Фары машины освятили силуэт девушки. Она замерла возле подъездной двери и обернулась: из четырёх стоящих во дворе машин, фары включились у одной, но она не трогалась с места. Свет от фар ослеплял глаза. Девушка лихорадочно набрала код, потянув дверь на себя, и рванулась в подъезд.
Наскочив в дверях на мужчин, она даже не успела вскрикнуть, как один из них зажал её рот, а второй заклеил скотчем. Ей связали руки за спиной, вывели из подъезда и запихнули в машину, что подъехала прямо к подъездным дверям. Машина выехала со двора и помчалась по ночному городу. Девушка мычала, брыкалась, пыталась освободиться от липкой ленты свои руки, что удерживала их за спиной.
– Успокойся! – приказал ей мужчина.
Она посмотрела на него. Второй мужчина сидящий рядом с водителем на переднем сидении, изучал содержимое её дамской сумочки. Он вынул оттуда телефон, покрутил в руке и, отключив его, положил обратно. Достал косметичку, открыл, пошарил в ней рукой и снова закрыл. Просмотрев все отделы в сумочке, застегнул замок.
– Извиняюсь за неудобства, но у меня инструкция. – проговорил вежливо мужчина, сидящий рядом, обращаясь к девушке. Он достал из кармана чёрную ткань и завязал ей глаза. Она мотала головой, мычала, пытаясь говорить сквозь заклеенный рот, но сопротивления были бесполезны.
Мужские сильные руки завязали узел на затылке, закрыв её глаза чёрной тканью, а потом скользнули ей на грудь, обводя их силуэт через блузку.
– Перестань! – сказал второй мужчина и тот убрал руки.
– Приедем, я сниму повязку. – пробубнил ей в ухо рядом сидящий мужчина. – А фигурка у тебя ничего.
Машина ехала недолго и вскоре остановилась. Девушке помогли выйти из неё, не снимая повязки с глаз. Мужчина держал её за руку, вёл за собой, комментируя маршрут.
– Поднимай ногу, а то запнёшься… Сейчас голову пригни… Ступеньки вниз, их ровно десять: один, два, три… девять, десять. – считал вслух он. Слышно было как открылась тяжёлая, железная дверь. – Здесь порог, перешагивай. А сейчас прямо и всё время прямо.
Они шли по длинному коридору, который освещала бра на стенах. Стены были обшарпанные, местами кое-где с отвалившей штукатуркой. Но девушка этого не могла видеть. Они остановились возле двери. Мужчина постучал в дверь барабанной дробью пальцами. Он снял с глаз девушки повязку и, толкнув дверь от себя, впустил в комнату вначале её, а потом следом вошёл за ней сам.
На диване лежал мужчина в спортивных брюках светлых тонов и белоснежной майке. На стук в дверь он открыл глаза, потянулся и встал с дивана. Мужчина, что привёл девушку, осторожно отлепил скотч от лица и так же бережно освободил ей руки. Скомкав всё это и не проронив ни слово, вышел из комнаты.
Девушка испуганным взглядом посмотрела по сторонам и уставилась на незнакомца, предчувствуя что-то очень плохое.
– Ну, давай знакомиться. – проговорил мужчина, подойдя к ней.
– Что вам нужно? – спросила она, отходя назад к дверям.
– Формулу долголетия. – сказал мужчина и улыбнулся – Тебя зовут…?
– Не скажу.
– Значит и я не буду называть своего имени.
Он подошёл к стене, как ей показалось в начале, но оказалось, что это были двери. Как в вагоне-купе он раздвинул их в разные стороны и там была ещё одна комната: яркий свет, посредине длинный стол с белой скатертью, на нём разные блюда, столовые приборы, стопка тарелок.
– Кушать хочешь? – спросил мужчина, заходя туда не оборачиваясь.
Девушка не сводила глаз с незнакомца следя за каждым его действием. Это был высокий, стройный молодой человек до 30 лет, смуглый, как уголь чёрными волосами с короткой стрижкой. Другими словами у него была не славянская внешность, но речь русская, без малейшего акцента.
Он налил из бутылки красное вино в два бокала на высокой ножке и, подойдя к девушке, протянул ей один.
– Я не буду пить. – ответила она, продолжая стоять в дверях, не решаясь войти.
– Вино хорошее. Румынское. У нас в городе ни в одном магазине такого не купишь. Попробуй. Чистит сосуды, кровь обновляет. Как хочешь. – сказал он и поставил её бокал на край стола возле неё, а сам пошёл дальше вдоль стены. Он сделал глоток вина, потом ещё. Он подошёл к высокой тумбе, где стоял телевизор с большим экраном. Не оборачиваясь к девушке, он показал ей фото, взяв их с тумбы, через своё плечо. – Это твой дед. Он химик. У него своя лаборатория. А это твои родители. Они виолончелисты. Сейчас на гастролях в Нью-Йорке.
– От куда у вас эти снимки? – спросила она.
– Из твоего альбома. – ответил мужчина и обернулся. Его взгляд был прямой и холодным. Чувствовалось, что он не лжёт. – Я знаю о тебе и о твоей семье практически всё. Тебя зовут Эльвира. Домашние зовут Эля. Тебе 20 лет и ты учишься в университете на химико-биологическом факультете. В отличии от мамы тебе достался дедов склад ума и постановка химических реакций – это хобби у тебя с детства. Ведь твой дед талантливый химик, непризнанный гений в этой науке… Каждый человек в чём-то гениален. Я не знаю на память таблицу Менделеева, я не смогу объяснить, почему сахар способен растворяться в воде и вообще, сколько нужно этого сахара, чтоб раствор получился концентрированным и вода не смогла больше растворять сахар, и он остался бы лежать на дне стакана… Давай я тебе кое-что покажу. Присядь, пожалуйста.
Он поставил свой бокал на стол и вернулся к телевизору, взяв шнур от любительской видеокамеры, присоединил его к телевизору, включил её, а потом щёлкнул кнопку на телеке. Эльвира медленно подошла к столу. От сюда был виден весь экран телевизора, но садится на стул она не стала. Мужчина вернулся к своему бокалу, сел на стул и, направив пульт на телевизор, нажал кнопку. Он сидел к телеку боком и весь его взгляд был сосредоточен на девушке. Эльвира смотрела на экран и с каждой минутой испытывая шок от увиденного.
Кто-то с камерой в руках ходил по квартире, снимал обстановку, и всё происходящее. Это была её квартира, квартира её родителей. Помимо оператора в квартире было ещё человека три-четыре. Оператор вошёл на кухню. Чьи-то руки в резиновых перчатках производили весь этот фурор: обеденный стол отодвинули от стены, табуретки положили на пол, от куда-то появилась пепельница полная окурков, пустая бутылка из под вина, шампанского, кто-то выставлял фужеры, тарелки. Чьи-то фигуры проскальзывали мимо камеры и на тарелках появилось отдалённо напоминающее еду, в фужеры наливалось чуть-чуть вино, а так же на клеёнку, табуретки и в лежащем положении её положили к ножке стола. Всё происходило быстро, молча. Слышно было как открывался и закрывался холодильник. Показав в раковине горы грязной посуды с остатками еды, камера двинулась в коридор, а оттуда в зал.
