Понедельник, март 1960 г.
В девять часов утра она стояла в льняном платье на ступенях перед «Плазой», дрожа от холода. Костюмерша подошла к Аманде, чтобы поправить складки платья. Фотограф воспользовался паузой, чтобы перезарядить камеру. Парикмахер зафиксировал лаком выбившуюся прядь волос, и съемки возобновились. Толпа любопытных была счастлива – ей удалось увидеть известную фотомодель замерзающей в легком летнем платье на холодном мартовском ветру. Заснеженные холмы Сентрал-парка, напоминавшие о недавней метели, делали зрелище еще более удивительным. Зеваки в теплой зимней одежде не испытывали обычной зависти к продрогшей девушке, которая за одно утро зарабатывала больше, чем любой из них получал за неделю.
Аманда не замечала зрителей. Она думала о Робине Стоуне. Иногда это помогало ей, особенно после чудесной ночи, проведенной с ним.
Сегодня мысли Аманды не утешали ее. Ночью она спала одна. От Робина не было вестей. В субботу он должен был прочитать лекцию в Балтиморе, а в воскресенье – произнести речь на обеде в Филадельфии. «Я начну в семь часов, а к десяти вернусь в Нью-Йорк, – обещал он. – Мы пойдем в „Улан“ и съедим по гамбургеру». Она просидела до двух часов ночи, не снимая макияжа. Он даже не позвонил.
Фотограф закончил съемку. Администратор группы поспешил к Аманде с шубой и термосом. Она зашла в отель и опустилась в глубокое кресло, стоявшее в вестибюле. Отпила кофе. Льдинки в ее венах начали оттаивать. Слава богу, остальные снимки предстояло сделать в помещении.
Она допила кофе и поднялась в люкс, снятый для съемок. Одежда висела в шкафу. С помощью костюмерши Аманда сняла льняное платье и надела «домашние» летние слаксы. Подложила в лифчик подкладки, увеличивающие грудь, проверила макияж. Когда Аманда провела гребнем по своим мягким, густым каштановым волосам, послышался треск электрических разрядов. Вчера она помыла волосы и распустила их – Робину это нравилось. Днем ее ждали трехчасовые съемки для «Олвисо косметикс». Парикмахер, вероятно, изменит прическу. Джерри Мосс настаивал на том, чтобы Аманда собирала волосы на затылке, – по его мнению, тогда фотографии получались более эффектными.
В одиннадцать часов Аманда удалилась в ванную, чтобы надеть свою собственную одежду. Она вынула из сумки футляр с зубной щеткой и пастой. Тщательно почистила зубы. Сегодня она снималась для рекламы летней губной помады «Олвисо». Спасибо Господу за идеальные зубы. Спасибо Господу за волосы. И за лицо. У Аманды были прекрасные длинные ноги, узкие бедра, хороший рост. Только в одном Господь сплоховал. Аманда с горечью посмотрела на подкладки, лежавшие в лифчике. Подумала о женщинах, которые будут рассматривать фотографии, – о секретаршах, домохозяйках, толстоногих пышках. Все они имели груди и принимали это как должное. Аманда была плоскогрудой, как мальчик.
Для фотомодели это оказалось достоинством. Только не в личной жизни. Аманда помнила смятение, охватившее ее, когда у двенадцатилетних подруг стали появляться выпуклости. Она прибежала к тете Розе. Та засмеялась: «Погоди, милая, они у тебя еще вырастут, только бы они не были такими большими, как у меня!»
Но они так и не появились. Когда Аманде исполнилось четырнадцать лет, тетя Роза сказала: «Милая, Господь дал тебе красивое лицо и светлую голову. Важно, чтобы мужчина любил тебя саму, а не твою внешность».
Эти рассуждения казались Аманде разумными, когда она слушала на кухне тетю Розу. Никто из них двоих не предполагал, что Аманда окажется в Нью-Йорке и встретит там тех людей, среди которых протекала теперь ее жизнь.
К их числу относился Певец – мысленно Аманда всегда называла Билли только этим именем. Когда они познакомились, ей было восемнадцать, она недавно начала сниматься. Учась в школе, Аманда слушала его пластинки. В двенадцать лет простояла два часа в очереди, чтобы попасть на концерт, который Билли давал в местном кинотеатре. Аманда была потрясена, увидев его на вечеринке. Еще более невероятным показалось ей то, что он выделил ее среди прочих девушек. «Это была любовь с первого взгляда!» – сказал позже Билли одному репортеру. С этого вечера она стала его постоянной спутницей. Аманда еще не была знакома с таким стилем жизни – премьеры в ночных клубах, лимузин с шофером, свита поклонников, поэты, менеджеры, пресс-секретари. Все эти люди тотчас приняли ее в свою семью. Эффектное ухаживание Билли и внезапное внимание прессы удивили Аманду. Фотографы снимали их, когда Билли держал ее за руку или целовал в щеку. На пятый день после знакомства они оказались в его люксе.
Аманда никогда не видела люкса в «Уолдорф Тауэрс». Она все еще жила в «Барбизоне» – отеле только для женщин. Она замерла в центре комнаты, уставясь на цветы и бутылки со спиртным. Билли поцеловал ее, ослабил галстук и кивнул в сторону спальни. Она послушно пошла за ним следом. Он снял рубашку и расстегнул брюки.
– Ну, детка, раздевайся, – сказал Билли.
Когда Аманда осталась в одних трусиках и лифчике, ее охватила паника. Билли подошел к девушке и начал целовать ее губы, шею, плечи, одновременно расстегивая пальцами лифчик. Он упал на пол. Билли, не скрывая своего разочарования, отступил на шаг назад.
– Господи, детка, надень его обратно. – Он опустил глаза и засмеялся: – Мой приятель сморщился от изумления.
Она надела лифчик, потом – все остальное и убежала из отеля. На следующий день Билли прислал Аманде цветы. Он постоянно звонил девушке, преследовал ее. Она сдалась. Они провели вместе три чудесные недели. Она спала с ним, но лифчика не снимала.
