Глава 1
— Ты не любишь меня.
Слова прозвучали как шутливый укор. Я не думала так всерьёз, и хотя привыкла к нелюбви, верила, что мне улыбнулась удача.
— Ева, послушай! — Тим выглядел усталым. Конечно, мы ведь провели бурную ночь, занимались любовью, пока в окна не заглянул рассвет.
Не помню, кто в этот раз сделал первый шаг. Он или я. Я или он. Но в итоге оказались в одной постели. Снова. И так продолжалось уже целый год. Он стал моим вторым мужчиной, а я одной из его женщин. Не узнать опытного любовника было бы сложно даже такой простушке и дурнушке, как я.
— Ты же не любишь говорить после этого, — произнесла я и потянулась.
Мы лежали полуодетыми в его спальне. Вчера вечером я заявилась к нему после целой недели ссоры. В квартире пахло выпивкой и другими женщинами. Обидно, Тим мне изменяет, впрочем, какое это имеет значение, когда он вот так смотрит, вот так гладит, вот так берёт, будто во всём мире выбрал меня одну! Несмотря на внешность, скучный характер и комплексы.
— Нам надо, — с нажимом произнёс он и улыбнулся. Ох, эти ямочки на щеках сводили меня с ума. Хотелось плакать от умиления и одновременно раздеваться.
— Валяй.
Чтобы он там ни задумал, я не стану расстраиваться. Потому что слова — это слова, а любовь, даже такая больная, как у меня к нему, кандалы. Я впервые полюбила по-настоящему, ощутила, что нужна и желанна, пусть и не только я. Верность мужчины — облако, кажется, что оно реально, сделано из ваты или чего-то мягкого, а на самом деле — дым.
— Сварю тебе какао, — предложил Тим так соблазнительно, будто ласкал языком. — Напоследок.
— Выгоняешь?
Я не испытывала боли, потому что привыкла к ней. Меня никто не любил. Ни мать — признанная красавица, ни отец, в породу которого я и уродилась таким гадким утёнком, ни дедушки с бабушками. Они находили меня недостаточно своей внучкой.
А Тим, которого я повстречала в супермаркете, долго смотрел, потом решился и подошёл. Я думала, что он меня прямо там и поцелует, но он лишь попросил номер телефона. А узнав моё имя, сказал, что это судьба.
Не знаю почему. Неважно.
— Нет, провожаю, Ева.
— Надолго?
Я встала и начала одеваться. Можно было пойти в душ, но не хотелось смывать его запах.
— Навсегда, ма фам. Навсегда.
Я обернулась с улыбкой, но наткнулась на серьёзный колючий взгляд.
— Я прочитал тебя, моя книга, — сказал он таким тоном, будто речь шла о скучной инструкции. — Ты была занятной, но перечитывать, когда в мире так много неиспробованного, не буду. Прощай, Ева! Оденешься, выходи на кухню. Какао будет готов через пару минут.
Он округлил рот и, подойдя ближе, щёлкнул меня по носу.
— Вы, дурнушки, таите в себе массу сюрпризов.
Он вышел из комнаты, а я так и осталась стоять с рубашкой в руках. Блин, это же его рубашка!
Наскоро одевшись, я сунула её в пакет, впрыгнула в балетки и выбежала в подъезд. Как вор, как любовница женатого. Тим тогда не был женат, окольцевать себя он решил гораздо позже. Через четыре года, когда мы увиделись вновь.
Невестой бывшего оказалась моя мать.
***
Я помню, как я впервые увидела их вместе. В тот весенний день всё шло не по плану, начиная с того, что мама пригласила поужинать вместе в ресторане, предупредив, что познакомит меня со своим новым избранником.
— Будущий пятый муж? — с иронией спросила я.
Некоторые никогда не меняются, но я не осуждала маму. В свои пятьдесят с небольшим она была красива, умна и кокетлива. А также слыла богатой вдовой. Два мужа из четырёх умерли от сердечного приступа, в том числе и мой отец, оставив жену с приличным наследством.
Личная жизнь моей мамы тоже была гораздо насыщеннее, чем моя. Ну и ладно, я была за неё рада, пока не увидела Тима.
Я сразу узнала его, хотя прошло четыре года, но этот профиль, посадка головы, мощная и в то же время изящная шея — всё это вызвало ощущение, будто меня хорошенько так приложили по голове чем-то тяжёлым. Я продолжала стоять у входа в зал и ошеломлённо таращилась на них.
Он и она. Она — красивая, с золотистыми волнами длинных волос, которым позавидовала бы любая диснеевская принцесса, точёный профиль мамы почти не тронуло время, а счастье и влюблённость освещали её лицо изнутри, делая его ещё более привлекательным. Он — мой бывший, Тимофей Баринов, младше матери на двадцать лет, держал её за руку и улыбался.
Он всегда так улыбался, будто ты лучшая девушка в мире!
Это ошибка, дурной сон, сейчас проснусь и разревусь, потому что Тим ушёл из моей жизни, признавшись, что наши отношения ему нужны как собаке пятая нога, и что всё это он замутил от скуки. «После сдобной булочки иногда тянет на корку ржаного хлеба». Нет, это он сгоряча, не всерьёз.
И вот он сидит и целует её пальцы, словно меня не было. А если и была, то это так, не то и не с теми.
Я хотела развернуться и уйти. Гордо запахнуться в плащ и раскрыть зонт, чтобы прохожие принимали слёзы за капли дождя. Он сейчас такой косой и хлёсткий, что всё время норовит обидеть, залезть за шиворот и колючими иголками причинить боль и холод.
Но мама заметила меня и помахала рукой, а он не обернулся, продолжал смотреть на неё, как на новую игрушку. Машинку в упаковке, которую пока не развернул. Или развернул, но не успел насладиться звуками и запахами новой вещи, которые пока ещё та хранила.
И всё же сейчас мы встретимся. Я думала, что всё забыла, оставила в прошлом и законопатила наглухо дверь, а теперь моя уверенность трещала по швам.
— Дорогая, как я рада!
Мама встала, мягко высвободив руку, и поцеловала меня в щёку. Очередное показное лицемерие!
— Познакомься, это мой Тимофей!
«Мой», — только и успела мысленно повторить я, словно эхо, как наши с ним взгляды встретились.
— Очень рад с вами познакомиться, Ева! Ника много о вас рассказывала, — вежливо сказал он, а потом неторопливо поднялся и отодвинул передо мной стул, чтобы поухаживать.
Тим, которого я когда-то знала, никогда не был галантен, скорее нарочито груб, это в нём и притягивало. Звериная сущность варвара, считавшего, что жизнь — это череда битв, в промежутках между которыми надо брать как можно больше женщин, чтобы их тела заставили забыть запах крови.
— Взаимно. Чем вы занимаетесь? — спросила я в лоб, смотря прямо в глаза будущему отчиму.
— Строительным бизнесом. Уже давно, — усмешка у него была всё такой же кривой. Значит, и в остальном мой бывший не изменился.
Я вообще не верила, что кто-то способен измениться. А тем более Тим.
— А ты, Ева? Чем занимаешься?
Он так резко перешёл на «ты», что я вздрогнула и как нашкодившая, но хорошая девочка посмотрела на мать. Та слегка поморщилась и вернула мне сердитый взгляд. «Ты сама во всё виновата», — говорил он. Я привыкла виниться, но обычно не чувствовала вины, а теперь всё было иначе. Я была виновна, потому что позволяла бывшему гладить свою коленку под столом. И потому что мне хотелось замурчать от счастья.
