[1]
Справа от несущейся машины, за обочиной шоссе, паслись коровы. Невдалеке за ними виднелись коричневые пятна, едва различимые в тени сарая. На стене сарая можно было с трудом разглядеть древнюю рекламу кока-колы.
Джозеф Шиллинг, сидящий на заднем сиденье, полез в жилетный карман и вынул золотые часы. Умело подковырнув крышку, он поднял ее и посмотрел на циферблат. Было два сорок жаркого калифорнийского дня середины лета.
– Далеко еще? – поинтересовался он с оттенком недовольства. Он устал от езды в машине и от пролетающих за окном сельских пейзажей.
– Минут десять, может, пятнадцать, – не оборачиваясь, проворчал согнувшийся над рулем Макс.
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Вы говорите о городишке, который отметили на карте. До него еще минут десять-пятнадцать. Я по ходу видел указатель; там, на последнем мосту.
И снова стада, и снова высохшие поля. Легкий туман, обволакивавший далекие горы, за последние несколько часов постепенно осел в низовьях долин. Куда б ни глянул Джозеф Шиллинг, туман разлился повсюду, покрыв иссушенные холмы и пастбища, ухоженные фруктовые сады, редкие фермерские постройки, покрытые известкой. Прямо по курсу показались предвестники города – два рекламных щита и прилавок со свежими яйцами. Он был рад, что город уже близко.
– Мы здесь еще никогда не проезжали, – сказал он, – правда?
– Ближе всего отсюда Лос-Гатос, где вы отдыхали еще в сорок девятом году.
– Одного раза всегда достаточно, – сказал Шиллинг, – нужно все время искать что-то новое. Как говорил Гераклит – нельзя войти в одну реку дважды.
– По мне, так она вся одинаковая – сельская местность. – Макс указал на отару овец, сгрудившихся под дубом. – Вон, все те же овцы, мы их весь день проезжаем.
Из внутреннего кармана Шиллинг вынул черный кожаный блокнот, авторучку и сложенную карту Калифорнии. Это был крупный мужчина под шестьдесят; он развернул карту мощными желтоватыми ручищами с грубой кожей, шишковатыми пальцами и толстыми до непрозрачности ногтями. На нем был костюм грубого твида, строгий шерстяной галстук и черные кожаные ботинки английского производства, покрытые дорожной пылью.
– Да, остановимся здесь, – решил он, убирая блокнот и ручку, – хочу осмотреться часок. Всегда есть шанс, что здесь как раз то, что надо. Как тебе это понравится?
– Вполне.
– Как называется городишко?
– Междуножье.
Шиллинг улыбнулся.
– Хорош шутить.
– У вас карта – вот и посмотрите, – пробурчал Макс. – Пасифик-Парк. Расположен в самом сердце плодородной Калифорнии. Дождь не чаще двух дней в году. Имеется завод по производству льда.
Теперь уже сам город мелькал по обе стороны шоссе. Прилавки с фруктами, заправка, одиноко стоящий продуктовый магазин с припаркованными в грязи автомобилями. От шоссе расходились узкие ухабистые дороги. «Додж» перестроился в правый ряд, и тут показались дома.
– Вот это у них называется городом, – произнес Макс. Вырубив мотор, он на холостом ходу повернул направо. – Здесь? Или там? Решайте уже.
– Езжай в деловой район.
Деловой район состоял из двух частей. Одна прилепилась к шоссе с его транзитным движением и состояла главным образом из автокафе, заправочных станций и придорожных ресторанчиков. Вторая была центром города – туда и направился «Додж». Джозеф Шиллинг, высунув локоть в открытое окно, внимательно рассматривал, изучал обстановку, довольный присутствием людей и магазинов, довольный, что широкое поле на время отошло в прошлое.
– Недурно, – признал Макс, когда они проехали булочную, гончарную лавку, магазин «Тысяча мелочей» и новый молочный, а потом еще и цветочный магазины. Далее следовал книжный, занимавший здание в испанском стиле из необожженного кирпича, а за ним – процессия калифорнийских домов в стиле ранчо. И вот дома уже остались позади, появилась заправка, и они снова выехали на трассу.
– Остановись здесь, – указал Шиллинг.
То было простое белое здание с колыхавшейся на ветру вывеской. Негр уже поднялся с брезентового шезлонга, отложил журнал и приближался к машине. На нем была накрахмаленная форма с вышитым словом «Билл».
– Автомойка Билла, – произнес Макс, ставя на ручной тормоз, – давайте выйдем, мне надо отлить.
Утомленный Джозеф Шиллинг чопорно открыл дверь и поставил ногу на асфальт. Выходя из машины, ему пришлось пробираться через свертки и ящики, которыми было заставлено заднее сиденье; на подножку вывалилась картонная коробка, и он с трудом нагнулся, чтоб ее поднять. Тем временем негр уже подошел к Максу и приветствовал его.
– Сейчас-сейчас. Заезжайте, сэр. Сейчас я позову помощника; он за колой пошел.
Джозеф Шиллинг стал прохаживаться, разминая ноги и потирая ладони. В воздухе приятно пахло. Несмотря на жару, здесь не было душно, как в машине. Он достал сигару, отрезал кончик и поджег. Он мерно выдувал клубы синего дыма, когда к нему подошел негр.
– Он им прям щас и займется, – сказал негр. «Додж» уже целиком заехал на мойку и наполовину исчез в клубах пены и пара.
– А сам чего? – спросил Шиллинг. – А, понятно, ты управляющий.
– Я здесь главный. Это моя мойка.
Дверь туалета была открыта. Внутри Макс с удовольствием облегчался и бубнил что-то себе под нос.
– А сколько отсюда до Сан-Франциско? – спросил Шиллинг негра.
– О, пятьдесят миль, сэр.
– На работу ездить далековато.
– А все одно ездят некоторые. Но это не пригород. Это всамделишный город. – Он указал на холмы. – Здесь много пенсионеров, приезжают сюда из-за климата. Обживаются, остаются, – он постучал себя пальцами по груди, – тут отличный сухой воздух.
По тротуару нестройной толпой прошли старшеклассники, пересекли лужайку возле пожарной станции и собрались возле автокафе на другой стороне улицы. Внимание Шиллинга привлекла симпатичная девчушка в красном свитере, которая остановилась, чтобы допить что-то из картонного стаканчика; ее большие глаза уставились в никуда, а черные волосы колыхались на ветру. Он смотрел на нее, пока она не заметила и не попятилась, поглядывая настороженно.
– Это все старшеклассники? – спросил он Билла. – Некоторые выглядят постарше.
– Все школьники, – авторитетно заявил негр. – Время-то три часа всего.
– Все из-за солнца, – подшучивал Шиллинг, – у вас тут солнце круглый год… вот все и созревает раньше срока.
– Да, урожаи здесь круглый год. Абрикосы, грецкие орехи, груши, рис. Хорошо здесь.
– Правда? Тебе нравится?
– Очень даже, – закивал негр, – в войну я в Лос-Анджелесе жил, работал на самолетном заводе. На работу ездил на автобусе. – Он скорчил гримасу. – Фу-у-у.
– А теперь у тебя свое дело.
– Я устал. Я жил в разных местах и вот приехал сюда. Всю войну я копил на мойку. Мне так лучше. Жить здесь приятно. Я вроде как отдыхаю.
