Зал ресторана был украшен яркими поздравлениями, задрапирован серебристыми портьерами и впечатление оставлял по-настоящему праздничное. Мы с Красовским устроились за предпоследним столиком, вместе с нами оказалась немолодая солидная пара.
Мы сразу познакомились, и Ариадна Сергеевна, как звали женщину со смеющимися глазами в бархатном шоколадного цвета платье, иронично воскликнула:
– Так это ты Маша, которая слишком красива? – и, повернувшись к мужу, констатировала: – И в самом деле, нельзя быть красивой такой.
Тот посмотрел на меня каким-то странным придирчивым взглядом и предложил:
– Маша, а вы не хотите мне попозировать? Я художник и давно ищу типаж для своей исторической картины. Может быть, уделите мне несколько часов? Я пишу довольно быстро и надолго вас не задержу.
Я растерялась, а Красовский тут же напрягся. Заметивший это Эдуард Васильевич толерантно обратился к нему:
– Вы можете прийти ко мне в студию вместе. Позировать нужно будет в одежде, мне нужно только лицо.
– А по фотографии нельзя? – сумрачно поинтересовался мой ревнивый спутник.
Они оба замахали руками.
– Что вы! Это бессмысленно! Теряется сама жизнь. И мне нужно специфическое выражение горя и надежды одновременно, – он вопросительно заглянул мне в глаза: – Думаю, у вас получится. Очень выразительное лицо.
Я поняла, что передо мной серьезный художник, скорее всего, даже весьма известный. Но все равно пришлось вежливо отказать:
– К сожалению, не смогу. У меня очень мало свободного времени. Я учусь и работаю.
– А где, если не секрет? Инна говорила, что вы медик? – вступила в разговор его жена.
– Да. Осталось полтора курса нашего медунивера.
– Медунивера? Не медакадемии?
– Нет. Переименовали в прошлом году. Теперь нас обучают по европейским стандартам.
– Если б они еще были лучше наших… – с сомнением заметила Ариадна Сергеевна. – А то в этом большие сомнения.
Спорить я не стала. Я и сама думала так же.
Заиграл туш, мы быстренько встали в созданный гостями коридор, по которому торжественно пошли молодожены. Как водится, их закидали монетами и зерном. Потом все вернулись на свои места. Сказав короткий спич, ведущий объявил вальс молодых. Танцевали они неплохо, сделав несколько кругов по залу а потом потребовали, чтоб к ним присоединились гости.
Мы с Алексеем вышли тоже. Он по-старинному заложил левую руку за спину, обхватил меня за талию правой, и мы легко понеслись по залу, улыбаясь друг другу. Но вскоре мое радужное настроение было сбито чьим-то слишком пристальным вниманием.
Повернув голову, я заметила за одним из столиков мужчину лет за сорок, осматривающего меня как товар на рынке. Я отвернулась и посмотрела на своего кавалера. Красовский тоже обратил внимание на этот торгашеский взгляд и мрачно хмурился.
– Не нравится мне этот тип, – признался он мне, прижав чуть плотнее. – Морда наглая до невозможности.
– Ну, если уж ты так говоришь, значит, так оно и есть, – слегка поддела я его. А что? Алексею тоже беспардонности не занимать.
Сели застолик, и понеслось – поздравления, крики «горько», бесконечные тосты, подарки молодым, выступления приглашенных артистов. Все было здорово, и можно было бы веселиться, если б не этот неотступный тяжелый взгляд, будто тот неприятный мужик корову покупать в моем лице собрался и не знает, стоит раскошеливаться или нет. А вдруг корова-то недойная?
Объявили белый танец. К Лехе тотчас подлетела какая-то шустрая бабенка, сдернула его с места и утащила на танцпол. Я сразу поняла, что сейчас будет, и пожалела, что не удрала в туалет. Но кто же знал, что мне нужно спасаться бегством?
Как я и предполагала, ко мне подошел тот наглый мужик. Не спрашивая, схватил за руку и буквально уволок с собой. Повадки у него были нахрапистые, как у бандита. Это мне ужасно не понравилось, но скандалить не хотелось. Не могу же я испортить такой день любимой подруге?
– Итак, ты – Маша, – констатировал наглый тип. – А я Артур. Будем знакомы.
Я промолчала. С чего бы мне с ним знакомиться?
– Заработать хочешь, Маша? Большие деньги получить? – он не сомневался в моем согласии.
– Я своим телом не торгую! – жестко осадила я и по его жестко сжавшимся губам и похолодевшему взгляду поняла, что попала в точку.
– Речь идет о миллионах, деточка! – прошипел он. – А я своего упускать не привык!
Это как? Он меня что, уже продал?
Видимо, мое лицо ясно выразило то, что я думаю, потому что он ухмыльнулся и заверил меня:
– Да, тебя уже купили, деточка. Рыпаться бесполезно. Лучше соглашайся добровольно, получишь большие бабки. И твои родные будут только рады.
Это за кого он меня принял? Решительно освободилась и пошла на свое место. Музыка в это время как раз закончилась, и моего демарша никто не заметил. Кроме Алексея. Едва я устроилась за столом, как он сел рядом и обеспокоенно спросил:
– Что он тебе сказал? У тебя от гнева аж глаза сверкали.
– Похоже, это владелец какого-то подпольного борделя. Заявил, что меня продал за миллионы и рыпаться бесполезно.
– Вот как? Похоже, его крышуют на самом верху, – Красовский исподлобья взглянул на небрежно развалившегося на стуле Артура. – Мерзкий тип, – он помрачнел. – Это проблема.
– Ариадна Сергеевна, вы не знаете, что это за тип? – я указала взглядом на сутенера.
Она посмотрела на него в упор.
– Понятия не имею. Эдик, ты его не знаешь?
Он тоже обернулся.
– Нет. Но морда противная. Может, это из родни невесты?
– Нет, я у них его никогда не видела, – решительно заступилась я за подружку.
– Тогда это просто приблуда, – Эдуард Васильевич был категоричен. – Надо его отсюда убрать.
Он окрикнул одного из высоких парней и сказал ему пару фраз. Тот подошел к главному столу и что-то спросил у родителей молодых. Те одновременно отрицательно покачали головами. Парень кивнул еще двоим, и они подошли к Артуру. Тот усмехнулся, поднял руки в извинительном жесте и вышел из зала.
– Вот так! – удовлетворенно выдохнул Эдуард Васильевич. – Теперь в Багдаде все спокойно.
Мы с Лехой переглянулись. Здесь-то спокойно, а что делать нам? Вряд ли удастся безболезненно отделаться от этого типа, слишком уж самоуверенным он выглядел. Мне сразу вспомнились разные криминальные страшилки. Красовский тоже явно думал об этом же, потому что его лоб перерезала глубокая горизонтальная морщина.
Соседи, не подозревавшие о наших сомнениях, веселились на полную катушку, а мне ужасно захотелось домой. Хотя вот там я-то вряд буду чувствовать себя защищенной. Нет, ну как так можно? Неужто и впрямь можно вот так любую понравившуюся девчонку завербовать в бордель, причем от ее желания или нежелания ничего зависеть не будет?
Спросила об этом у Алексея, когда мы с ним пошли танцевать. Играли медленное танго, мы синхронно двигались под музыку, и наш разговор был никому не слышен, хотя мне хотелось кричать.
