1. Глава 1. Попалась
— У нас для вас выгодное предложение по кредитной карт…
— Да!
— Что? — теряется вышколенная на отказах девушка из трубки.
— Да, давайте мне вашу карту, — бодро отзываюсь я. — Записывайте! Власова Василиса Игоревна. Что там дальше? Серия и номер паспорта?
— Э-э… — на том конце провода слышится напряженное пыхтение. — Василиса Игоревна, наш банк…
— Ваш банк, самый лучший и надежный банк на свете с самыми выгодными предложениями! Верю! — будто пионер рапортую я, втискиваясь со своим баулами в калитку.
— Да, не без этого, — мнется девушка. — Но дело в том, что я проверила в базе, и наш банк, оказывается, уже выдал вам карту недавно.
— Оказывается, — эхом пыхчу я в ответ. — Разве это помеха для новой?
— Вообще-то да, — явно дивясь моей недогадливости, выдавливает менеджер. — Прошу простить за беспокойство…
— Эх, какая досада, — вздыхаю я, в очередной раз не позволив собеседнице договорить.
— У меня не вся информация просто сразу подгрузилась, — будто продолжает оправдываться она. — Еще раз приношу извинения.
— Да ничего страшного! — отзываюсь, сбрасывая звонок. — Всегда рада пообщаться.
Бухчу себе под нос, толкая скрипучую дверь, и втаскиваю тяжеленые пакеты в холл родного детского дома.
— Васька! — окликает меня знакомый голос. — Ну чего так поздно-то?
— Дошивалась, мам Вер, — киваю на пакеты. Чет сил совсем не осталось их дальше тащить: — Решила уж закончить с этой партией, и сразу скопом все привезти. А то на такси к вам кататься недешёвое удовольствие.
— Дуреха, — усмехается моя бывшая воспитательница, — а ткани столько накупить – дешевое? Откуда только деньги берешь, если вместо работы целый детдом обшиваешь?
Вера Пална выуживает из пакета пиджак, дошитый мною последним, буквально двумя часами ранее, и довольно цокая, разглядывает мою работу:
— И ткани-то поди дорогие, — переводит на меня взгляд, в котором читается явное подозрение: — Так, ну-ка признавайся, Власова! Ты банк ограбила?
Усмехаюсь. Ну, можно и так сказать. Вернее сразу с десяток.
Ну а чего? Я тут для себя решила, что всему надо говорить «да»! И тут они как повалили звонить. А мне бы почему и не взять эти карточки кредитные? Вроде и работникам банка хорошо – планы закрывают, и я детишкам одежки нашью, — в итоге все вроде как довольны!
— Мам Вер, ну почему вы о нас постоянно сначала плохо думаете? А потом уже разбираться начинаете? — строю жалостливую мордаху.
— Профдеформация, — ухмыляется она. — Ну, иди я тебя обниму, моя маленькая.
И я действительно как маленькая. Сутулюсь, будто вся тяжесть мира на меня навалилась, и я наконец могу расслабиться, прижавшись к маме.
Помниться, когда я была еще воспитанницей, за обнимашками мамы Веры нужно было целую очередь отстоять. Да и то, не слишком она нас этим баловала, а то мог рев подняться на всю комнату.
Зато теперь я особенная. Как ни зайду в гости, так она меня приголубит. Не знаю, что тому виной. То ли мои подарки и гостинцы, ведь директриса все финансирование в карман кладет, и до детей крохи доходят. То ли мое состояние здоровья, что я кажусь ей такой жалкой. То ли и правда скучает по нам. Но это ж какое сердце у человека большое должно быть, чтобы каждого своего выпускника помнить, и тосковать по нему, как по родному человеку.
А может я и правда особенная?
— Устала? — Вера Пална прихватывает меня за плечи и жестко отстраняет от себя, явно желая читать по моему лицу правду. — Ты что и действительно совсем от лечения отказалась?
Киваю, зная, что раз спрашивает, значит уже точно с врачом созванивалась.
— Ну ты бестолочь? — с сомнением спрашивает она, однако в голосе притаилась горечь, которая делает ее слова совсем не обидными, а какими-то щемящими.
Бодро вздергиваю подбородок:
— Не хочу больше, мам Вер, — выдавливаю улыбку. — Они ведь сразу сказали, что поздно нашли эту заразу.
— Поздно-не поздно, но попытаться-то стоило? — вроде как отчитывает.
— А разве я не попыталась? — улыбаюсь, стягивая с головы тоненькую вязанную шапку. — Гляди, как старалась. Аж все волосы от натуги выпали.
Пытаюсь выдавить смех, но выходит какое-то жалкое пыхтение:
— Я ведь тебе обещала, что сделаю все возможное. Сделала. Ну надоело мне в больницах торчать. Так хоть успею в своей новенькой квартирке обжиться. Да малым одежки пошью.
Замолкаю, видя в привычно строгих глазах слезы:
— Говорю же, дуреха бестолковая! — фыркает мама Вера, отворачиваясь от меня. — Я в этот раз тебя тоже с подарками решила встретить.
Она отходит к подоконнику, на котором лежит небольшой пакетик:
— Сама связала, чтобы твоя бестолковая башка не замерзла, — выуживает из пакета красную длинную шапку с огромным белым бубоном: — Во! Дарю!
— Ух ты, — улыбаюсь, тут же нахлобучивая подарок на голову. — Теплая какая! И мягкая!
— Да, я ее в кондиционере специально постирала, чтобы пряжа смягчилась, — хвастает мама Вера, пока я иду к зеркалу, что притаилось на одной из колонн холла.
— Обалдеть, да я же прям гном! — смеюсь от души. — Красота какая! Спасибо, мам Вер! Приду теперь под новый год в ней, малым скажу, что помощник деда мороза.
— Далече еще до нового года. Середина осени только. Так что еще до того пару раз прийти успеешь! — звучит как требование, с одной стороны. А с другой, как напоминание, что до нового года я могу и не дотянуть.
— Ладно! Договорились! — отзываюсь, подхватывая один из пакетов, в котором припасла еды для местных «охранников». — Ну, я пошла. Еще хотела собак заглянуть покормить. Да скоро уже автобус до меня последний.
— Ой, сдались тебе еще эти бродяги, — отмахивается Вера Пална. — Ну, дело твое, — смягчается. — Ты бы может лучше на дискотеку сходила или… не знаю, в путешествие какое отправилась? Раз уж денег на ткань да на гостинцы детям находишь, так лучше бы на себя потратила? Что ты видела, Васька?
— Я детдом видела, мам Вер. И знаю, каково здесь. Если бы не вы… — стряхиваю с себя навалившуюся меланхолию. Не до уныния мне! — В общем лучше детям помогу. Так сказать след от себя оставлю хоть какой-то. А попутешествовать я и в другой жизни успею.
Улыбаюсь во весь рот, давая понять сердобольной женщине, что я в полном порядке. И это действительно так! Если бы люди только знали, насколько прекрасным становится каждый прожитый день, когда эти дни начинаешь считать. Ценность жизни осознается на краю. И я ее осознала, а потому ценю, вместо того чтобы тратить время на поиски справедливости в этом мире.
А еще, я где-то вычитала, что позитивное мышление способно любые болячки исцелить. Так что я искренне верю, что и на новый год приду, и на восьмое марта. И в следующем году тоже!
— Ясно, не жили богато, и не стоит начинать, — по-своему понимает мою исповедь мама Вера. — Оставила уже след, Вась.
