На сцене оригинально сооруженное из коряги кресло. Слышен шум леса, пение птиц, совсем близкий гудок парохода.
Байков и Долин. Байков несет рюкзак.
Байков (кричит). Эй, медведи!
Долин. Кажется, никого.
Байков. Медведи!
Долин (сел в кресло). Придумает же. Саш, глянь.
Байков. Может, на рыбалке?
Долин. Уверен. (Показав на рюкзак.) Дай глотнуть.
Байков (снял рюкзак). Черт, куда их унесло?..
Долин (достает из рюкзака бутылку пива). Посмотри в бане.
Байков. Не пей, я сейчас. (Уходит.)
Долин, посвистывая, осматривается. Возвращается Байков, несет две сушеные рыбы.
Байков (подавая рыбу). Удочки на месте.
Долин. В магазин?
Байков. Никуда не денутся. (Тоже достает пиво.) Придут. (Кивнув на кресло.) Хорошо. Попробую выцыганить. (Пьют пиво. Молчат.) Собаку ему, что ли, сюда привезти… А?
Долин. Не было печали, купила баба…
Байков. А что? Лес кругом. Будет сторожить, охотиться.
Долин. Не люблю собак.
Байков. Это плохо.
Долин. Собак, кошек, голубей… Брезгую.
Байков. Нарушаешь связь. (Показывает вокруг.)
Долин. Потребности нет. (Оглядывается.)
Байков. Совсем плохо. Город, что называется, изуродовал. (Не сразу.) Не надо нервничать. Любка его любит, кстати, как собака. И давай в гостях вести себя прилично.
Пауза.
Долин. Баню топить будем?
Байков. Собственноручно. Лучше Пашиной бани нет на всем острове. Пойдем сосны нарубим.
Долин. Зачем?
Байков. Веток. Такой дух тебе организую – век помнить будешь. Я за топором.
Байков уходит. Появляется Танов с лопатой в одной руке и трехлитровой банкой, заполненной землей, в другой. Следом идет Люба.
Танов. Андрей Зиновьевич, как вам в моем имении?
Долин. Напугал.
Танов. Здорово.
Долин (пожимая руку). Мы с Саней. Здравствуй, Люба.
Люба. Привет.
Танов. Ну, молодцы.
Люба. Надолго?
Долин. На два дня. А что, много?
Люба. Конечно, мало. Я уже вою от тоски.
Танов. В тайге, как и на корабле, бабам не место.
Люба. Зачем тянул?
Танов. Грешен.
Люба. Как город?
Долин. Жара, пыль – задыхаемся.
Танов. Самоубийца. Давно надо было приехать. (Увидев Байкова с топором.) Ну вот, сразу за топоры. Емельян Тимофеевич, вы не в курсе Хельсинкского соглашения?
Байков (входя). Мать вашу… Вы где шатаетесь? Здорово. Здравствуй, Любка.
Люба. Здравствуй, Сашка.
Байков (открыв рюкзак с пивом). Видел?
Люба. У-у! Откройте мне.
Долин открывает бутылку.
Танов (показал банку Байкову). Видел?
Байков. Опарыши! Родные!
Танов. Вот так.
Долин. Что это?
Люба. Фу, мерзость. Убери.
Байков. А где взял? Развел?
Люба. Да уберите вы их – смотреть противно.
Танов (Долину). Клев на них как в сказке.
Байков. Лодка на ходу?
Танов. На ходу.
Байков. Завтра плывем чуть свет.
Танов. Плывем. Пойду спрячу. Андрей, ты как к рыбалке?
Долин. Спокоен.
Танов (уходя). Жаль.
Байков. Я за ветками. (Поднимает топор и уходит в сторону, откуда появились Танов и Люба.)
Люба. Сто лет пива не пила.
Долин. Нравится здесь?
Люба. Когда в меру. Пашке хоть год проживи – ничего, а я не могу. Вы голодные?
Долин. Да нет.
Люба. Я сейчас. (Хитро.) У меня энзе есть, а он не знает. Костер разведем, выпьем. Хорошо?
Долин. Очень хорошо.
Появляется Танов.
Люба (Танову). Я с ребятами домой поеду.
Танов. Мотай, надоела.
Люба. Вот как он с женой разговаривает. (Уходит.)
Танов. Где Шура?
Долин. За сосной пошел для бани.
Танов. А-а, сделаем. (Берет бутылку пива.) Мне бы для полного счастья еще научиться пиво варить и можно остаток дней суровых острову отдать. (Пьет.) Заскучал?
Долин. Дышу.
Танов. Как там в конторе?
Долин. По-старому. Главный тебя отзывать собирается.
Танов. Я ему отзову. До конца отпуска у меня еще неделя, так что поиграем в прятки. Пусть для начала меня найдет.
Долин. Уже нашел. Держи. (Подает письмо.)
Танов (распечатывает письмо, читает). Павел Григорьевич! Надеюсь, вы меня поймете и поступите так, как подскажет Вам совесть честного, любящего свое дело журналиста и патриота нашей газеты, в чем я не сомневаюсь. Подробнее о деле поговорим на месте. (Долину.) Древних гонцов с худой вестью убивали. Сидит. Так… (Читает.) Материал почти готов… Пуск десятого… В отделе информации никого. (Себе.) А я тут каким боком? (Читает.) Девятого придется вылететь… Могу обрадовать: книга ваша уже в типографии. (Себе.) Ну хоть это. (Читает.) Ждем. (Складывает письмо.)
Входит Люба с пустыми ведрами.
Люба. За водой сходите.
Танов. Поставь.
Люба ставит ведра, уходит.
Долин. Что будешь делать?
Танов. Ружье чистить.
Долин (кивнув на письмо). Живым или мертвым, но он тебя достанет.
Танов. Я умру в крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы. (Хлопнув Долина по плечу.) До морозов еще далеко. Используем это время на расстрел типа, который сделал нам мат.
Долин. К вашим услугам.
Танов. На мокрые дела хожу в одиночку. Охо-хо. Разогнать бы ваш отдел к чертовой матери, собрать новый, и…
Долин. И?
Танов. Тебя назначить шефом. Ты бы такого не допустил. Кто уволился?
Долин. Я.
Пауза.
Танов. Тоже мне, любитель сенсаций. Чего молчал?
Долин (не сразу). Уволился.
Танов. Хорошее слово. Увольте – такова моя воля. У-хожу волею…
Долин. На волю.
Танов. Галлюцинируешь? Плохо дело.
Долин. Пойду к Сашке.
Танов. Уже договорились?
Долин. Ну что ты! Их главный от радости чуть кабинет не спалил. Сигарету мимо пепельницы сунул. Он ведь шахматист заядлый, а я для их компании – просто клад.
Танов. Плакало наше первенство. Знаешь, Андрей, если ты думаешь, что телевидение более живая работа, ты ошибаешься. В какой отдел?
Долин. Трепачей.
Танов. Как?
Долин. Диктором.
Танов. Мыло на шило?
Долин. Еще не знаю. Параллельно буду передачи кропать как внештатник, договорились.
Пауза.
У тебя уже книги пошли, Сашка скоро из замов в главные грозит прыгнуть, а что я? Сидеть в отделе информации можно и еще сто лет. Так уж лучше буду сидеть перед микрофоном, где и зарплата, и времени свободного поболее. По крайней мере, не носиться по области, а отработать положенное время и заниматься своим делом; не бояться, что завтра тебя сунут куда-нибудь к черту на рога узнавать, сколько эта гениальная несушка снесла за квартал яиц.
