Ремонт в квартире офицера Ивана Столярчука готовился давно, но всё лето дойти до реальных действий никак не получалось, не могли найти помощников, а профессиональные рабочие просили за свой труд большие деньги. Начали ремонт только с середины сентября, когда командир части выделил трёх солдат на семь дней с непременным условием возвращения парней к общему отбою в свои казармы.
Жена Столярчука, Маргарита Алексеевна, работающая третий год после окончания Омского мединститута в поликлинике Латвийского города Огре, оформила краткосрочный отпуск и теперь переносила свои книги и бумаги да кое-какую одежду в квартиру соседки Тамары, с которой они были дружны. Там же, у Тамары пришлось ночевать самой Маргарите с сыном двух с половиной лет.
Прибывшие солдаты взялись за дело так рьяно, что пыль из квартиры попадала даже в пространство общего подъезда, что естественно никому не нравилось. И Маргарите Алексеевне пришлось выслушать несколько недовольных жителей дома. Сам же старший лейтенант Столярчук никакого участия в ремонте квартиры не принимал и по-прежнему уходил на работу рано и возвращался поздно. Отпуск для ремонта квартиры он не захотел брать.
─ Твой-то суженый чего такой равнодушный? ─ спросила однажды вечером Тамара свою подругу по лестничной площадке. ─ Мог бы уделить немного внимания важному делу. Не так часто ремонт делают.
─ Я уже сама, дорогая моя Томочка, стала равнодушной. ─ Маргарита придирчиво укладывала книги и выписки из журналов, которыми она дорожила, в правильные ряды у стены. ─ Тут поневоле чувств лишишься, когда работаешь в поликлинике с восьми до восьми да потом дома с восьми до полуночи. А муж никогда не помогает.
─ Ну, ты же, Рита, на полторы ставки. Так все врачи работают теперь. Тебе сына надо поднимать. Парнишка-то хорошенький. В детском садике он, так сказать, на хорошем счету. В хорошего офицера вырастет.
─ Ой, Томочка! ─ вдруг заволновалась Маргарита, ─ с одним офицеров уже стало много проблем. Пусть будет хоть кем, но не офицером.
─ Рита! Теряешь что-то… ─ встрепенулась Тамара, увидев выпавший из книги листок ─ у тебя из книжечки что-то выпало. Может быть важное что-нибудь. Не теряй.
Маргарита Алексеевна нагнулась, подняла листок желтоватой бумаги с дырочками по верхнему краю и стала напряжённо читать. Она перечитала написанное два раза, подняла глаза вверх, как бы пытаясь разглядеть что-то на потолке… глубоко и прерывисто вдохнула воздух… снова перечитала написанное два раза… плюхнулась на табурет и неожиданно разрыдалась.
─ Боже мой! Рита! Что приключилось? ─ забеспокоилась Тамара и подбежала к подруге. ─ Что с тобой? Можно узнать или нет?
─ Нет, Томочка! Нельзя узнать. На этом клочке бумаге зашифрована моя судьба, которую я не смогла понять во время… теперь у меня впереди целая эпоха страданий.
─ Не тумань мне мозги, Ритка! Кто там тебя укусил с этого листка?
Маргарита осторожно вытерла слёзы, вздохнула глубоко и нервно, а потом решительно и в упор уставилась на Тамару.
─ Вот бывает так, Томка, ─ заговорила она, нервно хватая воздух, ─ живёшь как в тумане, как под наркозом… потом кирпич на голову брякнется… и ты начинаешь понимать, что ты ещё до кирпича была дура-дурой и мозгами не думала. А на этом листочке безобидное стихотворение, подобно грому небесному. Вот, и так бывает.
─ Ну, дай хоть прочитать постороннему человеку. Может быть я тебя раскритикую.
─ Нет, не дам читать, а то ты тоже станешь ненормальной, как я. Куда я тогда буду приходить с ребёнком ночевать, когда муженёк пьяный с вахты приходит? Лучше… побереги свои нервы. Не читай. Это только моя пропасть… моя бездна… моя эпоха страданий и откровений.
─ Рита! Тогда лучше всего начинать переписку и выяснять отношения. Во всяком случае, будет более спокойно на душе. А то… с тобой непонятное творится, и ты совсем разбалансировалась. Как же ты работать-то будешь? Работа у тебя не из лёгких. Поэтому, непременно пиши и пиши! Даже, если он не станет отвечать, то всё равно пиши. Это снимет с тебя половину нервозности… я так думаю…
─ Ой, Томочка! Я же адреса его не знаю нового! Он улетел в Новосибирск. Он туда хотел лететь. Его туда распределили…
─ Пиши на старый адрес в Омск. Там родственники… что-нибудь подскажут.
После успешного окончания аспирантуры Игоря Александровича Лебедева распределили в Новосибирск. Сразу же, буквально на вторую неделю, его определили на оловозавод для исследования условий труда и разработки мер по профилактике профессиональных заболеваний. На этом предприятии никто из сотрудников института не желал работать, а один сотрудник, Филипп Осипович, даже уволился, выразив таким образом свой протест дирекции института.
На заводе было много чисто медицинских вопросов, и эти вопросы уже долгое время никак не решались. Люди всех возрастов и обоих полов болели часто и подолгу и быстро умирали после выхода на пенсию. Грамотные медицинские работники боялись этого предприятия, и никто там не задерживался на долгий срок. Но само предприятие благополучно существовало, а рабочие и служащие постоянно работали там по полным рабочим дням.
Дирекция оловозавода встретила нового санитарного врача радушно и, более того, сразу же ему предложили бросить свой институт с маленькими зарплатами и перейти обычным врачом на завод и работать только здесь и нигде больше.
─ Переходите к нам, не смущайтесь, ─ уговаривал его начальник отдела кадров Виктор Лейбович Шкундин. ─ Мы перспективное предприятие. К нам хорошо относятся городские власти и выделяют квартиры для работников завода. У нас неплохие зарплаты. И, кроме того, приятно же работать на заводе, который выпускает самое чистое олово в мире.
─ Ой, подождите, дайте осмотреться, ─ осторожничал новый житель города Новосибирска, ─ мне необходимо три года отработать по распределению…
─ Да это мы уладим, это не проблема, ─ махнул рукой Виктор Лейбович. ─ Мы дружим с городскими властями давно. Хорошо знаем друг друга. Подумайте. У нас очень дружный коллектив на заводе. Мы уже заметили такой факт: как только человек выйдет на пенсию, оторвётся от коллектива, так быстро умирает от скуки по друзьям и товарищам. Мы расширяться будем, у нас имеются перспективы.
