Сигнал тревоги ударил по нервам. На другом экране появилась точка, окрашенная в цвет опасности. Звездолет. Мечислав рухнул в кресло. Мару передернуло.
– Ты говорил про ваших врагов, – произнесла она. – Что они могут притащиться. Это они? Их звездолет? Только один… Разведчик, что ли? Притащились?
Мечислав не отвечал. Побледнел. Уставился на экран.
– Мечислав! – почти крикнула Мара. – Что ж ты молчишь?!
– Нет, не они, – ответил он, наконец. – Я не знаю, кто это. Чей космолет? Конструкция примитивна, устарела. Но, может, это только на первый взгляд. Хуже всего враг, о котором ничего не знаешь.
– А может, это не враги? – проговорила Мара.
– Ты и в своем прежнем мире была неисправимой оптимисткой?
– В прежнем мире я была пессимисткой.
Мечислав что-то прошипел сквозь зубы на непонятном ей языке, нажал несколько кнопок на пульте, на экране стали быстро мелькать изображения звездолетов, какие-то символы, чертежи, таблицы, диаграммы. Мара, разумеется, ничего не поняла. Экран погас.
– Я, кажись, понял, кто это… – покачал головой Мечислав. – Ты не поверишь. Самому с трудом верится…
– Меня уже ни чем не удивишь, – отозвалась Мара. – Так кто это?
Тут раздался сигнал. Мара вздрогнула, никогда такого не слышала.
– Это вызов, – криво усмехнулся Мечислав. – Они хотят с нами поговорить.
– Так ответь! – почти крикнула Мара.
У стенного экрана, на котором изображена планета-гигант, окруженная кольцами, стоял худощавый человек в оранжевом комбинезоне, на вид лет сорока. Вообще-то капитану Полежаеву, командиру корабля, за шестьдесят. Он выглядел моложе своего биологического возраста благодаря медицине двадцать второго века. Впрочем, он не знал, что сейчас на Земле? Какой век? Их корабль больше двадцати лет в стандартном времени болтался в космосе, почти все сейчас, кроме основного экипажа и космодесантников, в анабиозе, связь с другими кораблями эскадры и с Землей давно потеряна. Их эскадра международная, затраты ведь были астрономическими, ни одна страна бы такое не потянула. И вот…
И вот они попали в эту систему. Куда? Что это за светило с пятью планетами? Точно не Альфа Центавра. И здесь придется высаживаться, топлива почти не осталось.
Пятая планета системы, в районе которой они сейчас, совсем не пригодна для жизни. Гигант, покрытый льдами, даже на экваторе там обычная температура больше минус двести градусов Цельсия, сила тяжести почти в четыре раза больше привычной для землян. Четвертая, вторая и первая планеты также не подходят. Но вот третья…Он нажал пару кнопок на пульте. На экране исчезла пятая планета-гигант, и появился шарик третьей планеты. Земля ведь тоже третья планета Солнечной системы. На других экранах замелькали картинки. Эта планета пригодна для жизни. И удивительно похожа на Землю! Какое там небо! Там есть и моря и океаны, реки и озера, приливы и отливы, горы и равнины. Совсем как на Земле. Правда, здесь три континента. Два в восточном полушарии, один в западном, не считая множества всяких крупных и мелких островов. И архипелагов. Но это неважно.
Странное чувство охватило капитана Полежаева. Ему стало и горько, и радостно. Неужели конец их путешествию? Они обретут НОВЫЙ мир, вторую Родину. Он заставил себя успокоиться. Не хватало еще распускать сопли. Всё непросто.
Да, природные условия планеты максимально приближены к земным. Правда, это только данные приборов наблюдения корабля. Их надо проверить, для проверки запустят на саму планету зонды и роботов-разведчиков, замаскированных под местных насекомых и животных. Любая ошибка может дорого, слишком дорого стоить. Но главная проблема не в климате. Планета населена. Местные люди генетически совместимы с землянами, общие дети могут быть. Невероятно, но факт. У местных общественное устройство на средневековом уровне. А на единственном континенте западного полушария, вообще, на первобытном. Все эти данные также еще проверят. С их общественным устройством тоже что-то не то. Тут одна подозрительная нестыковка. Если здешние люди на средневековом или даже на первобытном уровне развития, как же они тогда на капсулах летают в пределах планетной системы? Приборы наблюдения зафиксировали полеты нескольких капсул. Между собой они не связывались. И как это понимать? И с одной такой капсулой по его приказу связались.
Размышления капитана Полежаева прервало появление нескольких человек в таких же оранжевых комбинезонах, почти весь экипаж, кроме его сына астрофизика Полежаева и доктора Марины Авериной. Макс, как обычно, со своими приборами, а Марина занята переселенцами, что в анабиозе, за состоянием их здоровья надо следить. Экипаж говорил на объединенном языке землян (космолингве).
– Вы, капитан, приняли решение о контакте! – заговорила на повышенных тонах космобиолог мадам Мари Кристин Кимарра. Франкоязычная гражданка Евросоюза. – Вы приняли решение единолично! Не посоветовавшись с экипажем.
– Может, еще и голосовать будем? – съязвил капитан. – Сейчас космодесантников вызову. Пусть и они проголосуют.
– Ваши диктаторские методы, капитан! – перекричал француженку нанотехнолог Билли Джонсон, гражданин Соединенных Штатов.
– Капитан имеет право принимать решения единолично в экстренных ситуациях согласно пункту пять, дробь два устава, – заметил планетолог Алонсо Монтехо, подданный диктатора Южной Америки.
– Да, капитан имеет право, – равнодушно кивнула археолог Вэй Вэй, гражданка Китая.
– Аллах! Пошли терпения! – простонал химик Саид Рашид, подданный халифа Объединенного Арабского Халифата.
– Сообщаю экипажу, – спокойно заговорил капитан, – что наш корабль подобрал капсулу, двое представителей этой цивилизации через несколько минут будут здесь, в посту управления. Так что мы вступим в контакт, независимо от того нравится это некоторым из вас или нет.
– Но… мы все будем вести переговоры. Не вы один, капитан, – проговорила Мари Кристин Кимарра.
– Разумеется, мадам Кимарра, – усмехнулся Полежаев.
Тут капитану просигналил его наручный мини-комп, капитан что-то тихо сказал по-русски. Дверь отъехала в сторону, на пороге поста управления в сопровождении космодесантников появились двое: мужчина и женщина, оба молоды (или казались таковыми), в белых комбинезонах. На головах у обоих обручи, на пальцах перстни и кольца с камнями, напомнившие капитану украшения из музея древнего быта. Впрочем, драгоценности настоящие, не бижутерия. Уж в этом он разбирался. Мужчина был высокий, худощавый, казался абсолютно спокойным, смотрел чуть насмешливо, на пульты, обзорные экраны глянул мельком. Не впечатлило? Или притворство? Капитан вдруг подумал, что этот может его космодесантников как щенков раскидать. С чего такие дурацкие мысли?
