Пробиваясь сквозь крохотное окошко, солнце оставляло в темноте ровную и яркую линию света, внутри которой с ленивой вальяжностью кружили пылинки, и рисовало на полу четкий, медленно ползущий в неизвестность, квадрат.
Глаза уже привыкли к темноте. Эдгар любил такие моменты. Когда можно было спокойно посидеть в чулане театра в компании других кукол. Можно было спокойно послушать тишину, или тихое похрапывание коллег. Насладиться спокойствием этой крохотной частички мира, которую он уже несколько лет считал своим домом. Взор его глаз, которые представляли собой две пуговицы разного цвета, гулял по запылившимся цветным коробочкам, обручам, брусьям, мотками нитей. Сам он замер в неудобной позе, брошенный на подлокотник старой софы.
А что это за суета на антресолях в шкафу? Ах, это вновь Артур. Старина Артур. Говорят, кукольный мастер дал ему имя в честь Короля Артура, но за все время знакомства Эдгар не заметил в нем ни одной черты присущей легендарному вождю Кельтских племен. Артур был старой, умудренной жизнью куклой, тело которого изобиловало множеством швов и заплаток. Он уже давно не участвовал в спектаклях и хранился лишь, как память.
– Тьфу, сколько пыли. Кхе-кхе, – аккуратно разрезал тишину тонкий и высокой голосок.
Это была Вики. Самая молодая среди всех. Гордиться тем, что была изготовлена настоящими Японскими мастерами. Никогда не забывает подчеркнуть, что ее настоящее имя О-Суми. Она сидела на стуле, одетая в самое красивое платьице, которое только видел Эдгар в своей жизни.
– Здесь хоть иногда проветривают, – вновь, с кокетливой обидчивостью, прозвенел голосок Вики.
– Как ты себе это представляешь, Вики? – произнес кукла Марвин, полулежа расположившийся прямо на полу возле стены.
– Ну, есть же окошко. Можно и влажную уборку сделать. Подмести, в конце концов.
Марвин хохотнул.
– Безумная страна – Япония.
– В смысле?
– В том смысле, что у тебя вместо мозгов одна плюша, Вики.
Вики цокнула языком.
– Заткнись, Марв, – произнес Эдгар.
– Эд, ты же не думаешь, что кто-то из них будет напрягаться, чтобы улучшить нам жизнь. Я до сих пор удивляюсь, почему они здесь курилку не устроили.
– Фу-у-у, – протянула Вики. – Только не курилку.
– Не нравиться – встань и выйди.
– Очень смешно, Марвин.
– А кто сказал, что я шучу?
– Да, я, также как и ты, не могу двигаться без помощи кукловода. Но это же не значит, что они имеют право к нам так относиться.
– Да брось. Думаешь им не наплевать?
– Меня мой кукловод любит.
– Пока ты делаешь на сцене то, что он от тебя требует. А в остальное время ты лежишь в чулане в компании таких же, как ты, кукол. И, не поверишь, пока ты разводишь тут риторику пыли меньше не становиться.
– Марв, замолкни, – повторил Эдгар. – Вики с нами меньше трех месяцев, а ты ее уже донимаешь.
– Она первая начала.
– Заткнитесь все трое, – прогремел хриплый бас Артура. – Я пытаюсь отдохнуть.
– Папаша, – спокойно произнес Марвин, – расслабься. Мы просто общаемся.
– Я тебе не папаша, шкет. Мне аплодировали стоя, когда на твоих ручонках еще нитей не было.
– Зато теперь ты собираешь пыль на антресолях, и уже никто не вспомнит, когда ты последний раз выходил на сцену.
– Хватит вам, – подключился к разговору Стюарт. – Давайте не будем ссориться.
– Долбанный хиппи, – пробубнил себе под нос Артур.
В комнате вновь нависла тишина, которую через пару секунд вновь прервал голос Марвина:
– Кто-нибудь знает, когда начнется представление?
– Через пару часов, – отозвался Эдгар.
– Поскорей бы уже.
– Что, не терпится на сцену?
– Всякое лучше, чем пыль собирать.
– Никогда бы не подумала, что скажу это, – вновь прозвенел хрустальный колокольчик Вики, – но я согласна с Марвином.
– Эх, молодежь. Не умеете вы ценить спокойствие, – вновь подал голос Артур.
Марвин ехидно усмехнулся.
– А я тоже устал, – произнес Эдгар после короткой паузы.
– От чего? – также выдержав паузу, произнес Марв, просто для поддержания разговора.
– От сцены.
– Устал от сцены? Ты спятил?
– Не от самой сцены, а от этого кривляния перед зрителем.
– Браток, тебя создали для этого кривляния перед зрителем. Это смысл твоего существования, так что просто прими это.
– А я согласен с Эдди, – произнес Стюарт.
– Еще один, – выдохнул Марв.
– Марв, ты в курсе, что планета вращается по орбите со скоростью примерно тридцать километров в секунду.
– Я чувствую, меня укачивает, – съехидничал Марвин. Вики хихикнула.
– Тридцать километров, ты представь! – продолжил Стюарт. – А мы все также топчемся на крохотной сцене, делая то, что от нас хочет кукловод. Никакого движения вперед.
– Ну-у-у, – впервые за вечер подал голос, как правило, молчаливый, Альфред, – если учесть, что наш театр находится на Земле, то мы все также вращаемся вместе с ней.
В чулане нависла оглушающая тишина, которая была свойственна после коротких монологов Альфреда.
– Что за хрень несет этот тип? – прервал тишину Артур.
– Я хочу сказать, – начал оправдываться Альфред, но Марвин прервал его:
– Альф, лучше молчи.
– Слушайте, – Стюарт поспешил перевести разговор в другую тему, увидев, что назревает скандал, – кто-нибудь знает, почему сегодня я в костюме война?
– Потому, – произнес Марвин, – что тебе сегодня выпала честь ненавидеть Персов, или с кем там они воевали.
– Но я не хочу никого ненавидеть, – произнес Стюарт, с легкой обидой в голосе. – Да я и пацифист вообще-то. Убежденный.
– Долбанный хиппи, – вновь пробубнил Артур.
– И где Гарри? Он ведь раньше был воин.
– Да брось, – произнес Марвин, – ты не первый кому приходиться ненавидеть кого-то по приказу. Ты, кстати, знаешь, что Персией до 1935 года назывался Иран.
– Да, Марвин, – отозвался Стюарт, – я это знаю, но…
