Любовь к маме может привести к серьезным и очень плохим последствиям. Составить ей компанию в поисках крема для лица я согласилась, скорее, от скуки. Но торговый центр во вторник днем… неужто я вдруг уверовала в возможности шопинг-терапии? Видимо, нет. Мы здесь едва ли десять минут, а я уже жалею, что пошла.
Цель нашего путешествия – прилавок с косметикой – была уже совсем близко, когда мама вдруг вцепилась в черный развевающийся топ. Сверху донизу его покрывали кружева.
– Ой, Рейчел… ну скажи же, это мило!
Мама приложила топик к моей груди. Больше всего он напоминал летучую мышь в корсете.
– Не мой стиль.
Я отпихнула несуразную вещь и повернулась к стойке с безразмерными кислотно-яркими толстовками. Где она вообще эту штуку углядела?
– Да нет, это не тебе. Это мне. По-моему, здорово. Свежо так. Ты согласна?
Топик болтался на ее вытянутой руке. Из-за уха выбилась вьющаяся прядь и теперь падала маме на щеку. Она всегда стриглась слишком коротко.
При такой длине волосы вечно напоминают прическу чудика, ткнувшего пальцами в розетку. За ушами их не особо-то удержишь.
– Конечно, мам.
Я была в ступоре: чтобы мама накинулась на такое? Что это с ней? До недавнего времени ее гардероб в основном ограничивался нейтральными по цвету нарядами. Однако я решила, если хочет одеваться как вампирша, я ей ни слова не скажу. Да и классно же, когда родители стараются быть крутыми. Это как ребенок, который усердно стучит по клавишам пианино: исполнение, конечно, ужасное, но оттого и очаровательное.
– Слушай, ты не против, если я сбегаю поесть? А то сразу после уроков пошла на керамику. Не было времени даже перекусить.
Да и дела у мамы без меня пойдут быстрее. Не с кем будет обсуждать свои ужасающе модные идеи. Она глянула на часы.
– Встретимся через пятнадцать минут. Я не собираюсь весь вечер тут торчать.
– Я тоже, – бросила я через плечо, уже уходя.
– И не пей литрами газировку, – наказала она. – Отрава в чистом виде.
Мама всегда умудрялась находить новые угрозы моему драгоценному развитию. Поздновато что-то: три года назад мой рост уже составлял более полутора метров.
Телефон на бедре проснулся, когда я проходила мимо Banana Republic. Безликие вытянутые манекены в витрине бутика брезгливо наблюдали, как я, обогнув Wet Seal, шла на слабый, но явно очень вкусный запах.
(От МО-МО): Уже наваяяа очередной черновик для «Двух поколений»? Боюсь, до выходных я не смогу на него посмотреть, но ситуацию-то контролировать надо.
(Для МО-МО): Нет, у меня сегодня керамика. Скоро возьмусь. У нас же вроде еще три месяца есть?
(От МО-МО): А какой смысл откладывать?
Мо вечно беспокоилась обо всем подряд, стремилась всех контролировать, особенно когда сама завалена по горло. Такая уж у нее фишка. Мы с ней записались на летние писательские курсы с нашей пьесой «Два поколения», но сроки запуска до сих пор не определились. На мне лежала большая часть текста, а Мо сосредоточилась на исполнении, что в данном случае означало редактирование. Звонить ей сейчас не было никакого смысла, если только не хочешь, чтобы она совсем свихнулась от стресса. Я знала, что лучше всего отвлечь ее и заговорить о том, о чем она действительно хотела поговорить. А спорить, что «все совсем не так», было бесполезно.
(Для МО-МО): Не дергайся. Как сможешь посмотреть, я тебе что-нибудь пришлю. Чем ты так занята?
(От МО-МО): Я когда-нибудь говорила, что ненавижу европейцев?
(Для МО-МО): Да ты расистка!
(От MO-MO): Нельзя быть расисткой, если речь идет о целом материке.
(От МО-МО): П ытаюсь запомнить всю их бессмысленную историю. Аж голова разболелась. У них там ничего, кроме войн и угнетения женщин. Кажется, ЭТОТ тест я все-таки завалю.
Ну да, конечно. Моника никогда ничего не заваливает. Мы дружим с тех времен, когда ползали в памперсах, но я не помню ни одного раза, когда она получила хотя бы четверку. В третьем классе она вообще сделала сразу два проекта для научной ярмарки – на тот случай, если один окажется лучше другого.
(Для МО-МО): Вот что значит выбирать продвинутый уровень ДАЖЕ НА ФАКУЛЬТАТИВАХ. Представляешь, каким трудным будет второй тест по искусству? Ой, подожди, у нас же его нет.
(От МО-МО): Я тебя ненавижу.
(От МО-МО): Беру свои слова назад. Отвлеки меня. Если моей голове суждено взорваться, пусть это случится от смеха, а не от европейской истории.
Я огляделась. Что же ей послать? Мы с Моникой уже давно играли в эту игру – посылали друг другу забавные фотки через Flit. Суть в том, что картинка должна вызвать реакцию от фырканья до хохота, и по этому критерию мы начисляли друг другу очки (все под честное слово).
Торговый центр – идеальное место для игры. Монике нравились случайные двусмысленности или грамматические ошибки в названиях магазинов. Я обычно отправляла смешные граффити или одетых собак – что-то типа пса в брюках, которые не изнашиваются. Прокладывая себе дорогу через фуд-корт, я вертела головой по сторонам. В глаза ничего не бросилось. Но теперь, когда я подобралась слишком близко и запахи жареного заполнили воздух, сосредоточиться на игре оказалось практически невозможно. Слишком сильно я проголодалась. Разве можно в таком состоянии охотиться на шпица в комбинезончике?
В общем, сначала – еда. Я медленно повернулась, пытаясь сообразить, чего же моему желудку больше хочется. Так. Унылая бежевая стойка «Китайского дома» – мясо в панировке (мимо). «Японский экспресс» – эти суши, возможно, неделю назад даже были свежими (мне, пожалуйста, пищевое отравление!). «Печеньевый магазинчик миссис Булочки» – как подумаю о толстенном слое глазури, начинают ныть зубы…
И тут я увидела Его. Кайла Бонэма. Я инстинктивно попыталась спрятаться за телефоном и наполовину отвернулась – не хватало еще, чтобы он думал, что я на него пялюсь! Хотя именно этим я и занималась. Ибо удержаться нереально. Он был настолько симпатичный, что, наверное, мог бы сниматься в рекламе какого-нибудь молока. Мне до него как до Луны. И все-таки, черт бы его побрал, я не могла отвести от Кайла глаз. Никогда и нигде. А то, что каждый божий день мы сидели в одном классе на пятом уроке, уверенности не добавляло. Рано или поздно он точно заметит, что я по нему сохну.
