Николай Кононов - Магический бестиарий

Магический бестиарий
Название: Магический бестиарий
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2002
О чем книга "Магический бестиарий"

Ускользающее время, непроизнесенные слова, зыбкость, пронизывающая нынешнее бытие, являются основными, хотя и подспудными темами психологической прозы Николая Кононова.

Действие в произведениях, вошедших в книгу «Магический бестиарий», происходит, как правило, на стыке прошлого и настоящего. Однако его герои пребывают скорее не «в поисках утраченного времени», а в поисках «утраченного себя». Сознавая гибельность своих чувств, охотно отдаются на их волю, ибо понимают, что «эрос и танатос неразделимы».

Бесплатно читать онлайн Магический бестиарий


Раздел случайных имен

Микеша

Если бы моя судьба сложилась так, что я был бы вынужден жить в этом городе, то о лучшем месте, о лучшем виде из окна, я и не мечтал бы. Это следует описать, чтобы многое стало ясным.

Мне и посейчас зрелище, видимое из их окон представляется видением. Как если бы черно-белая фотография оживала, когда, всласть на нее насмотревшись, закрываешь глаза. Вообще в их жизни на склоне холма, в утесе кирпичной башни на восьмом этаже было нечто от фотографии, – их нельзя было застать врасплох, они были готовы к съемке, и разговаривали и вели себя так, словно вся их маета, перетекающая в хаос прошедшего времени, имеет цену, ну, солей серебра хотя бы.

Когда я заявился к ним со звонком, с назначением часа визита, с долгими подробными описаниями транспортных развязок, автобусных маршрутов, которые чуть хуже, но надежнее трамвайных, почему-то с перечислением железнодорожных переездов, где можно прождать от десяти минут до получаса, потом подъезда с торца, плохо работающего небезопасного лифта, сейфовой двери, где еще нет звонка, так как эти пошлые квазиптичьи трели немыслимо слушать и т. д. и т. п., – то, выйдя на балкон, я поразился тому, как время суток, глупый календарный час может смешаться, как подкрашенная жидкость, с совершенно иными изумительными вещами. С далеким гудком еле видимого парохода, с подвешенной связкой циклопических луковиц, с куртуазным приветствием их маленького сына, преувеличенно хорошо воспитанного. Стеллаж с его многочисленными фирменными игрушками по упорядоченности мог потягаться с таблицей Менделеева. У пухлого мальчугана должна была быть борода, сюртук и золотой брегет на цепочке через живот…

Они стремились к евростарндарту – тотальной белизне и гладкости.

Непобежденной оставалась лишь лоджия, заваленная прелестными пожитками.

И сегодня, невзирая на время, превратившее случайности в пылеподобную труху, а из сильных впечатлений извлекшего острый и неизживаемый вкус, я все еще храню в себе невероятный и нежный вид с лоджии восьмого этажа их дома на холмистой окраине моей родины.

Я бы вообще-то хотел оставить эту топографию в своей памяти в виде чистого описания, без какой бы то ни было рефлексии, просто вид, просто пейзаж. И можно спокойно стареть, созерцая его.

Эти люди, к которым я пожаловал в гости, изначально относились для меня к той же породе тихого зрелища, я ничем общим не был с ними связан, и, кроме одного безумного друга, – пьяницы, даже алкоголика, теряющего разум истерика, у нас не было ничего общего. Под «почти» я подразумеваю редкие встречи у милых людей.

– Через год здесь будет все устроено для барбекю, – важно заявила она.

– В лоджиях Рафаэля не жарят мясо, – пошутил я.


– Милая мамочка, я прошу прощения у тебя и у Микеши за то, что я рассыпал «леголенд» с пиратиками…

– Я-то прощу тебя, мальчик, немного повременив, но вот сможет ли простить тебя Микеша – большой вопрос. Ты ведь нарушил распорядок дня, а сейчас, тебе прекрасно известно, забывчивый друг, время, отведенное чтению и рисованию впечатлений карандашами.

– Ой-ой-ой, но, может, он меня все-таки простит? Мне бы очень хотелось, чтоб он меня все-таки простил, я так боюсь его гнева, – запричитал ребенок как в сказке о хорошо воспитанных детях.

– Наказание может усугубиться, если ты не избавишься от отвратительной привычки именовать Микешу в третьем лице. Поди в детскую, плотно закрой дверь, а я сейчас попробую поговорить с Микешей, – сказала она, без тени улыбки посмотрев и на меня. Сдерживая слезы, мальчик ретировался, закрыв за собой дверь – тихо и плотно.

Через несколько минут до меня донесся тихий монолог:

– Микеша тебя не прощает, так как ты нарушил порядок. Он даже передал, что собирается придти и наказать тебя.

В ответ раздался сдавленный писк.


– А сейчас будет сладкий стол. Ведь вечером так приятно почаевничать…

Мы перешли в просторную белую кухню, и я бы нисколько не удивился, если бы увидел четвертый прибор – для Микеши. Но его не было.

– Что-то наш мальчик расшалился, – тихо промолвил хозяин. Он вообще-то был в этом доме на вторых ролях, так сказать певцом за сценой.

Стоит описать меню. Оно было душераздирающим: сладкий немецкий ликер цвета дыма над трубами завода «Крекинг», немецкие же кексы в серебряной бумаге, джем из консервной банки. Хозяйка сдержанно улыбалась этому импорту из ближайшего ларька. Да, еще у всех троих рядом с чайной чашкой лежал «Марс», и он должен был нас, как говориться в рекламе «зарядить бодростью на целый день». Но день уже подходил к концу. По-моему они просто отобрали гуманитарную помощь у какой-то старухи. «Вот это скупость, – подумал я, – от этого стола не может быть никакого стула». Тем более мы восседали на высоких неудобных табуретках.

– Мы как Оман, Артаксеркс и Эсфирь. Помните, у Рембрандта? – блеснула хозяйка.

«У них на столе не было «Марса», – сказал я сам себе.

Потянулся культурный разговор о культуре. И это тоже было невыносимо и душераздирающе. Я спасался только тем, что давился ликером и выходил на балкон, где через год должен потечь жирный угар барбекю.

Вечерело. Ликер кончился, а я почему-то не уходил.

– Может быть, пригубить что-либо более крепкого, – возбудил я тишину, прошиваемую только тиканьем пошлых настенных часов в духе Дали, стрелка на потекшем блине циферблата уперлась в «семь», – пока не поздно, можно и сходить.

– Да что вы, сейчас одни суррогаты! – Вскричала она с какой-то нечеловеческой брезгливостью.

– Ну, ни одни.

– У нас вообще-то все свое, так сказать с дачи, не знаю, как вы к этому отнесетесь…

– К этому я отнесусь хорошо.

– Павел, набери штоф.

Павел набрал.

Дивный-дивный самогон, дивные-дивные сладкие помидоры, дивные-дивные малосольные огурцы. И разговор у нас совсем другой пошел.

К середине штофа выяснилось, что она женщина необыкновенной доброты. Или я что-то упустил, но когда стал прислушиваться, то понял, что путанная история уже подходила к сладостному завершению, и та женщина, о которой шла речь, выглядела просто из ряда вон, восхитительно, а муж так ее любил и нежил, что даже сам подкрасил ей помадой губы, оправлял складки и вырез платья, взбивал челку… И я напрягся при словах, сказанных с радостной улыбкой, что она, та чудная женщина совершенно, абсолютно ничем не пахла…

– Почему это совершенно ничем? Ведь хоть чем-то, пахнут…

– Я имею ввиду очень неприятный летом запах тления. Ведь иногда к покойнику невозможно подойти.

Тут неожиданно вступил певец за сценой:

– У нее, помнится, были очень хорошие работы по Тамбовским говорам, где она приоткрыла проблему аканья…

– У этой злобной суки, Павел, да будет тебе известно, хорошо приоткрывался только кошелек, когда она экзаменовала заочников!


С этой книгой читают
«Похороны кузнечика», безусловно, можно назвать психологическим романом конца века. Его построение и сюжетообразование связаны не столько с прозой, сколько с поэзией – основным видом деятельности автора. Психология, самоанализ и самопознание, увиденные сквозь призму поэзии, позволяют показать героя в пограничных и роковых ситуациях. Чем отличается живое, родное, трепещущее от неживого и чуждого? Что достоверно в нашей памяти, связующей нас, нынеш
Герой «Нежного театра» Николая Кононова вспоминает детские и юношеские впечатления, пытаясь именно там найти объяснения многим событиям своей личной биографии. Любовная линия занимает в книге главенствующее место. Острая наблюдательность, провокативная лексика, бесстрашие перед запретными темами дают полное право назвать роман «шоковым».
Любовь – основа нашей жизни. Она проявляется любовью матери к ребенку. Любовью между полами. Любовью к творчеству, искусству познанию, природе, Родине…Но наряду с этим в жизни часто случаются превратности любви. Часто это происходит от того, что люди не понимают тесно связанные между собою понятия. Автор пытается на основе своего богатого жизненного опыта помочь читателю разобраться в этих непростых жизненно важных вопросах.
В этой книге есть продолжения известных сказок, где со знакомыми героями происходят уже новые неожиданные приключения.Есть в ней и другие сказки – с неизвестными читателю героями, поступающими нестандартно и непредсказуемо. А еще есть фантастические сказки, рассказанные космическими скитальцами.
В данном сборнике представлены сказки о зимних приключениях Ёжика, Медвежонка, Барсука и Деда Мороза. Друзья топят печку, отправляются на зимнюю рыбалку, переходят речку по льду, находят самолет, читают книжку и играют в слова, а Ёжик и Дед Мороз будят Медвежонка, который уснул.
Небольшой рассказ о небольшом человеке, живущем в небольшом городке, с небольшими запросами. Это история о простой женщине, каких в нашей стране много, и это типичная история, каких в нашей стране много. Такая аннотация и должна быть у этого рассказа. Если вы хотите прочувствовать всю суть существования в вышеописанных условиях, то вам понравится данный рассказ. Книга содержит нецензурную брань.
Александра – внучка известного московского хирурга, девушка с удивительными способностями к врачеванию. Пашка Шкипер – сын уголовника. Много лет Саша лишь наблюдала за опасным промыслом рискового парня, лечила его бойцов, а иногда и самого Пашку, любовалась на его роскошных женщин. Но однажды случай бросил их в объятия друг друга. Что это было: ни к чему не обязывающая близость – или результат старого, проверенного годами чувства, которое оба скр
На всю Москву гремит слава цыганской певицы Насти. Цвет московской знати, купцы, художники и артисты ищут ее благосклонности. Но любовь дороже денег, дороже славы, и Настя бежит из Москвы вместе со своим возлюбленным – таборным цыганом Ильей. Он готов бросить к ногам молодой жены весь мир – но выдержит ли Настя тяжесть бродячей жизни? Не разобьется ли ее любовь на кривых дорогах, под холодным ветром, в изодранном шатре? Смирится ли она с опасным
Продолжаются приключения Олега Кряжева. Космос велик, и на каждой планете жизнь течет своим чередом. Не все встречают Олега радостно с его идеями. У Олега будет встреча с оборотнями и вампирами. Опять Псионы, мозгоправы сыграют с ним в свою игру. Эта четвертая часть произведения "Космическая Одиссея Олега Кряжева, часть 4" (КООК-4).
Данная монографическая работа посвящена исследованию одной из самых мистических и эффективных криминальных организаций юга Италии – неаполитанской Каморре, не уступающей по могуществу и влиянию Мафии и Ндрангете. Созданная столетия назад, она на протяжении всей истории существования смогла противостоять и выйти победительницей из многочисленных схваток, и не только не исчезла, но и преобразовалась в бизнес-структуру мирового масштаба, благодаря з