Она не собиралась подслушивать, просто так получилось. После смены Римма часто приходила на восьмую палубу и, спрятавшись за вертикальной опорой, смотрела в огромное панорамное окно. Отсюда, из внешнего коридора, лучше всего виден звездолет на стапелях верфи. На корпусе читались громадные буквы «П», «Р», «О» в названии «Прометей». То, что других букв нет, не заметно. Корабль выглядел почти достроенным, хоть сейчас отправляйся на край Солнечной системы, но это было не так. Да и вряд ли теперь когда-нибудь достроят, мечта о звездах так и осталась мечтой.
Когда рядом с ней остановились двое мужчин, выбираться из укрытия было поздно. Пришлось затаиться и, хочешь – не хочешь, услышать часть разговора.
– Некого мне сейчас послать, все на заключительных тестах, – горячился раздраженный тенорок, в котором Римма узнала голос начальника лаборатории системотехники. – Через два дня произведем запуск, люди освободятся, вот тогда и…
– Два дня он не выдержит, – перебил глуховатый баритон, показавшийся Римме незнакомым.
– Сам же настаивал на первой форме допуска.
– Настаивал. И сейчас настаиваю. И ты, если подумаешь, будешь настаивать. Нельзя для проекта «Феникс» понижать допуск. И потом, я же тебе оформил трех человек. Неужели все заняты?
– Трое, по-твоему, много? – огрызнулся начлаб.
– Но кто-то же у тебя есть? Оформим разовый допуск…
– Да пойми ты, служивая твоя башка, туда же любого не пошлешь! – вспылил начлаб. – Даже инженеру от бога, если он не знаком с электроникой станции, потребуется как минимум сутки, чтобы разобраться в схемах. Электроника там сложная, «Заслон» делал по индивидуальному проекту, не серийная штамповка – неисправный блок вынул, исправный вставил. А у меня не то что инженера от бога, у меня и обычные-то все заняты, остались только стажеры… Нет у меня никого, хоть кричи! Может, вместе покричим?
Начлаб картинно развернулся и заметил сидевшую на полу Римму.
– Вот! – он вытянул руку в ее сторону. – Вот все мои свободные сотрудники в данный момент.
Римма неловко поднялась и кивнула вместо приветствия. Неудобно получилось. А то, что людей нет, так это правда – все сотрудники «Объединенных космических верфей» действительно сбились с ног: через два дня должен состояться запуск очередной партии спутников слежения.
Римма переминалась с ноги на ногу, бросая любопытные взгляды на начлаба. Что за дело такое срочное, что не может подождать два дня? Об аварии никто не сообщал. Но явно что-то случилось, потому что человек, который стоял рядом с начлабом, оказался старшим офицером безопасности. И смотрел он на Римму странно – то ли с сомнением, то ли оценивающе – видно, не сильно она подходила для тех целей, что они обсуждали. Ну да, всего-то двадцать пять и дважды по двадцать пять живого веса, а еще симпатичная мордашка с русой косичкой – она бы и сама ничего ответственного себе не доверила.
На «ОКВ» женщин вообще немного – работа тяжелая, опасная, да и системотехника – неженская специальность, но Римма всегда мечтала трудиться на «Верфях». Еще в школе, когда увидела скриншоты проекта «Прометей» – корабля дальнего космоса, оснащенного приводом совершенно новой конструкции, который позволял в ближайшем будущем достичь границ Солнечной системы, а в перспективе и того дальше. Из-за «Прометея» она поступила в Санкт-Петербургский электротехнический университет (лучший в стране!), из-за него добилась стажировки в «Заслоне», а потом по конкурсу прошла в «ОКВ» в сектор «Заслон». А ведь конкурс был один к двадцати! Но по странной прихоти судьбы проект заморозили одновременно с ее приходом на «Верфи». Все производство, всех сотрудников переориентировали на выпуск спутников слежения – защита Земли превыше всего.
Офицер продолжал внимательно рассматривать Римму. Начлаб проследил за его взглядом и удивленно приподнял брови:
– Думаешь?
– Разве есть другой выход?
Разговор, уже более предметный, продолжился в конференц-зале лаборатории. Удостоверившись, что в университете Римма изучала «начинку» станции LAB-6 и даже успела пройти курс на виртуальном тренажере, начлаб уединился с офицером безопасности. Из-за прозрачной перегородки не доносилось ни звука, и Римме только и оставалось, что поглядывать на спорящих мужчин или рассматривать стенд с названиями компаний – участников «ОКВ». Раньше здесь красовались логотипы «Роскосмоса», SpaceX, ISRO, «Заслона» – всех тех, кто занимался строительством «Прометея», теперь к ним добавились военно-промышленные корпорации Lockheed Martin и «Алмаз-Антей» – «начинку» спутников делали именно они.
Видимо, разговор завершился в пользу Риммы, потому что вернувшийся начлаб принялся излагать вводные. Ей предстояло отправиться на станцию LAB-6, где произошла утечка кислорода. Диагностика, проведенная компьютером станции, определила вышедший из строя блок, и Римме должна устранить неисправность. Задание было вполне по силам, она не понимала одного: к чему такая спешка? Станция ведь давно законсервирована.
Но, оказалось, там есть один человек. И если она не справится, он погибнет.
* * *
Из космоса орбитальная станция LAB-6 выглядела вращающейся гантелей. По мере приближения проступали детали – жилой отсек, маневровые двигатели, солнечные батареи, панели охлаждения, антенны. Пилот остановил шаттл метрах в ста от стыковочного шлюза. Римму предупреждали, что по правилам безопасности к станции приближаться нельзя. Странные правила, но раз нельзя, то нельзя. Пришлось влезать в неуклюжий скафандр, прикрепить к поясу сумку с инструментами и электронными платами.
В открытый космос она выходила не впервые, но тогда были тренировочные полеты, со страховкой и под контролем опытных коллег. Сейчас все иначе, сейчас она могла рассчитывать только на себя. Конечно, пилот шаттла, если что-то пойдет не так, поможет, но все равно было страшновато.
Маневрируя двигателями скафандра, Римма приближалась к наружному люку. Вернее, ей казалось, что она неподвижно висит в бездонной черноте космоса, и это станция двигается ей навстречу.
Наружный люк в центре «гантели» открылся без проблем. Римма дождалась, пока выровняется давление. Длинный коридор она частично пролетела, частично прошагала до следующего люка, ведущего в жилые и рабочие отсеки.
