© Стэн Ив, 2021
ISBN 978-5-0055-7783-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящаю всем, без чьих пинков
этот сборник бы не увидел свет.
И Крис, которая дала
последний импульс
Привет. Вы – тот или та, кто прочтет этот текст, и другие, что следуют за ним. Добро пожаловать. Сейчас вы видите моё пространство, мою песочницу, мой мир. Место, где я могу все. Давайте пройдемся.
Видите, вон там, салун стоит? Поднимите его крышу. Занимательное зрелище, правда? Все, как по правилам: задорная, веселая драка в стиле старого доброго Дикого Запада. О, вот сейчас хорошо будет, видишь того здоровяка? Смотрите, чего вытворит. Ай хорошо, всегда обожал этот момент. Какое-то время тот парень еще продержится на стене, в которую его впечатали. О, и наши девочки уже начали выяснять отношения. Ну да ладно, сменим декорации.
Как вам степной пейзаж? Славное место. Правда, пока он очень сырой. Я надеюсь, когда-нибудь его завершу. У меня есть еще один похожий мирок, там про офисный планктон из мифических существ. Ну да, такое тоже бывает, что тут плохого? Ладно, идем дальше, покажу то, что уже готово, что является одной из моих целей.
Вот. Одно из моих любимых мест. Видите, целая армия марширует? Скоро они все умрут. Кто как. Кого расстреляют, кого прирежут врукопашную, кто-то даже не поймет, что умер. Они, конечно, тоже успеют дать жару: как никак обученная армия… пусть и проклятая. Скоро узнаете, как именно. Кто их проклял? Да я. Давайте, окрестите меня жестоким ублюдком. Не торопитесь. Давай еще покажу кое-что.
Видите, мужик в развалинах ствол в висок приставил и шепчет что-то? Так вот, он в этом мире последний. Никого больше нет, люди себя уничтожили. И чуть не уничтожили и сам мир. И только этот бедолага все понял… И решил уйти сам. Смелое решение… Пусть и не его, а мое. Я бы сам не смог.
От моей руки погибали тысячи людей. В войнах, в грязи, в безумии, в отчаянии… Создавались только для того, чтобы пасть, чтобы показать на своей мучительной гибели, как мерзка суть того, о чем я рассказываю.
Я напишу, создам и убью не меньше таких же безымянных обреченных. Создам для них еще более мрачные, печальные судьбы.
Надеюсь, это поможет уберечь хоть одну настоящую жизнь, хоть кто-то откажется воевать, кто-то больше не захочет из-за своего мракобесия причинять людям боль, кто-то передумает убивать нашу планету… Тогда всё, что ты прочтешь, я писал не зря.
Я буду очень благодарен, если вы дочитаете до конца.
Это место давно покинуто. Здесь давно не ступала нога человека. Равнины покрыты то ли пеплом, то ли прахом. Тишина. Где-то вдалеке раскинулось поле брани, и до сих пор на земле можно обнаружить сломанное, давно проржавевшее оружие, пробитые щиты, древки стрел, сломанные полевые орудия, стреляные гильзы, разбитые остовы техники. И кости. Но закрой глаза. Земля все помнит.
Они все так же маршируют по этой дороге. Пехотинцы. Гвардейцы. Элитные войска. Ровные шеренги идут в ногу, запевая в голос свой марш. Марш, который был создан этой армией и пронесен через десятки и сотни сражений и стычек.
Знамена развеваются на ветру, который давно утих. Они идут на очередное сражение в этой давно оконченной войне. Они снова и снова будут сражаться. Это Марш Теней.
Их никто не хоронил и не чествовал. Их никто не ждал назад, бросив в мясорубку. Они об этом не знали. И не знают до сих пор. Сражаться им суждено вечно. Мечи уступят алебардам, затем ружьям и автоматам. Кавалерийские эскадроны уйдут, а их место займут бронированные танковые дивизии.
Они погибали. От мечей, от стрел, от пуль и снарядов. Каждый воин этой армии принимал смерть сотни раз. Знамена дивизий армии ломались под коваными сапогами, горели в огне. Война сжирала всех до единого.
И каждый раз, когда гибнет вся армия, она вновь появляется в лагере, будто и не было всех предыдущих ожесточенных и безнадежных боев. Вновь устремляются вперед разведчики. Вновь начинают рокот полковые барабаны. Ревут моторы, грохочут траки. Вновь один за другим твердые голоса запевают марш. Марш проклятой армии. Марш Теней…
Привет. Я не вижу тебя. И вряд ли услышу, но… привет. Посмотри на меня хоть ты. Я вон там, в углу лежу, скрючившись от боли. Близко подходить не нужно, возле меня, наверное, очень воняет. За мной не убирают, а сам я уже давно не могу о себе позаботиться. Поэтому остается только лежать и… считать бесконечность до того момента, когда закончится эта ненавистная боль. Позвать на помощь я тоже уже не могу, силы оставили меня… а может, необратимые процессы отняли у меня и голос. Ты можешь только догадываться, что со мной.
Возможно, сейчас мимо тебя бледным призраком проплывет сгорбленная фигура. Это моя жена. Единственная, кого не останавливает тошнотворный запах моих испражнений. Теперь она тоже лечится в этой больнице. Когда я заболел, она, в переживаниях, сожгла свою нервную систему. Да, это жена, а не мама. Волосы седые не от старости, моей любимой супруге всего 35. Теперь она лечится здесь, и знает лишь одну дорогу: от своей палаты к моей, в другом отделении. Ей не мешают. Она умрет, если у нее отнимут возможность проделывать этот путь.
Я не знаю, зачем мой организм борется, цепляясь за эту соломинку, гниющую с каждой минутой. Он уже не спрашивает моего мнения, продолжая жить. Я давно больше не хозяин сам себе.
Расскажи о себе. Это ты, наверное, тот, кто был против того, чтобы я освободился от мучений? Это ты хотел, чтобы я медленно и в страданиях умирал на этой больничной койке, окруженный собственными миазмами? Это ты хотел, чтобы моя супруга также медленно угасла, убитая горем? Это ты с важным видом указал, что это божья воля и это мой крест? Я не выбирал такого бога, почему он вмешался? И почему ты вмешался?
Подойди, ведь ты все-таки можешь ходить. Я постараюсь напрячься, и расслышать тебя. Скажи мне: за что? За что ты обрек меня на всё это, проголосовав против эвтаназии? Чем я тебя обидел, и такие, как я? Чем обидели тебя дети, женщины, ведь не думаешь же ты, что на такие страдания обречены лишь мужчины?
Посмотри на меня. Попробуй посмотреть на себя моими глазами. На этой гребаной кровати, которая насквозь пропахла мной, можешь оказаться ты. Может оказаться твой самый близкий человек. Поверь: это еще страшнее. И он глазами будет умолять тебя отпустить его. Дать ему право закрыть, наконец, глаза. Нам очень больно закрывать глаза – знаешь?
Мы лежим и смотрим на вас: милосердных, толерантных. Тех, кто считает, что на всё воля божья, влегкую приписывая себе право распоряжаться этой болью.
Представь, что твой гуманизм – это моя боль. И попробуй провести с ним хотя бы одну ночь. Подойди к зеркалу с утра, посмотри на свое отражение и скажи: «Я хотел как лучше».
