– Еще раз прими наши соболезнования, – подходили ко мне после поминок люди, тем же черным беспрерывным потоком, что до этого шли на кладбище.
– Спасибо, – отвечала я на автомате, в то время как баба Шура раздавала пакетики с едой, чтобы помянули Павла и Маргариту Красновых.
– Если что нужно, обращайся, – говорили какие-то странные мужчины в темных костюмах. Но я знала, что никогда и никому из них не позвоню. Потому что даже не запоминала имен.
– Не плачь, Сенечка, у каждого своя дорога и свой путь, – успокаивала меня соседка, когда слезы снова бесконтрольно полились из глаз.
– Но почему у них такой короткий, баб Шур? – дрожащими руками вытерла слезы платком, когда люди разошлись.
– Эх, девочка моя, кто ж может ответить на этот вопрос.
– И как я без них теперь? Как жить дальше?
– Сенечка, со временем боль притупится и дышать станет легче.
– Да как же так? Не верю. Не верю, что их нет, – да и как можно поверить, когда двух самых родных и близких людей не стало в один день.
Вот ты еще радуешься жизни, строишь планы, и в одну секунду все обрывается.
Родители попали в жуткую аварию. Их машину зажало между камазом и каретой скорой помощи. Выжил только водитель камаза. А мне пришлось смириться с тем, что моих близких больше нет.
– Вот и вспоминай их как живых. А пока пойдем, пойдем, моя хорошая. Больше нам здесь делать нечего, – торопила меня соседка, явно уставшая от похорон не меньше моего. – Ты забирай пальто, а я подожду тебя на улице. На свежий воздух надо.
– Конечно, баб Шур, – я взяла себя в руки. – Вы идите. Я сейчас, – развернулась в сторону гардероба, забирая пальто и сумку.
Услышала звук открываемой двери и почувствовала, как холодный воздух проник в помещение.
– Забыли что-то? – обернулась, рассчитывая увидеть соседку, но вместо нее стояло два здоровых амбала в черных кожаных куртках.
Лица незнакомцев совсем не напоминали тех солидных мужчин, что приходили сегодня. Один бородатый и темноволосый, с острым, как кинжал, взглядом. А второй лысый, с щетиной на щеках и таким скользким взглядом, что от него хотелось спрятаться. Он жевал жвачку, что и вовсе казалось неприличным в сложившейся ситуации.
– Вы на поминки? – заметила, как осмотрел меня с ног до головы лысый, лениво работая челюстями, и внутренне сжалась. – Вы опоздали, но присаживайтесь, вас накормят.
– А ты дочь? – кивнул в мою сторону массивным подбородком бритоголовый шкаф.
– Да, дочь, – насторожилась я. Слишком нахально и развязно он выглядел, и этот вопрос, без малейшего намека на сострадание…
– Ты-то нам и нужна! – шагнули они ко мне практически одновременно.
– Что значит нужна? – отшатнулась назад и уперлась в вешалку для верхней одежды.
– С нами, говорю, поедешь, – подошел вплотную лысый, схватив меня за руку.
– Никуда я с вами не поеду! Отпустите! На помощь! – кричала, когда здоровые лапищи, схватив меня за предплечья, дернули на себя и я оказалась впечатанной в массивный торс бугая. – Что вы себе позволяете?
– Молчи, сука, если не хочешь, чтобы мы тебя заткнули, – прорычал лысый.
– Нет, нет, нет! Помогите! – крикнула еще громче, но, столкнувшись со свирепым взглядом незнакомца, сжалась.
– Есения! – услышала голос соседки, вернувшейся в кафе на мои крики. – Что здесь происходит?
Меня уже тащили на выход за руки, а я упиралась ногами, наивно рассчитывая, что вот-вот кто-то появится и остановит этот беспредел.
– Баб Шур, они меня… – не успела договорить, как бородатый подошел к моей соседке и, распахнув куртку, достал пистолет.
– Что же это? – испуганно вскрикнула женщина, попятившись назад. Но бородатый настиг ее и ударил в висок.
– Нет! – видела, как обмякло тело соседки. Из глаз мгновенно брызнули слезы. – Что ж вы наделали, мерзавцы, – всхлипывала.
– Заебала! Сколько можно возиться с ней, – пробубнил бородатый и всего в несколько шагов настиг нас. Он схватил меня за талию и перекинул через плечо, как мешок картошки.
– Поставьте меня на место! – кричала, ерзая на плече.
– Заткнись, блядь! Или вырублю, как твою старуху. А пока в отключке будешь, порезвимся с тобой, – прилетел мне по ягодице увесистый шлепок.
Перед глазами в красках пронеслось все вышеописанное, и мне стало по-настоящему страшно. Еще пятнадцать минут назад я не чувствовала себя живой, а теперь вдруг стало так жутко лишиться той самой бессмысленной жизни, но больше пугала боль, поэтому я затихла.
Бугай остановился, и я услышала щелчок сигнализации на автомобиле. Открылась дверь, и меня запихнули на заднее сидение машины. Следом за мной сел бородатый, а с другой стороны – лысый. А я уставилась на двух других, дожидавшихся своих товарищей впереди. Водитель и тот, кто сидел справа от него, лишь мрачно взглянули на меня в зеркало заднего вида, ничего не сказав.
– Погнали, – проговорил лысый.
И машина тут же с визгом тронулась с места.
– Куда вы меня? – это все, что я смогла выдавить из себя от страха.
– К боссу. Будешь рассчитываться за своего папашу. Вовремя он у тебя сдох. Иначе пришлось бы ему отрабатывать, – заржал он, и его смех подхватили остальные мерзавцы. – А теперь ты попотеешь. Так что вовремя кони двинул твой старик. Вовремя.
– Приехали, – спустя тридцать минут пробасил лысый, и теперь меня затрясло еще сильней.
На протяжении всего пути я думала, что это какое-то недоразумение. О каких долгах могла идти речь, когда папа занимался грузоперевозками? Правда, в последнее время ходил мрачнее тучи. После его смерти я обнаружила на его счету какие-то жалкие копейки, так что даже для похорон мне пришлось потрошить свой счет, открытый для меня бабушкой и к которому никто, кроме меня, не имел доступа.
Но долги?
– Куда? – спросила, когда бородатый потянул меня наружу.
– Меньше слов, больше двигай копытами, – дернул меня так, что я практически вывалилась на улицу, но вовремя зацепилась за дверцу и поймала равновесие.
– Шевелись, – схватил меня за плечо бородатый и потащил к серой металлической двери, ведущей в серое, невысокое, но современное здание.
У входа толпилось несколько таких же мордоворотов, как и те, что выкрали меня. Они курили и наблюдали за тем, что происходит возле машины.
– Кого привезли, Борзый? – спросил один, закрывающий широкой спиной вход в здание.
– Очередную шкуру, – гаркнул позади нас лысый.
– В зал ее или на сцену? – не унимался тот самый куряга.
– Куда Баз определит.
– Интересно, что она под тряпками прячет? – не видела, но почувствовала на себе чей-то взгляд, и к горлу подкатила тошнота от омерзения.
Куряга отошел в сторону, пропуская нас к двери, распахивая ее. Мы тут же попали в темный тамбур. Бородатый толкнул внутреннюю дверь, и тогда мы оказались в темном коридоре, освещенном лишь тусклыми настенными бра, не позволяющими понять, какого именно цвета стены: то ли бордовые, то ли коричневые.
