Дэвид Кишик - Манхэттенский проект. Теория города

Манхэттенский проект. Теория города
Название: Манхэттенский проект. Теория города
Автор:
Жанр: Культурология
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Манхэттенский проект. Теория города"

Дэвид Кишик – профессор бостонского Эмерсон-колледжа, известный среди прочего опытами fictional philosophy, отправной точкой которых служит «альтернативный факт», то, что могло бы случиться, если… В книге Манхэттенский проект. Теория города таким «фактом» становится успешное бегство Вальтера Беньямина в США, где его знаменитый проект Пассажи, посвященный Парижу – столице XIX века, получает продолжение на материале Нью-Йорка 1940–1980-х годов. Сквозь чувствительную беньяминовскую оптику мы наблюдаем, как бетонные улицы и небоскребы, граффити и пригородные мечты, люди-бутерброды и бездомные, «гении места» – Вуди Аллен, Роберт Мозес, Энди Уорхол, Рем Колхас, Ханна Арендт, Джейн Джекобс, Джозеф Гулд… – складываются в ментальную карту столицы ХХ века, Нью-Йорка. С помощью трех осей – реальность/фантазия, политика/экономика, рай/ад, – на которых найдется место любым элементам большого города, Кишик сочиняет свою нью-йоркскую «фикшн»-философию и подбирает метафоры современности второй трети ХХ века, нащупывая в «хаотичном и фрагментарном урбанистическом хеппенинге» манифест урбанистической революции.

Бесплатно читать онлайн Манхэттенский проект. Теория города


David Kishik

The Manhattan Project. A Theory of a City

* * *

Мы сделали всё возможное для того, чтобы указать обладателей прав на материалы, воспроизведенные в книге. Издатели приносят извинения за любое упущение или ошибку, которые будут исправлены в последующих изданиях.


Copyright © 2 018 by David Kishik

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2023

Пролог

Мне не по карману любить Нью-Йорк

У Вальтера Беньямина, духом которого пропитана каждая страница этой книги, был поразительный талант ниспровержения любых литературных условностей. Однако он признавал, что преданно следует по крайней мере одному правилу: «Не использовать слово „я“ нигде, кроме как в письмах»[2].

Это больше, чем просто вопрос стиля. Как любой хороший философ или как любой хороший преступник, Беньямин придерживается этого правила, чтобы свести к минимуму улики, которые могли бы указывать на его причастность к написанию собственных работ. Вымарывая свою личность из своих текстов, он пытается создать впечатление, что его аргументация могла бы быть чьей угодно, не становясь от этого менее верной; что в утверждении «я думаю» этот «я» не ссылается на кого-то конкретного.

Фридрих Ницше, чей дух никогда не обретет покоя, пришел к выводу, что великая философия всегда была «самоисповедью ее творца, чем-то вроде memoires, написанных им помимо воли и незаметно для самого себя»[3]. Однако эта книга – не обычная философия, и уж точно не великая. Поэтому я хотел бы начать ее не с косвенных намеков, а с личных обстоятельств, которые привели к ее написанию.


Я улетел в Нью-Йорк в компании моего лучшего школьного друга и подруги всего за несколько дней до нашего выпускного. Это был мой первый полет и первое путешествие за границу, и это было самым большим расстоянием от дома моих родителей в Иерусалиме, на котором мне когда-либо удавалось оказаться.

Это может прозвучать банально, но во время наших прогулок по городу я влюбился не только в само это место, но и в нашу школьную подругу. Это была непростая ситуация, потому что мой лучший друг уже был полусекретно влюблен в нее в течение нескольких месяцев.

Когда мы вернулись домой, мои чувства не остыли, и она начала отвечать мне взаимностью. Так что через несколько месяцев нам пришлось рассказать нашему общему другу о том, что происходило у него за спиной. Увы, по понятным причинам это надолго вбило клин между нами.

Но вскоре она уехала учиться танцам, и не куда-нибудь, а в Нью-Йорк, а я остался в Израиле, ожидая демобилизации из армии. Мы поддерживали отношения на расстоянии на протяжении трех лет. Думаю, мысленный образ нашего совместного будущего в «Большом яблоке» делал эту романтическую неопределенность немного менее болезненной.


Она должна была ждать меня в небольшой квартирке на пятом этаже, в доме без лифта, которую только что сняла для нас в Ист-Виллидж. Но когда я приехал туда из аэропорта, соседка сказала мне, что ее увезли в больницу три часа назад. Я бросил чемодан в полуобставленной спальне и провел несколько тревожных минут, слоняясь по квартире, пока не зазвонил телефон. Она сказала, что с ней всё в порядке. Наверное, накануне съела что-то не то.

С самого начала два объекта желания смешались в моем тогда еще юном уме точно так же, как, вероятно, в сознании Адама переплелись Эдем и Ева. То, что ее инициалы совпадали с инициалами города, едва ли упрощало ситуацию. Дешевые белые футболки с принтами I × NY имели для меня совершенно другой, интимный смысл, о котором туристы, слава богу, не догадывались.

Тогда, в конце 1990-х, на углу Бродвея и Хьюстона торец дома занимало огромное рекламное граффити, на котором черно-белый вид городского пейзажа с воздуха складывался в буквы DKNY. Дело не в том, что это была коммерческая реклама модного дома в оживленном месте в центре города. Так же как Виктор Гюго «видел букву H в башнях Нотр-Дама»[4], я был нарциссически убежден, что на глухой кирпичной стене нарисованы ее и мои инициалы. Или что эти огромные буквы рекламируют неразрывную связь моего имени и имени приютившего меня города в самом эпицентре мира. По крайней мере, так я это тогда воспринимал.

Следующие двенадцать лет мы прожили вместе в этой самой маленькой квартирке. Через шесть мы совершили церемонию официального бракосочетания в саду дома ее родителей. Наш общий школьный друг (в конце концов мы помирились) был шафером на нашей свадьбе. На этой фотографии она на смотровой площадке Всемирного торгового центра, тут ей семь лет.



Фрэнсис Скотт Фицджеральд признавался, что предпочитает многолюдные вечеринки: «На них как-то уютнее. В небольшой компании никогда не чувствуешь себя свободно»[5]. Думаю, это еще одно объяснение того, что привлекало меня в Нью-Йорке в первую очередь и что заставляло меня оставаться там так долго.

У меня всегда было это странное влечение раствориться в толпе, отключиться от своего окружения, отсутствовать, в то же время присутствуя. Этот город исполнил мое извращенное желание сполна. Это значит, что меня никогда не приглашали ни на какие вечеринки, ни большие, ни маленькие. Вместо этого я провел большую часть своих нью-йоркских дней в одиночестве, за чтением или письмом, в кафе и библиотеках.

Эти казематы городского одиночества, вероятно, способствовали тому, что мое умственное взросление было полной противоположностью тому, как взрослеют дети. Почти все мои яркие воспоминания о Нью-Йорке сформировались в первый год моей жизни там. Всё, что последовало, стало более или менее смутными картинками. Но у этого наблюдения были исключения.

Во-первых, под эту закономерность не попадает то утро, когда мы стояли на крыше, всё еще в пижамах (возможно, мы даже держались за руки), наблюдая, как неподалеку рушатся башни-близнецы. Еще я помню доносящиеся с Сорок второй улицы приглушенные голоса протестующих, скандировавших речовки против начала войны в Ираке, а я сидел в публичной библиотеке и штудировал Феноменологию духа Гегеля.


К тому времени, когда я завершил первоначальный сбор материала для этой книги, настоящий город отошел на задний план. Настоящий Нью-Йорк стал мне больше не нужен, скорей он даже сделался помехой. Кроме того, нельзя было не признать, что как в личном, так и в профессиональном плане я двигался в одном и том же неверном направлении. Так что в Берлин я переехал уже один. Когда я дошел до середины первой рукописи, я понял, что мне не по карману Манхэттен и не по сердцу наш брак. А может быть, всё было наоборот.

В любом случае теперь я знаю, что то, что началось с юношеского увлечения, превратилось во взрослую горечь. Но я хочу сказать, что это всего лишь моя личная история неудач, а не история города. Каким бы глубоким и часто встречающимся ни было это чувство разочарования, его не следует принимать за доказательное утверждение о смысле Нью-Йорка.


С этой книгой читают
Книга нью-йоркского философа Дэвида Кишика, автора переведенного на русский язык опыта в фикшн-философии Манхэттенский проект. Теория города, организована как тетрадь с заметками, фиксирующими некоторые этапы длинного пути одиночества по истории мысли, который привел к сегодняшнему обществу наглухо запертых в себе субъектов либерального капитализма. Препарируя свою жизнь и работу через широкий интертекст, включающий психоанализ, прежде всего Гант
Учебное пособие «Проблемы формирования духовно-нравственной культуры в произведениях русской художественной литературы» может рассматриваться в качестве дополнительного учебного материала к дисциплинам «Культурология», «Частные теории культуры», «Основы культурной политики». В нем раскрыты возможности русской классической литературы для решения современных проблем духовно-нравственной культуры, связанных с поиском смысла жизни, духовно-нравственн
Долгое время считалось, что история западной культуры развивается от мифа к логосу. Под мифом понимался целый корпус изменчивых историй, в которых действовали боги и герои, не обладавшие ни ясной идентичностью, ни отчетливым «смыслом». С логосом же в цивилизацию проникали ясная концептуальность и философский взгляд на мир. Однако в последнее время эта картина подверглась радикальному переосмыслению. Сама оппозиция миф-логос теперь вызывает сомнен
Константин Кустанович – заслуженный профессор Университета им. Вандербильта со стажем преподавания русского языка, литературы и культуры более 25 лет, доктор философии, специалист по русской литературе XX века и истории русской культуры. Является автором книги «Художник и тиран: произведения Василия Аксенова в эпоху Брежнева» и ряда статей о русской литературе, преимущественно второй половины XX в., и русской культуре.В своей новой книге «Корни и
Писатель Евг. Богат рассказывает о мыслях и чувствах рабочих и инженеров, создающих «думающие» машины, о том, как отражается соприкосновение с «чудом» – новейшей техникой на внутреннем мире нашего современника. Достижения научно-технической революции в условиях социалистического общества обогащают личность, способствуют гармоническому ее развитию.Книга «Чувства и вещи» воюет с мещанско-потребительским отношением к жизни, зовет к углубленному пони
Предлагаемая вашему вниманию книга является частью платформы формирования актуальных компетенций эксперта по трансформации бизнес-модели банка. Вместе с тем, книга имеет самостоятельное значение как носитель базовых знаний о составе и структуре современной бизнес-модели банка, о направлениях, факторах и трендах трансформации банковского бизнеса и бизнес-модели банка в условиях ФинТех, об организации интегрированного риск-менеджмента банка в соотв
С точки зрения законов физики существование такого мира невозможно. Веками обитатели одной его части считали себя единственными в Туманосфере. Первая же исследовательская экспедиция показала, как они ошибались.
- Красивый… Он такой красивый! Я смотрела заворожённым взглядом на мужчину, который счастливо улыбался и обнимал другую. Его глаза буквально светились от радости, и я видела в них оранжевые искры из-за близости истинной пары… Этот красавчик сегодня представляет всей стае свою избранницу. А я в него кажется…влюбилась… Но, разумеется, об этом не узнает ни одна живая душа. Потому что признаться – значит опозорить себя. Волчица не должна смотреть на
Продолжение истории про Эволет. Свадьба с главой темного клана оказалась неизбежной, но все вышло не так плохо, как думалось изначально. И теперь им с мужем предстоит прожить целый месяц в замке императора. Вроде ничего такого, но в первую же ночь они сталкиваются с кое-чем неожиданным.