Игорь Сергеич стоит возле проволочной сетки, которой обнесена большая площадка. По площадке бегают нежно-желтые пушистые маленькие комочки – это цыплята. Их очень много, сотни цыплят. Площадка находится в центре птичника, который расположен в необычном месте вдали от поселка – в лесу. Игорь Сергеич, завороженный представшей перед ним необыкновенно красочной картиной, не может оторвать от нее своих глаз. На фоне окружающих площадку темно-зеленых елей резкий контраст с ними составляет яркое нежно-желтое колышущееся маленькое море. Цыплята все время в движении: добежав до одного края площадки, застыв на минуту, желтая волна откатывается в обратную сторону, а достигнув противоположного края, волна из желтых комочков снова откатывается назад. И так без конца – в одну сторону, потом в другую, в одну сторону, потом в другую. Игорь Сергеич стоит долго и любуется огромным, красивым живым желтым пятном, которое, наверное, никогда не остановится. Куда бегут цыплята? Зачем они без конца бегут и бегут? Цыплят гонит инстинкт – они должны бежать за мамкой-курицей. Но курицы нет, и цыплята бегут за тем, кто есть – они бегут друг за дружкой. Каждый цыпленок бессмысленно бежит за другими – все бегут, и он бежит. Он бежит “как все”, бежит никуда и ни зачем.
Эта необычная картина навсегда врезалась в память Игоря Сергеича. И однажды ему пришло на ум дикое сравнение тех бегущих желтеньких цыплят с людьми, которые так же бездумно бегут. Бегут только потому, что другие бегут. Каждый бежит “как все” – все бегут, и он бежит. И становится человек тогда не человеком – он становится цыпленком, который бежит “как все”. И если находится лидер, за которым побегут цыплята-люди “как все”, то это очень часто приводит к большим бедам и потрясениям.
Нашелся Маркс, который сказал: “Пролетарии! На Вашем труде, на Ваших плечах держится весь мир, а за Ваш счет жируют другие! Идем и отберем у них все, а управлять будем сами!”. И цыплята побежали “как все”. А кончилось все только для одной России большими невосполнимыми людскими потерями – десятков миллионов человеческих жизней.
Потом нашелся Гитлер, который сказал: “Немцы! Вы особенные! Вы должны управлять другими! Идем! И подчиним себе других!”. И цыплята побежали “как все”. А кончилось все опять людскими потерями – опять многими десятками миллионов человеческих жизней.
Люди-цыплята были во все времена, и всегда будут. Но не всех людей можно причислить к цыплятам, которые стремятся быть “как все”, бежать “как все”. Есть люди, которые всегда и на все имеют свое собственное мнение. Такие люди, если их много, могут поколебать слепую веру людей-цыплят в “идеи” таких “гениев” как Гитлер, Маркс и прочих.
* * *
Автор книги, как, конечно, и многие другие, видит, что изменяется время, изменяются люди, события прошлых лет стираются из памяти. И представление о недалеком прошлом воспринимается людьми, особенно молодежью, в искаженном виде: часто противоречиво, часто не правдиво, часто преподнесенное предвзято с определенных позиций. Читателю предлагается правда – правда изнутри жизни, воспринятая глазами одного самого обыкновенного, самого простого, самого типичного человека Советского периода от предвоенного времени до развала СССР. Ничто так объективно и точно не передаст дух времени, ничто не покажет жизнь изнутри так, как взгляд именно самого простого современника, не заинтересованного ни в каком бы то ни было искажении.
Все, что происходит с главным героем, все то, что он видит, описывается, по мнению автора, беспристрастно, с фотографической точностью. Персонажи все реальные, хотя большинство имен изменены. Центральная фигура – Игорь Сергеич, который гордится тем, что никогда не терял чувства собственного достоинства, никогда не кривил душой, и который считает себя нонконформистом – всегда и обо всем имеет свое собственное мнение, часто отличающееся от общепринятого.
Читателю старшего возраста интересно будет вспомнить свою молодость, полузабытые события прошлых лет, сравнить свою жизнь с жизнью Игоря Сергеича. А если представитель молодого поколения, прочитав книгу, изменит, хотя бы немного, свое отношение к своему деду, к его поколению, то труд автора не напрасен. А если же читатель скажет себе, что не хочет бежать “как все”, или не хочет быть цыпленком, то труд автора не напрасен вдвойне.
Настоящее вырастает из прошлого
Один великий писатель сказал примерно то, что первые пять лет жизни дали ему больше, чем вся остальная жизнь.
Игорь Сергеич делил всю свою прожитую жизнь на три равные по значимости части: детство, армия и “все остальное”. Действительно, считал он, что десяток лет после сорока пролетает (и все пожилые люди это прекрасно знают) совсем незаметно, и в памяти от впечатлений, полученных в результате этого прожитого, остается несравнимо меньше, чем от одного года из первых пяти лет жизни человека.
Игорек родился в дороге. Повозка, запряженная лошадью, в которой везли роженицу, мать Игорька, в самый последний момент остановилась у первой попавшейся избы в попутной деревне, название которой стерлось из памяти. На счастье хозяйка дома оказалась опытной женщиной, и роды прошли благополучно. Вот только новорожденный не сразу пожелал вдохнуть воздуха нового мира, хотя хозяйка старательно шлепала и щлепала, держа за ножки, малыша, тельце которого уже приобретало синеватый оттенок. И, наконец, раздался крик, и появился еще один человек на нашей грешной земле. Это было в августе 1938 года.
Валентина Ивановна, мать Игорька, молодая женщина 24 лет следовала из Ленинграда на свою родину на Смоленщине по настоянию своих родных для того, чтобы произвести на свет своего первенца и пожить некоторое время под опекой умудренных опытом родственников.
Отца Валентины Ивановны звали Иван Лаврентьевич. Он родился и вырос в большом селе у реки Вазуза. Его история была не совсем обычной. С малых лет вместе со сверстниками, такими же, как и он, мальчишками, Иван пас на лугах господский скот. В то далекое время крестьянские дети даром хлеб не ели, работая наравне со взрослыми. Иван отличался от других своей любознательностью и упорством. Каким-то образом самостоятельно обучился грамоте, много читал, все, что подвернется, и, когда уже подрос, представлял собой вполне грамотного для того времени человека. Односельчане его очень уважали за его помощь при составлении каких-либо бумаг, за помощь советом, да и за написание просто писем (ведь большинство было безграмотным), и еще уважали его за безотказность, отзывчивость, справедливость и честность.
Когда о грамотном пастушке узнал помещик, то забрал Ивана на услужение в поместье, где тот исполнял роль нечто вроде секретаря. После женитьбы Иван со всей своей многочисленной впоследствии семьей так и жил на территории поместья. Дети росли привольно, свободно гуляли, играя, по территории всего помещичьего хозяйства и могли заходить даже в господские хоромы. Детей было много, но, к сожалению, по разным причинам где-то половина из них умерли. Умерла и мать Валентины Ивановны так рано, что та ее и не помнила.
