[ЗАГАДКА ЗАМКА МЭТЛОК-ХАУС]
В будуаре герцогини появилась тёмная личность, издавна обитавшая в старинном замке. Некто мисс Дэвинбург. Эта дама досталась семейству Мэтлок по наследству. Она служила здесь с той самой поры, когда ещё были живы родные леди Эмилии. Тогда мисс Дэвинбург пребывала в юношеском возрасте. Она только что завершила обучение в лютеранском пансионе и вернулась вместе с родителями в родные края из Германии.
О её прошлом мы поговорим чуть позднее.
Теперь же перед нами совершенно другая особа. Изрядно состарившаяся экономка производила пренеприятнейшее и удручающее впечатление на окружающих. Она и в молодости не вызывала у людей добрых чувств, если волею судьбы им случайно приходилось встречаться с ней.
Дама непомерно высокого роста, очень худая, с костлявыми руками, обтянутыми высохшей истончившейся кожей, сквозь которую проступали набухшие вены. Обкусанные ногти на руках мгновенно отталкивали всех, кому волею случая удавалось заметить это безобразие. Положение рук она не меняла никогда: сложенные под грудью, туго скрученные и зажатые в замке пальцы, говорили лишь об одном: ей было, что скрывать. С помощью этого жеста она словно старалась тщательно прятать от людей главную тайну своей жизни. Вытянутый овал бесцветного, холодного и отталкивающего лица, взгляд выпуклых, мутных и неживых глаз, в которых невозможно было разглядеть цвет. Заострённый кончик длинного носа и плотно сжатые тонкие губы, перекошенные недовольной омерзительной гримасой. Гладко зачёсанные и перетянутые тонкой косой вокруг головы чёрные волосы, которые она смазывала ваксой, чтобы посторонние не видели её седину. Всё это наводило ужас на слуг и случайных гостей в этом доме. Экономка всегда передвигалась как тень: бесшумно, словно подкрадывалась на мягких лапках. И наряд свой дама не меняла никогда, намеренно показывая окружающим, что траур для неё – пожизненная ноша. В одном и том же чёрном строгом платье, с крошечным прозрачным рюшем, чуть выступавшем над небольшим стоячим воротом. Оставалось только догадываться:
«А что, если мисс Дэвинбург на самом деле выдерживала траур по ушедшему родственнику», – гадали одни. «Траур созвучен её душе?», – предполагали другие посетители Мэтлок-хаус.
Но на самом деле всё обстояло с точностью до наоборот.
Мисс Аделаида Дэвинбург всегда и везде появлялась внезапно и почти так же исчезала. Она намеренно и исподтишка следила за всеми, включая герцога и его супругу, ни для кого не делая исключений. Слежка была для неё такой же естественной процедурой, как сходить по нужде. Ещё в пансионе ей привили скверную привычку строчить доносы на своих подруг. Тогда за подставу или обнародование тайны соученицы она зарабатывала дополнительную порцию после трапезы. Спрятавшись на кухне, воспитанница проглатывала пищу с бешеной скоростью, чтобы никто не увидел. Нередко от спешки пища попадала в дыхательное горло, и тогда Аделаида заходилась в надрывном и удушливом кашле. Причём, если он не успокаивался сразу, она клала на кончик языка два пальца и вызывала у себя приступ сильной рвоты, при этом на её лице, и без того малоприятном, появлялась гримаса отвращения.
Воспитанница терпеливо переносила все бедствия и при первой возможности старалась угодить воспитателям, за что надзирательница поощряла её дополнительным выходным днём и отпускала из пансиона. А изредка и платила способной и находчивой ученице за труды. Правда, сумма эта не сулила жадной и корыстной девице особых благ, но Аделаида была готова на всё ради денег и особых поощрений. Деньги она откладывала и прятала в чулке до той счастливой поры, когда навсегда покинет стены пансиона, о чём мечтала каждую ночь. Она всей душой жаждала вырваться оттуда и более не зависеть от родителей. Бунтарский нрав требовал своего и диктовал. Покровительство родных не входило в планы Аделаиды. В замке Мэтлок-хаус её появление наводило ужас и переполох в душах людей, проживавших в поместье и, конечно, на гостей господ. Обслуге от экономки доставалось так, что люди прятались от неё по углам и старались не попадаться на глаза мисс Дэвинбург. Они тихо ненавидели Аделаиду. И были правы. За что «чёрную ведьму» можно было любить? Так обслуга между собой называла эту женщину. Даже уважения она ни у кого не вызывала. А герцогиня, оставшись наедине с супругом, называла её призраком замка Мэтлок-хаус. Это прозвище приклеилось к ней намертво и сопровождало экономку всегда. И непроста. За то, что Аделаида всегда появлялась из неоткуда, словно тень. Чаще из темноты, подобно приведению, возникала длинная фигура, и наводила на всех ужас. Мисс Дэвинбург верно служила господам, скрупулезно и терпеливо растаскивала по всем шкафам замка семейные скелеты, но кто знал, какой страшный и обветшалый скелет хранился в её шкафу на самом верху дома, под крышей, где находился знаменитый мезонин, окутанный и пропитанный ужасающими историями. Одни говорили: «Выдумки всё это». Другие от страха хватались за живот или, складывая руки на груди, судорожно тряслись.
Свои тайны мисс Дэвинбург оберегала как любимую детскую игрушку, тщательно прикрывая чёрной мантильей. Эту накидку лишь изредка она снимала.
Те редкие и немногочисленные знакомые, которые когда-то дружили с усопшими родственниками мисс Аделаиды, рассказывали, что детские годы и отрочество эта тёмная дама провела в закрытом пансионе при лютеранском соборе. Знаменитая в городе кирха приковывала взгляды и внимание многих. Кто-то ходил туда слушать орган, другие – молиться.
Тогда Аделаида вместе с родными жила в Германии и многое из привычек монашеского быта и образа жизни переняла у надзирательницы и преподавательниц пансиона: в одежде, поведении, еде и внешнем облике, манерах, поведении, образе мыслей. Эти дамы вели у воспитанниц различные предметы и педантично занимались воспитанием девочек. Требования здесь были суровые. Стоит отметить, что для воспитанниц пансиона во всём существовали ограничения. Строгая, чрезмерно жёсткая дисциплина в этом учреждении порой была беспощадной и доходила до откровенных издевательств. Девочек наказывали за малейший проступок. Если старшей надзирательнице не нравилось, как застелена постель, заставляли мыть полы во всех помещениях пансиона и оставляли без трапез. Если у кого-то из воспитанниц не так была заплетена коса или пышнее повязан чёрный бант, надзирательница толстой и длинной указкой прошивала волосы ученицы насквозь до кожи, силой приподнимала их так, что воспитанница вскрикивала от боли, заливаясь горючими слезами. За малейшую провинность девочек запирали в тёмной комнате и оставляли на весь день без пищи и воды, даже по нужде не выпускали. Довольно часто беззащитных избивали. И это стало нормой здесь. Воспитанницы панически боялись наказания в тёмной комнате. Мисс Дэвинбург тоже познала весь ужас пережитых эмоций, будучи наказанной: такое случалось в ранние годы её жизни в том заведении. Тогда и появились в её характере качества, несвойственные обычной девочке, живущей в домашних условиях, которую воспитывали родные. Аделаида впитала в себя всё увиденное и пережитое в пансионе, и запомнила так много, что от коренной англичанки в её манерах не осталось и намёка. Неспроста в характере будущей экономки Мэтлок-хаус преобладали надменность, непримиримость и жестокость. Она всегда была своенравной. Даже по воскресеньям направлялась на службы исключительно в лютеранский храм. Но демонстративно не участвовала в общих молитвах, вела себя как сторонний наблюдатель. Этим мисс Дэвинбург выказывала людям своё пренебрежение. Трудно было понять, что на уме у воспитанницы пансиона. Никто не смог распознать, чем дышит она. И спустя годы ничего не изменилось, для окружающих эта дамочка считалась тёмной лошадкой.
