Это родилась Марго. Когда люди рождаются, они очень громко кричат – протестуют. Наверное, чувствуют, что впереди много всяких трудностей – садик, школа, экзамены, злой начальник, маленькая зарплата… Маргоша кричала так долго, что акушерка – тетенька, которая помогала ей родиться, – забеспокоилась и позвала врача:
– Да, цианоз, – подтвердила врач.
Цианоз – это посинение по-медицински.
– Странный какой-то цианоз, локальный, только на ушах, – удивилась врач.
Локальный – это значит, не вся Маргоша синяя, а только какой-то Маргошин кусочек. Конкретно ушки.
Тут Маргоша решила замолчать – что толку орать, все равно обратно не вродишься, раз уж выродилась. Она успокоилась и заснула… но уши остались синими – как незабудки. Только большие незабудки. Или пельмени, если их варить в синих чернилах, а не в воде. Только маленькие пельмени.
– Очень странно, – покачала головой врач. – Совершенно здоровый ребенок – а уши синие. Наверное, какая-то врожденная особенность.
Когда Маргошу показали маме, та очень огорчилась, что дочка оказалась синеухой. «Ее же в школе дразнить будут! – паниковала мама. – И вдруг папе не понравится? Хотя он синий цвет любит, почти все рубашки у него синие. А вдруг девочка этими синими ушами будет плохо слышать?»
Но до школы было далеко, слышала Марго, как оказалось, нормально, а с папой вообще проблем не возникло. Сначала он просто не видел дочкиных ушей, потому что Марго родилась зимой, и ей все время чепчик надевали. А во время купания папа так волновался, что уронит Маргошу и та утонет в ванночке, что ему было все равно, какие у нее уши, хоть в клеточку.
Потом мама намекнула:
– Дорогой, ты заметил, что у нашей дочери необычные, оригинальные ушки? Синенькие!
– Да? – удивился папа. – А я думал, так и надо. Разве не у всех младенцев уши синие?
– Нет, – сказала мама.
– Ну, я не знал, – пожал плечами папа. – Я до этого младенцев близко не видел. Лично меня цвет устраивает. Как раз к моей новой рубашке подходит.
– Это я специально так сделала, чтобы тебе было приятно, – похвасталась мама.
– Ты у меня умница, – сказал папа и поцеловал хитрую маму.
Когда Маргоша подросла и начала гулять во дворе, на ее уши обратили внимание бабушки. Они сидели на скамейке и обсуждали, какие у кого платьишки, туфли, носы и уши.
– Безобразие! – сказала баба Ира. – За ребенком вообще не смотрят, уши не моют, они уже почти черные.
– Бедняжка, – пожалела баба Маня. – Какое уродство. Несчастный ребенок! Ее замуж никто не возьмет, и в школе затравят.
– Конец света скоро, – сказала баба Аня, – вот всякая нечисть и рождается.
– Сдайте ее в детдом, – посоветовала маме баба Вера. – Зачем вам такой монстр из фильма ужасов. Вы молодая, еще родите здорового ребенка.
– Это за грехи вам послано, – сказала баба Настя. – Надо было хорошо себя вести, а вы…
Мама за собою особых грехов не помнила и ответила:
– Сами идите в детдом сдавайтесь, а моя дочка очень красивая. Просто она – ребенок-индиго.
Бабушки ошарашенно замолчали, переваривая информацию. Как раз вчера после их любимого сериала показывали научно-познавательную передачу про детей-индиго. Это сейчас очень редко рождаются такие удивительные дети с невероятными способностями: в пять лет они пять языков знают, в семь – все оперы наизусть поют, в десять летать учатся, в пятнадцать запросто передвинут тайфун «Виолетта» из Южного полушария в Северное. Это – люди будущего. Через сто-двести лет все такие будут, а пока только отдельные дети, которые почему-то называются индиго, а почему – мама не знала.
Бабушки передачу, конечно, смотрели.
– Ну хорошо, – согласилась баба Маня, – а почему ушито синие? В телевизоре про синие уши ничего не говорили.
– Потому что индиго – это всамделишная синяя краска, очень яркая и красивая, – сказала мама. – Ее раньше из каких-то тропических растений добывали, а теперь получают химическим путем. Раз ребенок индиго – значит, что-то в нем синее.
– Ага, химическим путем, – переключились на другую тему бабушки. – Везде сплошная химия! В хлебе химия, в картошке химия. Травят народ. Правительство и травит! Нет, не правительство, а олигархи. Нет, Газпром травит, чтобы из газа и нефти эту химию делали! Нет, чтобы отходы в реки не сливать и штрафы не платить, они химические отходы в еду запихивают! Нет, это Америка приказала нашу еду травить…
Словом, после этого разговора Маргошины уши уже никого во дворе не возмущали. Надо, впрочем, честно признать: никакими особенными способностями Марго не отличалась. И говорить, и ходить, и читать она начала, как все дети, а пела хоть и громко, но так фальшиво, что воробьи в обморок падали.
Потом Марго пошла в садик – в старшую группу. Обступили ее ребята, на уши любуются.
– Это почему? – спросила Лера.
– Это я покрасила! – гордо заявила Марго.
– Ух ты! А мама не заругала? – удивился Данька.
– Она мне все разрешает, – небрежно сказала Марго. – Хоть нос в зеленый цвет крась, хоть пузо в красный.
– Дура с синими ушами, – неуверенно сказал нехороший Оладушкин.
Но его не поддержали.
– Красиво, – одобрил Кирилл. – Я на тебе женюсь.
Лера надулась – вчера Кирилл собирался жениться на ней.
– Ладно, – согласилась Марго. – Женись. Только ты некрасивый какой-то. Нераскрашенный.
Кирилл покраснел от обиды и побежал за фломастерами. Следующие полчаса в группе было тихо. Потом воспитательница обнаружила Леру с зеленым носом, Марину – с желтым, Катерину с голубыми щеками, Даньку с оранжевыми ушами и прочее разноцветное население. Ярче всех был Кирилл: одно ухо красное, другое – зеленое, нос желтый, и на левой щеке – синий цветочек.
– Круто! – восхитилась Марго. – Я согласна, я тоже на тебе женюсь!
Воспитательница в меру поругалась и повела народ в ванную. Она легко смыла зеленый нос, голубые щеки, оранжевые уши и все прочие разноцветные части организмов. Последней в очереди на помывку стояла Марго. Воспитательница ее и мылом, и шампунем, и медицинским спиртом – ну никак уши не отмываются! Только из синих стали бордово-фиолетовыми и распухли.
