Владимир Борисович Челноков, Валерия Вячеславовна Булычёва - Мама – лётчик

Моему дорогому сыну Володеньке и внуку Игорьку Челноковым, моим дорогим внучкам Наташеньке и Катеньке Белых посвящается.

За восемьдесят один год моей жизни я никогда никому не рассказывала о моей жизни, даже вам, моим дорогим и близким. Я много раз выступала по центральному телевидению и радио, в школах, кинотеатрах, техникумах, различных учреждениях по их приглашениям и всюду рассказывала о боевых действиях легендарного, единственного в мире авиационного полка имени Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой, где первым командиром полка авиаторов-женщин была сама М. М. Раскова. Полк летал на самых сложных для тех времён самолётах Пе-2, пикирующих бомбардировщиках.

Булычёва Валерия Вячеславовна, 1914–1998 гг.

Родилась я давно, в 1914 году, 7 июля, в семье отца Булычёва Вячеслава Александровича, 1872 года рождения, и матери Александры Алексеевны Поповой, 1882 года рождения. У меня был брат Игорь Вячеславович Булычёв, 1912 года рождения.

Мой отец был талантливым музыкальным деятелем, занимался музыкой с известным музыкантом С. И. Танеевым. В 1935 году заместитель начальника авиационного училища Е. А. Фурцева ознакомила меня с Большой советской энциклопедией, в которой находилась статья про моего отца с подробным описанием его музыкальной деятельности.

Моя мать, Попова Александра Алексеевна, из Вологодской губернии Тотинского уезда деревни Синяков-ка, родилась в бедной крестьянской семье, работала по найму у отца В. А. Булычёва – Булычёва Александра Васильевича – в селе Горинском. Она была очень умной и красивой женщиной, и В. А. Булычёв, приезжая к отцу в село Горинское, влюбился и женился на Александре Алексеевне.

У них родилось двое детей: мой брат Игорь и я. Я была трёхлетним ребёнком, когда в 1917 году сменилась власть. Всё, что принадлежало частникам, отбиралось, а хозяева собственности уничтожались. Дед, владелец этой собственности, к той поре уже умер, и ей владел наш отец. Я помню, как ранним утром отец собрался, расцеловал всех членов семьи и с небольшим чемоданчиком с одеждой убежал из дома – с тех пор мы его больше не видели. Оказывается, он уехал за границу, иначе бы его убили. Впоследствии мы узнали о его музыкальной деятельности из музыкального словаря 1990 года, из книг, которые имеются в библиотеках Нижнего Новгорода, и из справочника, который сын купил в магазине «Знание».

Когда отец покинул свой дом, мы с мамой остались в этой усадьбе. Горя пережили очень много. Маму солдаты хотели расстрелять, а нас с Игорем повесить, но этого не сделали, узнав о том, что мама не урождённая помещица, а бедная вологодская крестьянка. И нас помиловали, только выселили из дома в церковную сторожку, и мы там долгое время жили.

Учились в горинской начальной школе, потом в семилетней судиславской школе за пятнадцать километров от села Горинское. В Судиславле жили на частной квартире совершенно самостоятельно. Хозяйка той квартиры восхищалась моим умением готовить пищу для меня и моего брата Игоря, учившегося на два года старше меня, а мне было всего десять лет. Помню, как с субботы на воскресенье я одна ходила к маме в Горинское. Вечером шла одна, хотя знала, что там бродят волки и различная нечисть. Мама встречала меня среди леса с дубинкой в руках. Но всё обходилось благополучно, даже в шестом и седьмом классах, когда мой брат Игорь уже закончил судиславскую школу и мне приходилось ходить домой на выходной день одной.

В ту пору маме было очень трудно содержать семью, не имея личного подсобного хозяйства. Мама работала по найму в ближайших деревнях, а всё хозяйство по дому вела я, будучи совсем маленькой девочкой. У нас была корова, мы её купили, ибо без коровы нечего было есть. И я с десяти лет заготавливала корм для коровы на всю зиму да ещё обрабатывала огород, где росли овощи, необходимые для питания семьи. Брат Игорь был очень способным человеком и работал учителем, в каникулы подготавливал слабых учеников, а когда было время, то помогал мне по хозяйству. Жилось нам нелегко, особенно морально: маму, несмотря на её происхождение и воспитание в бедной крестьянской семье, всячески притесняли за то, что она вышла замуж за богатого человека, лишили избирательного права и всех видов поощрений. Это всё перенесли, пережили.

Когда я кончила семилетнюю школу в Судиславле, было огромное желание продолжать образование. В Нижнем Новгороде жила мамина двоюродная сестра Поликсенья, родом из Вологды. Она была замужем за пекарем Карповым Александром Фёдоровичем, отменным пьяницей, но отличным специалистом. У них был сын Володя, очень серьёзный и умный парень. Жили они в ту пору в той местности, где я сейчас живу – на Печёрских Выселках – в мезонине углового дома. С мамой Поликсенья списалась, разрешила мне приехать в Нижний Новгород и продолжить учёбу в средней школе. Я это сделала.

Тринадцатилетней девчонкой поступила в восьмой класс средней школы им. Рылеева, которая через год была переведена в новое здание и именовалась «1-ая опытно-показательная школа в честь 10-летия Октябрьской революции «Школьный городок»» (сейчас в этом здании находится НИИ ортопедии). В неё я поступила в 1928 году, закончила в 1932 году с дошкольным уклоном и была направлена на работу в деточаг при телефонном заводе им. В. И. Ленина на Мызу.

Мне было всего пятнадцать лет, я была назначена руководителем младшей группы. Несмотря на мой малый возраст, дети уважительно ко мне относились. Меня часто приглашали в группы, которые вели пожилые руководители, особенно перед сном. Я мгновенно наводила порядок среди разбушевавшейся толпы ребят, не желающих спать. И стоило мне к ним прийти, как они мгновенно ныряли под одеяло, ложились на правый бок с ручонками под правую щёку. Это было постоянно перед сном, сама не могла поверить этому.

Так бы мне оставаться воспитательницей дошколят, тем более что последней моей работой с детьми была составленная и придуманная мной лично композиция, посвящённая пятнадцати годам развития страны с 1917 по 1932 годы. Особенности каждого года представлялись зрителям ребёнком, выступающим перед родителями с характеристикой порученного ему года. Я запомнила только часть композиции, посвящённой 1932 году: