Капитан Сергей (в миру Сергей Бахтамов) трясся на осле. Трясся не от страха или специфичного хода животного (хотя и это имело место быть), а от распирающего его смеха. Усевшись впервые верхом на осла, он словно увидел себя со стороны, и теперь эта картинка изредка всплывала в его голове, вызывая непроизвольную улыбку. Санчо, мать его, Панса советского пошиба!
Сергею сначала, конечно же, предложили верблюда. Однако ехать на этом плюющемся чудовище капитану не понравилось: высоко, да и укачивает. К тому же, верблюды слушаются лишь хозяина, а с чужаками ведут себя подчас непредсказуемо. То ли дело на осле! Осёл хоть и упрям, но зато послушен и непритязателен. Так что путешествовать на нём оказалось намного комфортней, чем на верблюде.
Вокруг раскинулась однообразная сухая саванна. Весь караван растянулся по ней, неспешно следуя к цели своего путешествия. Мысленно капитан был уже далеко. Представляя, как он сначала пересечёт границу с Эфиопией, потом прибудет в её столицу, затем отправится в Асмэру и уже оттуда поедет в порт Массава. Ну, а в порту его ждёт белый теплоход, который и отвезёт его на Родину, в Союз.
По пути заодно можно будет проверить оба афродизиака. Уж в Аддис-Абебе, как и в любом из африканских городов, проблем с женщинами не будет. Вот капитан и испытает, в тестовом, так сказать, режиме: и на них, и на себе. Хотя результат, по словам его африканского друга, впечатлял!
По большей части именно благодаря этому Бинго, что и подогнал эти африканские зелья, получил от Сергея рекомендацию на учёбу в СССР. Правда, не только из-за этого. Была всё-таки в этом негре какая-то фишка. Что-то неведомое, внушавшее к нему уважение, а ещё… необъяснимую, иррациональную тревогу, даже страх. Впрочем, сыграло свою роль и желание Бинго учиться. По сравнению с другими неграми, он буквально как губка впитывал новые знания.
Вообще-то учиться отправляли сами эфиопы, а не военные советники из Союза. Однако к рекомендациям последних прислушивались. Ведь в первую очередь они выдвигали тех, кто хорошо проявил себя в боевых действиях. А Бинго мало того что проявил, ещё и очень заинтересовал своими подарками. Вот Сергей и выставит его кандидатуру, воспользовавшись связями среди высокопоставленных военных эфиопов.
В Эфиопию Советский Союз пришёл надолго, и сильные местные лидеры всегда пригодятся. Как говорил Сталин: «Кадры решают всё!». А этот Дед Бинго казался сильным лидером. Если ему повезёт, то и вовсе станет дедом нации. А что? Неплохо звучит! Бахтамов рассмеялся своим мыслям.
В Аддис-Абебе капитан рассказал о Бинго главе корпуса советских военных атташе в Эфиопии. Результат оказался предсказуем. Полковник советской армии Анатолий Еремеев недоверчиво посмотрел на Сергея и строго спросил:
– Ты уверен в этом негре?
– Да, он показал себя смелым и решительным, отлично владеет оружием, умеет управлять людьми и пользуется непререкаемым авторитетом среди других повстанцев.
– Короче, надо брать?
– Надо, он даже начал учить русский.
– Да? Похвально. Как его зовут?
– Дед Бинго.
– Как?!
– Дед Бинго.
– Неудачная шутка, капитан!
– Клянусь, его так зовут!
– Да-а-а, – протянул Еремеев, – сколько я уже тут, а всё никак не могу привыкнуть к идиотским именам местных! Кто бы мог подумать: Дед Бинго?! Ладно бы просто Дед, так он ещё и Бинго. Он разве старый?
– Нет, лет двадцать пять.
– Понятно, на грани.
– Товарищ полковник, я точно не знаю, сколько ему лет, может ему и двадцать один или двадцать два года. Да он и сам не знает, сколько ему лет.
– Как-то не удивлён даже. Тогда будем считать, что ему двадцать два года.
Бахтамов только пожал плечами. Двадцать два, так двадцать два.
– Напиши все его данные, и где искать, а я пошлю запрос в Союз. Пусть там, в Главном управлении кадров решат, куда они смогут его взять, и тогда оформим. Местным идиотам я тоже скажу, конечно. Хотя, думаю, им всё равно. Не ценят они своих людей, слишком многие у них погибли в этой войне, а на носу уже другая. В Эритрее неспокойно. Американцы чего-то там воду мутят, – полковник вдруг вспомнил о предмете обсуждения и резко вернулся к разговору о Бинго: – Так о чём мы?
– Он хотел либо в артиллерийское военное училище, либо в танковое.
– Да по хрену, куда он там хотел. Куда возьмут, туда и пойдёт. Куда, как говорится, Африка пошлёт, туда и пойдёт. В общем, оформляй на него все бумаги и неси в канцелярию посольства. Я распоряжусь, чтобы их приняли и взяли на контроль.
– Хорошо, – кивнул головой капитан, – так и сделаю.
– Тогда свободен.
Бахтамов зашёл в посольскую канцелярию и ещё битый час сидел там, заполняя бланки рекомендаций и всякой прочей хрени. Знал бы, какая волокита его ждёт, раз десять подумал бы, прежде чем что-то обещать! Гораздо позже посольство связалось с министерством образования Эфиопии и согласовало кандидатуру Деда Бинго. Но, как это часто водится, все бумаги остались пылиться в чьём-то кабинете. В Африке тоже работал принцип: не подмажешь – не поедешь.
Капитан уже давно отбыл на родину, когда полковник неожиданно вспомнил о необычном и, если верить капитану, очень странном кандидате на учёбу. Он запросил в канцелярии документы на отправку Деда Бинго, однако там ничего не знали о таком студенте. Пришлось поднимать этот вопрос заново. Бумаги вскоре нашлись, и запрос на Бинго ушёл по телеграфу в Главное управление кадров Советской армии, в отдел по приему иностранных граждан в ВВУЗы.
Рассмотрели вопрос довольно быстро и отправили обратно телеграмму о готовности принять Бинго в Сумское артиллерийское училище. Будет ему и артиллерия, и танки: всё как просил! То есть самоходная артиллерия. Но в том, что это именно то, о чём просил негр, кадры ни секунды не сомневались. Пускай негритёнок там поучится.
Советское посольство отправило запрос в военное министерство Эфиопии, и там оно перешло в отдел, занимающийся повстанцами. Чиновник отдела написал писульку, и с ближайшей оказией она отбыла в полевой лагерь, где находился Дед Бинго. Шестерёнки закрутились. Медленно и со скрипом, но закрутились.
***
День прошёл, за ним второй,
Результат всё нулевой.
Пробежал уже день пятый,
Вскоре минул и десятый…
Жду-пожду, а он нейдёт,
Камень на душу кладёт,
Что под гнётом мечется.
Всё ж поездкой лечится!
И не в Штаты, не в Европу
(ну их всех в большую опу!).
Хочется душе в Союз!
Я там водочки напьюсь!
Чистой, главное, дешёвой
За три с полтиною целковых.
Примерно такие мысли бродили в моей голове, пока я жил в полевом лагере. Да и разве могло быть иначе? Но никто не спешил ко мне с известием, что я вот-вот получу путёвку в новую социалистическую жизнь. Так и тянулись день за днём. Вылазки мы больше не совершали: залечивали раны. Кто какие, а я телесные.
