Виновник торжества
Звезда. Ты знаешь все обо мне. Ты озаряешь меня своим светом. Ты говоришь со мной на моем языке. А я? Я лишь кудахчу, словно курица, при виде тебя, так ясно и неистово твое сияние. Я люблю проклятые три километра, что мы ходим каждый год пешком. Те, что вместе. Те чёртовы проклятые три километра, снова и снова накручивающиеся вокруг могил наших родителей. Я объясню тебе чего я жду от тебя: мне нужно твое сердце. Твоя неистовая душа, твое море, твое солнце и твоя луна. Твой вихрь, твой ураган, твое цунами. Твоя любовь.
Ибо я: лишь колосок в поле. Мне без души никак… не случиться, не статься, не перестать.
Говори! Родная, говори, я больше
не могу сопротивляться твоему неистовому желанию загнать меня под свой каблучок! – Георг убирал испарину со лба ярким цветным платком и с обожанием смотрел на жену.
Объясни мне, Жорж. Что с тобой
случилось в последние три года? – жена Георга вопросительно, и немного осуждающе, смотрела на мужа.
Гостиная была вся украшена праздничными гирляндами. Георгу исполнялось 37.
Дорогая, сейчас будут гости, и я
бы не хотел…
В гробу я видела этих гостей,
Жорж! – всплеснула руками Марица.
Прекрати! – зарычал карлик и
замахнулся на супругу.
Марица, придя в бешенство, нанесла удар первой.
Черт бы тебя побрал, чертов
шизофреник! – Марица неистово
хлестала шарфиком, зажатым в руке, своего мужа.
Карликовая "Мазда" припарковалась прямо напротив входа в подъезд. Из нее, с места сидения водителя, вышел невысокого роста человек, в шляпе, белом шарфе, с усиками, такими же карликовыми, как его автомобиль. Он остановился и стал всматриваться в глубь двора.
Этой парадной было явно более двухсот лет. Целый витражный неф украшал вход на второй этаж. Двери же были сделаны по меньшей мере лет сто назад. И с тех пор не менялись.
Красиво. – подытожил он.
Гости расселись кто куда. Расстановка была до ужаса лаконична и даже где-то алогична. Марица села напротив Георга, дабы не стращать судьбу и не подраться с ним прямо за праздничным столом.
Леди Горовиц сияла в белоснежном платье подобно истинной королеве праздника, коей на самом деле являлась Марица.
"Холуй!" – с презрением прошептала Марица, когда увидела, как Георг жадно набирает салат и отправляет в рот вилку за вилкой.
"Дерзость!" – сказала себе она, после того, как он предложил подлить ей в бокал немного маренго.
"Любитель!" – фыркнула она, когда он пролил пару капель на ее праздничную скатерть.
Прошло ровно тридцать минут.
Я не боюсь, тебя,
дурачина!!! Простофиля!! Идиотина!!! – Марица и Георг стояли друг напротив друга, оба в боевой готовности сцепиться в смертельной схватке.
Марица! Ты не имеешь права так
со мной поступать! Я – не вещь, не твой вассал, и не твоя игрушка! Я – личность!! – практически завизжал Георг.
Мне плевать. Я тоже личность. И
мне тошно жить с таким малодушным… ч… ч… человеком!
Гости ахнули. "Какой скандал!" – прошептала одна из пожилых леди.
Люблю тебя, дорогая жена! Не
бросай меня!!! – Георг внезапно зарыдал и опустился на колени у ног Марицы. Его тело сострясали всхлипывания и завывания, так, что одна дама даже прослезилась.
Не хочешь ли ты этим
перфомансом сказать, что просишь прощения и признаешь свою вину? – немного поостыв снисходительно спросила Марица.
Хочу. – Георг всхлипнул ещё раз,
тихонечко заскулил, и, опустившись снова на колени, обнял ноги жены обеими руками. – Ты – все, что у меня есть. Молю, не уходи.
Да, дорогой. На этот раз я
останусь. Но ты должен мне три тысячи песо за ту карликовую лошадь, что мне пришлось отправить в зоопарк.
Все, что угодно, дорогая!
Гости начали потихоньку расходиться.
Они были явно обескуражены разыгравшейся драмой.
Марица вышла из ванной комнаты, смежной с их общей с Георгом спальни.
Она подошла к зеркалу, расчесала непослушные кудри, и присела на банкетку рядом с трюмо.
Как же мерзко ты вел себя
сегодня, Жорж!
Георг, сидя в кресле у открытого балкона, только вздохнул.
Я знаю, дорогая. Я уже тебе
говорил в чем моя проблема…
И в чем же, Жорж?
Меня – два…
Ах, да! Я помню эту твою
концепцию твоего "Я". Но не слишком ли это сложно? Может быть просто нужно перестать быть таким законченным эгоистом и дело с концом?
Ах, дорогая, если бы все было
так просто! Тебе не понять через какой Ад я прохожу ежедневно, просто чтобы оставаться собой!
Да, мне не ведомы твои муки,
Жорж. Но мне ведомы мои. И они, поверь, ничуть не менее мучительны, чем твои.
Жорж огорчённо кивнул. В эту ночь он не спал на их супружеской кровати рядом с женой, всю ночь просидев в кресле и глядя на звёзды.
Улитка
Она проснулась от покалывания в боку и сразу же перевернулась на другой. Сегодня была суббота, на работу было не нужно, и можно было вволю отоспаться.
Рузанна оглядела комнату. Оставленный на ночь свет продолжал гореть всю ночь и сейчас порядком слепил глаза.
Мгмгм. Нечленораздельно
промычала она. – Господи… как же болит голова.
Еле сползая с кровати, она не глядя воткнула пальцы ног в тапочки и потянулась.
Ну, с добрым утром меня.
Суббота. Выходной. Ноль занятий на целый день. – Надо будет заказать пиццу.
С трудом поднявшись с мягкого матраца, Рузанна уловила в окне едва видневшийся силуэт овсянки. Их тут всегда было много.
Птица, ну что ты здесь забыла?
Разве не видишь? Женщина больная, бальзаковского возраста, отдыхает после ночной смены?
Сквозь стекло ее голоса все равно было не услышать – получается, она разговаривала сама с собой.
Рузанна развернулась на сто восемьдесят градусов и сделала шаг в прохладную пустоту комнаты.
Привет, новый день.
Что я делаю? Вот сейчас? В данный момент? Пытаюсь проснуться? Или на самом деле собрать разбитые осколки разбитой жизни?
Нет. Я просто прихожу в себя.
Причем каждые выходные, и эта процедура с каждым новым викендом проходит все более болезненно.
Где же ты был всю мою жизнь?
Принц на белом коне, а?
В очередной раз задав риторический вопрос, Рузанна поняла, что ее мучает жажда. Такая как после выпитого алкоголя. Как там это называется? Сушняк?
Надо сделать чаю.
Рузанна поплелась на кухню, негромко напевая арию Кармен себе под нос.
"У любви, как у пташки крылья"…
Внезапно раздался звук дверного звонка и Рузанна резко повернув голову в сторону входной двери, замолкла.
Кого это принесло?
Рузанна сменила направление движения, и дойдя до входной двери, наклонилась к дверному глазку.
За дверью стоял мужчина. Импозантный, элегантно одетый, с зачесанными набок волосами.
Он нетерпеливо переступал с одной ноги на другую, теребя в руках ручку от своего кожаного портфеля.
Да? – Рузанна сама не знала,
зачем показала ему, что в квартире кто-то есть.
