1
Он опять упустил поджигателя. Нарушил инструкции, подверг опасности напарника и себя. И не догнал.
Прогорклый запах пожарища и насыщенный влажный дух наполняли помещение. Капли медленно стекали с огнеупорных курток и штанов, вывешенных в сушильных шкафах. Гудели вытяжка и очиститель воздуха. Если в течении получаса не будет вызова, то запах сойдёт на нет. Пока придётся терпеть.
Хотя кому здесь не знакомо пахучее сочетание воды и огня. Пропитывающее каждую пору, въедающееся в ноздри, рот, волосы. Неистребимое даже самым стойким и ароматным шампунем.
Иван расправил складки форменной рубашки. Как же приятно стянуть пропитанную потом футболку и облачиться в свежее бельё. Волосы ещё мокрые, но стрижка бобриком тем и хороша, что позволяет голове быстро сохнуть.
Он провёл ладонью по жёсткому ёжику волос. Смахнул немногочисленные капли, прилипшие к пальцам. Почесал левое плечо, пытаясь унять раздражающий зуд. «Ударился, что ли?» – Такого он за собой не помнил.
– Каменев, зайди к Филипову. – раздался под сводами пожарной части деловой, но такой тревожащий душу голос Людочки. Хотя нет, на службе – диспетчера пожарной части 53, сержанта МЧС Людмилы Прохоровой.
Иван усмехнулся уголками тонких губ. Помассировал переносицу искривлённого вправо носа. Вспомнил шрам на левом бедре, ожог на голени. Отметины, оставленные пожарами. Знаки отличия огнеборца.
Друзья уговаривали сделать пластику лица, но Иван не мог себе это позволить по финансам и не хотел из принципа. Сломанный нос – боевое крещение, напоминание о необходимости всегда быть начеку и не лезть сломя голову в пекло. Иначе сломаешь нос.
Он вновь усмехнулся и зашагал по коридору. Как назло, впереди замаячила щуплая фигура полковника Панина.
«Сейчас начнёт распекать», – пронеслось в голове за мгновение до того, как зазвучал громкий командный голос начальника части:
– Старший лейтенант Каменев, ты что себе позволяешь? Почему опять бросил напарника?
Иван вытянулся по стойке «смирно». Полковник был из военных, любил подобные проявления солдатской муштры:
– Преследовал поджигателя, товарищ полковник.
– Ты у нас кто? Охотник за духом огня?
Иван вздрогнул. Неужели полковник узнал? Но как?
Панин вплотную придвинулся к Каменеву, но вместо грозного нависания над противником, вышло нелепое заглядывание в глаза снизу вверх. Уж слишком разнились они в росте: метр восемьдесят четыре Ивана против метра семидесяти шести у полковника.
Но такая диспозиция начальника части не смущала. Его серые глаза метали гневные искры, складки на лбу и меж бровей углубились:
– Ты – командир отделения пожарных! Исполняй свои обязанности. Поджигателей другие службы пусть ловят.
– Так точно! – с готовностью выпалил Иван, чувствуя, как тонкой струйкой вдоль позвоночника стекает холодный липкий пот.
– Следуешь к дознавателю? – утвердительным тоном спросил полковник. – После зайди ко мне. Определим взыскание.
Иван поморщился. Только этого сейчас не хватало. Прощайте премиальные – Машка, зараза, опять мозг вынесет! Наверняка уже запланировала покупки.
– Есть. – ответил Каменев. Рука потянулась к карману, но он себя одернул. Дождался ухода грозного начальника, и продолжил путь к кабинету дознавателя.
Настроение испортилось на всю оставшуюся смену. Полковник его искренне и до глубины души достал. Если бы не он, то Иван давно бы носил майорские погоны и служил начкаром. А всё полковничьи придирки из-за романа с Людочкой. Начальник, дескать, ратует за семейные ценности. Моралист хренов.
2
Дознаватель Филипов взглянул на входящего. Зелёно-карие глаза блеснули, и в этом блеске Ивану почудилось что-то нехорошее. Филипов кивнул на стул напротив, сам погрузился в изучение бумаг, разложенных на столе. Мягкий свет от монитора лэптопа отливал на его полных щеках и широком потном лбу.
– В рапорте всё верно указал? – не глядя спросил дознаватель. – Ничего изменить не хочешь?
Филипов впился в Ивана цепким взглядом. Пожарный глаз не отвёл:
– Что-то не так?
Дознаватель неторопливо протянул лист с портретом подозреваемого.
– Твоя подпись?
Иван взглянул на портрет, на надписи снизу, на собственную подпись.
– Да в чём дело, Кирилл?
Филипов протянул второй фоторобот:
– Сторож опознал поджигателя.
– Ну и что?
– А ты, Вань, внимательно портрет рассмотрел?
Иван всмотрелся в лицо подозреваемого в поджоге. С портрета на него смотрел круглолицый мужчина тридцати пяти лет, с глубоко посаженными глазами. Тяжёлые надбровные дуги, широкий лоб, бледные еле заметные брови, коротко стриженный бобрик тёмных волос, широкий рот, тонкие губы, длинный прямой нос, сломанный на переносице и заметно смещённый вправо.
Иван ошарашенно уставился на дознавателя. Тот внимательно наблюдал за пожарным:
– Так за кем ты гнался?
– Это что шутка?
– Вань, я тебя хотел спросить. Ты же фоторобот составил.
Иван не мигая уставился на дознавателя. Перед глазами вновь прокрутилась сцена короткой погони. Молочный дым, с серыми завихрениями. Оранжевые отблески пожара. Обшарпанная металлическая дверь электрощитовой с облупившейся табличкой «Не влезай – убьёт!». За ней и скрылся рыжеволосый курносый парень в джинсовой куртке.
Он и сам входил в эту дверь. Помнил, как приглушённо лязгнул металл, как белый луч фонарика шарил по полу, метался от стены к стене, пронзая клубы дыма. Помнил своё удивление отсутствию в глухом помещении беглеца. Помнил, как выбрался наружу.
А ещё мерцающий блеск свечей и…
– Бросай ты эту привычку, – раздражённо сказал Филипов. – Ты же не куришь!
Иван взглянул на весёлый огонёк, вырывающийся из сопла зажигалки. Быстро закрыл крышку, спрятал зажигалку в карман.
– Чтобы не было лишних разговоров, советую не покидать город, – предупредил дознаватель.
3
Возвращаясь со смены, Иван проезжал мимо Завода Полимеров. Мимо того, что от него осталось после вчерашнего пожара.
Скелет выгоревшего здания выглядел отталкивающе. Чёрные, прокопчённые фермы беспорядочно торчали в разные стороны. Массивные балки не выдержали температуры и поплыли. Когда пожар затушили и покорёженный металл остыл, каркас здания замер в нелепой позе, утратив симметрию. Кирпичная кладка развалилась. И лишь в некоторых местах сохранила плохо угадываемые контуры проёмов. То ли ворот, то ли окон.
Сваленные в кучу обгорелые кирпичи ещё источали вонь пожарища, ощутимую даже с противоположной стороны дороги. Но все другие запахи перебивал едкий дух жжёного пластика.
Иван припарковался напротив изуродованного стихией здания. Вышел из машины и пошёл на пепелище.
Он осторожно наступил на выцветшую, сохранившую лишь очертания букв, вывеску. Металл под ногами жалобно скрипнул, заскрежетал, сопровождая каждый шаг человека. Большая, шириною в два метра вывеска, когда-то гордо информировала, что здесь располагается Завод Полимеров, сейчас униженно вросла в землю, проржавела, потеряла пристойный вид. Синяя краска толстых высоких букв пошла пузырями и облупилась.
