Для чего Георгу понадобилось вызывать меня во дворец ни свет ни заря? Тем более в такой официальной манере? Если бы захотел меня видеть – мог просто отправить телеграмму, как обычно. А тут письмо с королевской печатью, да ещё доставлено почтальоном его величества. Все это странно и как-то подозрительно...
Поток моих мыслей остановил зычный голос камердинера - мистера Доминика Примана, исполняющего свои обязанности уже более тридцати лет:
– Графиня Лукреция Доунтон!
Я едва заметно вздрогнула, но, не подавая виду, что меня беспокоит происходящее, вошла в распахнутые двери тронного зала с гордо поднятой головой, широко расправленными плечами и неизменной полуулыбкой - величественной и пренебрежительной одновременно.
Во дворце, а тем более тронном зале, где занимался королевскими делами Георг 17, я была частой гостьей, можно сказать, завсегдатаем. Вот только король никогда не вызывал меня, как прочих подданных при помощи королевского приказа, для этого мы были слишком близки. Достаточно было телеграммы, и я тут же мчалась во дворец. Так повелось с тех самых пор, как Георг занял королевский трон, и по сей день ничего не менялось. Но так было до сегодняшнего дня! И это королевское письмо немного выбило меня из колеи. Я чувствовала, что произошло что-то из ряда вон выходящее или даже страшное.
Стоило мне только войти в залитый солнечным светом тронный зал, я сразу обратила внимание, что обстановка здесь в корне отличается от мне привычной. Нет вездесущих механических охранников короля, которые всюду сопровождают его, не отходя от монаршей особы даже ночью. Нет лебезящих перед Георгом вассалов в серых камзолах, отчего казалось, что находишься не во дворце, а в городской ратуше. Сейчас же зал пестрел разноцветными нарядами дам из свиты королевы Аврании, и эхом разносились по большому квадратному помещению их звонкие голоса. Я презрительно скривилась, тут же сообразив, кто именно посмел выдернуть меня в столь ранний час из мягкой постели.
Королева Шарлотта с важным видом восседала на троне. Заметив мою фигуру в ярко-красном платье в пол, губы женщины соединились в одну тонкую линию, выражая крайнее недовольство. Ещё бы! Королева определенно заметила мой, как всегда, безупречный внешний вид: аккуратно уложенные волосы, кокетливым прядями спускающиеся на длинную тонкую шею; внушительное декольте, которое вполне могло бы принадлежать совсем юной даме; точёные черты лица, словно срисованные с облика древней богини; статную фигуру, напоминающую по форме песочные часы. Я по праву считалась первой красавицей Верегоса уже добрых девятнадцать лет – с того самого момента, как вышла замуж за графа Доунтона и была представлена ко двору. Не отняла мой в негласный титул даже новенькая придворная дама королевы – Летиция Бушье, обладающая бесспорно выдающимися внешними данными и безупречными манерами. Шарлотта Делатур – правящая королева Аврании, никогда же не отличалась привлекательной внешностью. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни милой, ни притягательной. Серая мышка с вытянутым по лошадиному лицом, бесцветными волосами, в которых ко всему прочему уже пару лет как стали видны серебряные прядки, крупные черты лица, что подошли бы скорее мужчине, чем благородной даме. В общем, не красавица. Но непривлекательная внешность была бы лишь маленьким недостатком, на который все, включая меня, прикрыли бы глаза, обладай королева добрым нравом, умом и харизмой, но, увы, и здесь природа обделила бедняжку Шарлотту Делатур. Зато ей досталась прекрасная родословная и несметные богатства, что и привело ее в королевские палаты. Династический брак с Георгом наделил Шарлотту властью, статусом королевы Аврании и невообразимым высокомерием. Особенно по отношению ко мне. Той, кого все считали фавориткой короля с тех самых пор, как он взошел на престол.
– Ваше величество, — я присела в книксене, приветствуя королеву Шарлотту, но на самом деле мне хотелось развернуться и, хлопнув дверью, покинуть тронный зал и не возвращаться сюда до того момента, пока король Георг 17 не соизволит объясниться по какому праву его супруга посмела вызвать меня на аудиенцию от его лица.
– Графиня Доунтон, – протянула королева, смакуя моё имя на кончике языка. Отчего-то мне показалось, что в ее взгляде промелькнуло злорадство.
Так-так, кажется, моя мнимая соперница что-то задумала. Неужто решилась на какую-то пакость?
Я презрительно хмыкнула, зная, что ничего Шарлотта мне сделать не сможет. Король ни за что не позволит навредить мне ни ей, ни кому бы то ни было еще.
– Могу я узнать причину своего визита? – спросила я вежливо, но с твёрдыми нотками в голосе.
Пусть королева даже не мечтает вывести меня из равновесия. Что бы сейчас она не учудила, ей меня не сломать.
– Позвольте, я скажу, — выступила вперёд одна из придворных дам королевы. Миссис Фиона Претси – пытающаяся молодиться за счёт яркого макияжа и молодежного фасона платья полноватая дама с мерзким характером. Первая сплетница и интриганка двора.
– Как пожелаете, Фиона, — дала добро королева величественным жестом, махнув в сторону придворной дамы.
– Юный граф Доунтон... – дрожащими губами проблеяла миссис Фиона Претси, покрываясь красными пятнами то ли от стыда, то ли от злости. – Он... Он обесчестил мою девочку...
Против воли я скептически крякнула, едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться в голос после этих слов. Все знали, что мисс Виолетта Претси, которой едва исполнилось девятнадцать лет, лишилась своей чести как только была представлена ко двору, а может и того раньше. Мисс Виолетте подошло бы больше не на балах блистать, а сидеть на балкончике публичного дома Ночной аллеи в откровенном наряде, демонстрирующем пышное декольте, и с манящей улыбкой зазывать клиентов. Но дамочке повезло родиться в одной из самых уважаемых и богатых семей Верегоса, отчего ей свой распутный нрав приходилось скрывать, что, впрочем, получалось из ряда вон плохо. Ушей каждого из тех, кто бывал во дворце, рано или поздно достигали слухи о том, что Виолетта Претси – особа охочая до ласк.
– С чего вы взяли, что это он? – резко спросила я, сверля презрительным взглядом миссис Фиону Претси.
– Виолетта... Она... Ждёт ребенка, — всхлипывая, сказала женщина и под конец речи залилась горькими слезами.
И так как придворная дама не могла больше вымолвить ни слова, предавшись безудержным рыданиям, за нее продолжила королева Шарлотта.
– Я требую, чтобы мистер Доунтон поступил, как все порядочные мужчины поступают в подобных ситуациях, — сказала она строгим голосом.
Мужчина? Это, с каких пор юных джентльменов, которым едва исполнилось восемнадцать лет, принято считать мужчинами? Мой сын ещё не оперившийся птенец, который не вполне отвечает за свои действия. В то, что Итан мог плениться красотой и доступностью дочери миссис Фионы, я ещё могла поверить. Все же парень молод, горяч и несколько безрассуден. Но ребенок! Уже года два как Итан носит перстень с редчайшим артефактом, который как раз избавляет от таких непрошеных последствий. Временно блокирует детородную функцию. Для меня его лично сконструировал сам Джейкоб Клифтон-величайший механик всех времён и народов, а позже по моей просьбе и для моего подрастающего мальчика. Я с нежностью взглянула на крупный перстень со сверкающим красным камнем. Эх, где же он сейчас этот невероятный во всех отношениях мужчина? Надеюсь, жив и здоров. Хотя, что может произойти с человеком, уму и изворотливости которого могут позавидовать даже правящие короли и учёные?
