Жену священника в народе называют матушкой. Кто она? Какого образа ей самой нужно держаться?
Как устроить ей свою жизнь, и как самой быть устроенной в священнической семье и в приходе, чтобы не терять отношений с Богом? Очень трудный вопрос, еще более трудный в его практическом разрешении, когда требуется не только услышать совет, наставление, но, самое сложное – исполнить его.
Характер ревностный о духовном
Счастлива та матушка, в которой с самого начала ее воцерковления теплая ревность к Богу неизбывно остается в сердце.
Будут периоды, когда собственное неумение управляться с мутными движениями души (настроением, чувственностью, минутной горечью) будет приводить к потере теплого чувства Бога и обращения к Нему. Но привычка держаться за свою ревность к Богу, и больше того, чувство жизни, ясно переживаемое именно в пребывании с Богом, будут давать склонение в сердце, в душе к той части себя, где это живое отношение с Богом всегда есть. Тогда, в итоге, каждый период помутнения души или каждый минутный наплыв худого настроения, охлаждающего, отлагающего веру, будет восприниматься как еще одна возможность упражнения в склонении к тем расположениям сердца и тем уголкам души, в которых всегда есть теплота веры.
Навык этот – наиважнейший в жизни верующего человека. Из него, как из семени, произрастают затем все побеги деятельной веры, совершающей в человеке его живую молитву, его искреннее и всегда с ним пребывающее покаяние, жизнеудостоверяющее его упование на Бога и, наконец, его любовь к Богу.
В других случаях временное помрачение веры, угасание ее будет восприниматься как попущение Божие и испытание ради умения стоять в уповании на Него или, как минимум, в терпении упования. И то, и другое требует и самих испытаний, подаваемых от Бога, и личного разумения, чтобы смирением распознать, что подается. Это от самое смирение распознания, которое святые отцы называют смиренномудрием. Оно дается кроткому сердцу в разумение духа и позволяет возставать над помрачениями веры. Оно поддерживается извне чтением молитв, чтением житий святых или трудов святых отцов и сердечным размышлением над ними, т.е. тем размышлением, которое происходит живым откликом сердца, совершается в разуме, в сердечной потребности жить, согласно прочитанному. Действия эти, казалось бы, обычные и всем знакомые, но поддерживаются они изнутри сердца и происходят как самая жизнь в делах по дому, по приходу, больше, чем общение с людьми или поддержание себя пищей и сном.
Это – дар драгоценный, данный от Бога: может, частью, по молитвам и праведной жизни предыдущих поколений – дедов, бабушек, прабабушек; может, частью, по молитвам самого батюшки, мужа матушки, если есть в нем особая любовь к ней, в сердечной благодарности Богу молитвенно собираемая; может быть, где-то по молитвенному участию духовника, если есть такой, умеющий скорбеть и молиться за чад своих; возможно, это просто дар от Бога ради Его несказуемой и неизъяснимой любви к нам и премудрого Промысла, которым Он хранит, поддерживает и пестует Свою Церковь.
В любом случае дар этот нужно беречь в себе больше, чем что-либо на свете, больше батюшки, больше детей, потому что из этого дара теплой ревности к Богу дается немало утешений и богатств участия и батюшке, и детям, и всем окружающим матушку людям. Его нужно поддерживать постоянством обращения к нему и действием из него, черпая теплоту участия в ближних из этого дара – пребывания с Богом, жизни по Богу, из упования на Него.
Дар этот – смиренномудрие, нужно развивать тремя действиями воцерковления: первое – уразумением учений Церкви, второе – разумением себя, жизни и своего служения, третье – сообразованием души, духа и своей жизни с Церковью, т.е. с Господом и Его волею, со святыми, с церковными людьми, с обычаями Церкви, их смыслами и содержанием.
Все это свойственно было благочестивым людям прошлых веков с самого детства, напечатлено ими как уклад церковной жизни своих родителей и окружавших их добронравных людей Церкви. В наше же время, когда семья была неверующей или скрыто верующей, когда с детства нельзя было взять в умение все действия воцерковления, приходится осваивать их извне, сознательно прибегая к ним и научая себя пользоваться ими, жить ими, порой усилием воли и разумением вводя их в свой собственный уклад и уклад своей семьи. Помогать в этом будет сама ревность к Богу, она будет искать этих действий, по началу как своей пищи, а со временем все больше, как своей жизни. Так сознанием нужно будет трудиться над этими действиями как над необходимостью, а ревностью прибегать к ним, сначала как к пище, а затем и самою потребностью жить ими и в них.
Значительною помощью в таком характере жизни будет батюшка, искренне ревнующий о богоугодном жительстве. Искренне – значит в любом месте и в любое время, не только во время богослужения, или на людях, но, что особенно характерно, в своей семье он будет любить церковный уклад и церковные обычаи, будет жить ими как собою и весь пребывая в них.
Если же батюшка не так живет, а, приходя домой, разслабляется, т.е. церковная жизнь дается ему с некоторым напряжением, делается больше потому, что сан обязывает, да и на людях не будешь распускать себя, т.е. в своих не вполне церковных хотениях, и поэтому, приходя домой, батюшка может включить телевизор и отдаться тому, что там происходит, может заняться хобби: собаками, марками, музыкой, в том числе и современной, видеофильмами, газетами, компьютером и забавами в нем, может принять вина и водки для «легкости настроения», может ходить в чем попало, в какой угодно домашней одежде и т. д. – даже если все это присуще батюшке, тем не менее, сам характер его служения, сама необходимость регулярного обращения к Богу и весь порядок внешне церковной жизни уже сами по себе большая подмога матушке в ее ревности к Богу и устроении ее жизни по Богу.
