыку, о многом вспоминаю: отчий дом, родителей, скорый дембель, – я положил руку на его плечо. – Честное слово! Ну, как ты этого не понимаешь?

– А что? Один момент. Я попробую… – Женька пошел к оркестру, а я – в строй. Тут же мне вспомнились другие слова этого марша:

Не грустите ж о нас, наши милые,

Там, далеко, в родимом краю!

Мы все те же – домашние, мирные,

Хоть шагаем в солдатском строю…

Дивизион отошел всего – то метров сто, как грянул марш:

Не грусти ж ты, моя ненаглядная,

И бровей своих темных не хмурь!..

«Подумать только!.. Молодец, Женька! – обрадовался я. – Настоящий друг!»

И надо же было случиться такому, что и Женьке спустя пару недель тоже пришлось выйти на дистанцию в пять километров. Приехал в часть полковник из штаба армии и заставил всех бежать, в том числе командира, и даже оркестрантов. Нам – то «бывалым» хоть бы хны – привыкли к кроссам и марш – броскам, а вот Женька спекся, не пробежав и половины.

Однажды пришлось участвовать в больших учениях со стрельбами. Наша батарея получила отличную оценку. За ночь очень устали все, так как действовали в обстановке, близкой к боевой: пришлось строить все инженерные сооружения, технику зарывать полностью в землю. Шутка ли – пункт управления на базе автомобиля «ГАЗ-66» четверым закопать. Я не говорю уже о других боевых машинах. Накануне в батарею молодое пополнение прибыло, так некоторые солдаты ладони до кровяных мозолей посбивали лопатами.

Вернулись в парк – подходит в столовой ко мне командир второй батареи.

– Старшина! Проблема у меня – лопат маловато, а ночью на стрельбы выезжать. Поделись!

Я – к своему комбату, так, мол, и так… Комбат говорит:

– Куда деваться? Выручать надо…

Одним словом, отдали с десяток лопат. Тут замполит всех позвал в летний кинотеатр, где показывали фильм «Волга – Волга». Только расселись на скамейках, как вдруг сирена завыла.

– Тревога всему дивизиону! – прибежал дневальный.

У меня душа в пятки ушла.

«Елки – палки! – думаю. – Как без лопат – то?»

Все, конечно, побежали в парк к машинам. Тут же поступили по радио координаты – и батарея двинулась в заданный район. Прибыли на место часам к двум ночи.

– Фары не включать! Полная светомаскировка! – командует комбат. – Окопаться!

Стало понятно, что всю технику снова зарывать в землю придется…

– Старшина! Грунт – то твердый! Лопата не берет, – зароптали в экипаже. – Хоть тресни!

– Использовать все подручные средства! – командую, сам ломом работаю.

И вот только к рассвету закончили окапываться. Комбата вызвали к командиру дивизиона в соседнюю деревню. Он мне говорит:

– Старшина! Проверьте посты охранения, остальным разрешаю чуть – чуть вздремнуть в кабинах.

Все исполнил я, обошел посты охранения вместе с начальником караула, сержантом. Смотрю, все на местах. Стал накрапывать дождь.

– Не спать! – говорю. – Через час сменим.

– Об чем разговор! – сержант заверил меня. – Держимся покудова.

Дальше случилось ужасное – всю батарею сморил сон… А тут, как назло, к нашей позиции в это время полковник из дивизии подъехал – гроза всех командиров. Поговаривали, что он на фронте у Жукова в штабе был.

Тот полковник забрал у спящего сержанта автомат да как из него жахнет! Весь рожок выпустил в воздух!