Старший следователь Генеральной прокуратуры Руперт Ульрих никогда не просыпался так рано. Он и сегодня предпочел бы проваляться в постели до последнего, но будильник был особенно настойчив. Он будто чувствовал, что хозяину не следует залеживаться. А может, и знал это. Ульрих поморщился, пытаясь вспомнить, не давал ли трезвонящему извергу особо ценных указаний насчет сегодняшнего утра. Вроде бы ничего такого. Не до того было. Завалился вчера как обычно, без четверти три и в состоянии слабого алкогольного опьянения. Тьфу, зараза, даже не думается уже по-человечески. Поддатым уснул, пьяненьким в зюзю. Вот так-то лучше. А всякие там «состояния» пусть катятся к чертям! На работе, господин следователь, на работе «состояния», а в личной жизни все должно быть без протокола. Иначе совсем сдвинуться можно. И так голова кругом, если еще и дома о проклятых делах думать, обеспечен прямой путь в психушку. Ульрих нехотя откинул одеяло и почесал огромный волосатый живот. Будильник пропищал тревожную мелодию. Это означало, что хозяин уже опаздывает на службу. Руперт оценил выбранную прибором мелодию. Полифония полная, но неубедительная. Звуковых панелей в спальне не было, и приборчик пользовался собственным динамиком. Получалось нечто неопределенное: то ли трансляция симфонического концерта по водосточной трубе, то ли предсмертный вздох выброшенного в окно мультицентра. Руперт представил, как музыкальный блок домашнего компа стремительно уменьшается в размерах, а отсветы из окон нижних этажей делают его полет фрагментарным. Тридцать этажей до асфальта, двадцать, десять… Музыка истошно воет, но с высоты сорок четвертого ее голос уже едва различим. Он даже слабее и тоньше, чем у проклятого будильника. И вот – бац!
Ульрих перевалился на бок, сел, спустил ноги на пол и нащупал тапку. Разрушительная фантазия его почему-то взбодрила. Правда, не избавила от жажды и головной боли.
– Но первый кандидат в летчики – это ты, – погрозил он толстым пальцем будильнику.
Вряд ли тот испугался. Просто замолчал. Хозяин встал, а значит, свою программу приборчик отработал.
– Выслужился перед начальством? – проворчал Руперт. – Будильник, а туда же. Вот заменю вас всех одним новым компом, будете знать…
Угроза была формальная. Сменить электронную начинку жилища следовало еще прадеду Руперта, но ему и всем последующим Ульрихам было удобно и так. Какая разница, сколько в доме приборов и подключены ли они к «гипернету», если и без того все работает и вполне соответствует потребностям хозяина? Системный комп-администратор, конечно, ныл и упрашивал Руперта модернизировать берлогу, хотя бы из соображений пожарной безопасности, но Ульрих был глух к его мольбам. Тратить свои кровные на железки? Сумасшедший он, что ли? На выпивку еще куда ни шло, но на новый комп – дудки. Пусть будет отдельный будильник с гнусным характером, дряхлый мажордом с трижды устаревшей программой, кухонный автомат времен освоения Марса, автономный видеомузыкальный центр…
Последний был особенно дорог. Его еще дед покупал, на заре юности. На распродаже устаревших моделей. Тогда модно было обставляться «под старину». Красивый, серебристый, с настоящими колонками, а не подключенный к каким-то там говорящим стенам. А главное – на кремниевых процессорах. Это вам не биочипы, звук совсем другой. И видеокартинка на плазменном экране – это вам не объемное изображение, из которого всякие рекламные деятели так и тянутся к кошелькам доверчивых обывателей. «Мы знаем, что вам это не нужно, но как только вы купите эту вещь, то сразу поймете, что просто не могли без нее жить!» И ведь покупаешь. Сильно уж все реально. А если видишь эту гадость на плоском экране – ничего подобного. Не нужно и не понадобится!
По пути в ванную Руперт на секунду остановился у телевизора и, дыхнув перегаром, любовно протер потускневшую табличку «Сони-Эриксон». Старье безбожное, ну и что? Работает же. А что городской сервер, контролирующий всю электронику в зданиях Стокгольма, не в состоянии наладить коннект с такими вот раритетами, это его проблемы. А штрафы за техническую отсталость «сисадмин» может засунуть себе…
…Ульрих нашарил в аптечке аспирин. Запил таблетку водой из-под крана и мельком взглянул в зеркало. Глаза красноватые и блестят, как маслины. Не проспался. Мешки под глазами, багровый цвет внушительного, мясистого лица и глубокие залысины в седой шевелюре. Для «полтинника», да еще с похмелья, в общем-то, нормально. Еще бы побриться, а то щеки от седой щетины будто солью обсыпаны. А-а, перед кем выделываться? Руперт наклонился над ванной, набрал в пригоршню ледяной воды и плеснул в лицо…
…А штрафы этот нудный администратор пусть засунет в свободный разъем, этот, как его… «юэсби», кажется. Или нет, сейчас такие уже не выпускают. Ну, значит, в тот, который выпускают. В самый новый.
«Да, я ретроград. – Руперт вернулся в спальню и принялся неторопливо одеваться. – Ну и что? При моей профессии это полезно. Чем меньше доверяешь, неважно – людям или машинам, тем правильнее выводы. А ошибаться с выводами следователю никак нельзя…»
