Лора давно уже не верила в любовь. Еще в школе ей ужасно нравился мальчишка, который сидел с ней за одной партой. В своих тайных мыслях она представляла, как они станут мужем и женой, но оказалось, что он был по уши влюблен в отличницу Верку Зазнайкину, та не отвечала ему взаимностью и «помирала» от своих чувств к Мишке Сидорчуку, а тот в свою очередь был влюблен в Инессу. Вот такой круговорот чувств бурлил у них в десятом классе.
На втором курсе политехнического института она влюбилась в преподавателя, профессора Никифорова, который был старше ее на двадцать пять лет. Ей нравился его респектабельный вид: дымящаяся трубка во рту, большие роговые очки и черная с редкими седыми отметинами борода. Ему же нравились абсолютно все хорошенькие студентки, а если он одну из них выделял больше, то это сразу сказывалось на ее оценках. Лоре он ставил зачеты только за ее знания. Она спонтанно, от скуки стала встречаться с одним из студентов, вскоре тот попросил ее руки и сердца. Руку бы она ему, может, и могла бы отдать, а вот сердце – навряд ли. Они расстались друзьями и даже иногда проводили время вместе. По окончании института она устроилась на работу далеко не по специальности. Жизнь ее протекала без чувственных потрясений, но мечты о настоящей любви ее не покидали.
Однажды Лора поехала навестить своих пожилых родителей (им тогда было уже за семьдесят) и осталась у них переночевать. Она никак не могла заснуть и долго смотрела в темноте на белый потолок гостиной, где ей постелили на диване. Из приоткрытой двери в спальню родителей она услышала тихий разговор:
– Я стала совсем морщинистая и некрасивая, это так ужасно…
– Нет! Ты совсем не изменилась, ты такая же красивая!
– Ну почему ты обманываешь меня!?
– Ну что ты! Я же так тебя люблю! Ты у меня самая красивая в мире!
И Лора почувствовала, как мама там, за стенкой, счастливо улыбается, потому что она самая красивая в этом мире для своего мужа.
Ей было немного неловко, что она ненароком стала свидетелем того чувства, которое люди называют настоящей любовью. И одновременно ей было радостно, что такое происходит не только в книжках или телесериалах. Вскоре она заснула в мечтах и ожидании, что такая любовь однажды придет и к ней.
Ему казалось, что это был какой-то бесконечный сон, после которого он проснулся, и иногда воспоминания этого сна тревожат его снова и снова нереальными видениями. Он опять возвращался к тому времени, когда он оказался на Земле и пытался вспомнить, кто были его отец и мать, но никак не мог…
Фарбус долго возился с палитрой, а потом в одно мгновение начертил посреди неба огромную и разноцветную, как хвост павлина, радугу, внимательно к ней присмотрелся, и что-то ему не понравилось. Тогда он рассердился и так же быстро, словно волшебной кистью, закрасил свое произведение, намалевав серо-черные тучи, под стать своему настроению.
С неба закапал нудный дождь, и Фарбус улетел на берег моря помогать начинающему поэту сочинять стихи, незаметно нашептывая рифму в его оттопыренные уши. Слог и рифма были великолепны, но настроение стихов было плаксивое, как этот унылый дождь. Но поэт остался доволен собой и быстрей побежал домой, чтобы записать на бумаге то, что он «сочинил».
А Фарбус в это время уже помогал одному композитору в сочинении давно залежавшейся сонаты. Всем своим знакомым композитор говорил, что не хватает времени ее закончить, а на самом-то деле он просто надоел Ваятелю прекрасного своим постоянным нытьем и жалобами на несложившуюся судьбу, и Фарбус временно от него ушел, чтобы навестить более интересных персонажей.
Как его только не называли люди на Земле: писатели – крылатым Пегасом, поэты окрестили Музой, азартные людишки дали женское имя Фортуна, ваятели и музыканты окрестили Вдохновением, а те, кто вообще ничего не делал, просто завидуя другим, говорили, что он – нечистый. Хотя на Земле вряд ли можно было найти подобного чистюлю, ведь он был настолько прозрачен, что его никто никогда не видел. Но его слышали в звуках музыки, в поэзии и видели во многом-многом другом. Он творил на Земле необыкновенные вещи – побуждал людей что-то создавать. Влюбленным он подсказывал такие слова, от которых разгорались их сердца и хотелось совершить что-то необыкновенное ради своей возлюбленной, а если люди расставались, он вселял в них надежду.
В старые времена рыцари облачались в доспехи, седлали своих крепких коней и отправлялись на поиски злого дракона, чтобы победить его, а победу посвятить своей прекрасной даме. Рыцарь скакал на коне через дремучие леса и обязательно находил какого-нибудь завалящего драконишку, одерживал над ним победу, а потом долгими вечерами в замке рассказывал об этой победе прекрасной даме. Правда, слова ему очень часто подсказывал сам Фарбус.
Когда все ложились спать, он отдыхал у берега океана и только изредка на мгновение прилетал к какому-нибудь полуночнику и подкидывал идейку – или хорошую, или так себе. Конечно же, больше всего на свете ему нравилось помогать влюбленным. Но однажды с ним произошел случай, из-за которого он совершенно изменился.
Ему приходилось одновременно находиться сразу во многих местах. Он носился по всему свету со своим неразлучным другом Амуром. Тот всегда имел при себе лук и колчан с отравленными любовью стрелами, которые летели точно в цель, не зная промаха, а те, в кого они попадали, навек оставались во власти этого чувства. И тогда наступало время Фарбуса – он помогал сочинять любовные сонеты и вкладывал в уста влюбленных незабываемые признания при луне.
Когда солнце на прощанье окрасит облака в неземные цвета и уснет до утра в бескрайнем океане, приходит пора мерцающих звезд, желтой, как подсолнух, луны и, конечно же, влюбленных.
Амур с Фарбусом, никем не замеченные, летели над Землей, разыскивая в укромных местах парочки, которые разглядывали на небесах падающие звезды и, как во все века, мечтали о любви.
Но в этот вечер во всем мире было удивительно спокойно, и они справились со своей работой в одно мгновение. Они расположились где-то на облаках и до самого утра наблюдали сверху за нашим миром, а с рассветом Амур принялся мастерить волшебные стрелы – они должны были быть сделаны только из первых лучей солнца. Но стоило ему хоть на минутку проспать, стрелы были уже не такие жгучие и огонь их любви не мог гореть в сердцах вечно и, увы, очень часто просто угасал.
Утром его колчан был наполнен стрелами, пылающими девственным огнем любви, зато солнце недосчиталось нескольких своих лучей. На Земле этого никто не заметил, все обычно спят в такую рань, но кому-то в этот день обязательно придется испытать на себе силу любовных стрел.
