В последние годы в России издано избыточно много – на мой скромный взгляд – романов о так называемых случайных «попаданцах». То есть, о наших современниках, попавших – волею судеб – в далёкое Прошлое и не имеющих при этом под рукой Машины Времени, чтобы вернуться назад.
Большинство этих книг построены по единой и весьма нехитрой схеме: «наши» потихоньку обживаются «там», легализуются, после чего начинают – в массовом порядке – совершать необычные и героические подвиги, неуклонно повышая свой общественный статус и постепенно добираясь до «властных вершин»…. Как же иначе? «Наши-то», они – о-го-го!
Образованные, умные, начитанные, психологически-устойчивые, целеустремлённые. Что для них – сделать успешную карьеру «там», находясь среди дремучих и отсталых индивидуумов? Ерунда ерундовая, раз плюнуть…
Каюсь, грешен: не сдержался и тоже отметился несколькими романами о «героических и супер-успешных «наших» – во Временах Далёких».
Возможны ли другие сценарии пребывания наших современников в Прошлом? Более скромные и, так сказать, менее пафосные? То есть, неформатные? Возможны ли кратковременные посещения Прошлого? Например, на несколько суток – так, между делом – без всяческих глубинных последствий? Возвращаются ли «попаданцы» – по доброй воле и без особых проблем – назад, в Настоящее? И, если возвращаются, то, собственно, с какими трофеями?
Недавно мне рассказали одну занятную историю: романтичную такую, красивую, увлекательную и весьма правдоподобную.
Вот, уважаемые читатели, хочу поделиться этим рассказом с вами…
Каждую пятницу – по дороге с работы – Петя Бурмин (для своих Пьер), по давно уже устоявшейся традиции заходил в один и тот же кабачок: расслабится, развеяться, выпить – под неторопливые и беззаботные разговоры с приятелями – литр-другой светлого пива.
Пивной бар именовался громко и многообещающе – «Два капитана» – но в интерьере заведения ничего морского не наблюдалось: стены, наспех обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные колченогие столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Пожилой официант Григорич так однажды – по большому секрету – объяснил истинное значение гордого названия забегаловки:
– У нашего трактирчика – два хозяина. Один раньше трудился в уголовном розыске, в звании капитана, понятное дело. Второй же капитанствовал в армейском стройбате. Вышли оба в отставку, скинулись денежкой в равных долях, да и решили заделаться знаменитыми рестораторами…
В тот памятный вечер Пётр пришёл в «Капитаны» первым, приятели хронически запаздывали. Он приобрёл у барной стойке литровый бокал «Балтики», пакетик со скромными солёными сухариками и, усевшись на своё, года полтора как застолблённое место, лениво огляделся по сторонам. Знакомых поблизости не наблюдалось, поговорить на животрепещущие темы было не с кем. Из соседнего зала – для некурящих посетителей – долетали обрывки незнакомой, щемящей душу песенки:
Метель – метёт…
И в полуночной вязкой тишине,
Метель – поёт…
О той, что этой ночью снилась мне…
Пьер непроизвольно посмотрел в немытое окно: раздолбанная дорога, по которой проезжали редкие машины, типовой панельный дом, до которого было метров тридцать пять, очень большая плюшевая собака в окне второго этажа. Неправдоподобно большая и пушистая. «Молодцы, всё же, трудолюбивые китайцы!» – подумалось. – «Очень натурально научились делать мягкие игрушки…». Он ещё долго сидел за столиком: никуда не торопясь, пил пиво, вяло хрустел сухариками и задумчиво смотрел на плюшевого пса. Минут через пятнадцать-семнадцать собака плавно повернула голову, смешно мотнула правым пятнистым ухом и взглянула на Петра. По-доброму так взглянула, а потом словно бы подмигнула, сочувствуя и подбадривая. На душе сразу потеплело, все текущие проблемы стали казаться смешными, несерьёзными и надуманными. Теперь, когда на душе скребли приставучие кошки, он всегда приходил в «Два капитана», садился на своё законное место, неторопливо пил пиво и, хрустя сухариками, переговаривался глазами со «своей» собакой. Она всегда сидела на заветном подоконнике. Всегда – словно верный и дисциплинированный часовой, или же Ангел-хранитель, может, даже, Атлант, держащий на мохнатых плечах тяжёлое свинцовое небо…
Почти три с половиной месяца собака исправно и понимающе подмигивала ему, но, вот, наступил серый осенний вечер, когда в окошке напротив Пьер не увидел знакомого силуэта. Он просидел в пивном баре до самого закрытия, но так и не дождался появления заветного талисмана. И в следующую пятницу повторилась та же история, и на третью… Пётр, наконец-таки решившись, зашёл в тёмный подъезд, поднялся на второй этаж и, выбрав нужную дверь, оббитую потёртым светло-салатным дерматином, неуверенно нажал на кнопку звонка. – Кто там? – спросил нежный девичий голос. – Извините, я из ветеринарной службы, – ответил он первое, что пришло в голову. Дверь открылась, на пороге стояла совсем ещё молоденькая девчушка в коротком стареньком халате, не скрывающим загорелых аппетитных коленок: светленькая такая, симпатичная, с задорно вздёрнутым вверх носом-кнопкой и парой сотен веснушек на милом личике, неожиданно-чёрнобровая, по её правой смуглой щеке змеился тоненький, чуть заметный шрам. А вот огромные, тёмно-синие глаза были очень печальными. Бесконечно и безысходно грустными… – Я уже самостоятельно похоронила Джека, ваша помощь не требуется, – холодно сообщила девушка и недвусмысленно взялась за дверную ручку. – Подождите! – взмолился Петька. – Скажите, как вас зовут? – Ольгой, – дверь захлопнулась. На следующее утро Оля собиралась в институт, торопилась, боясь опоздать на первую лекцию. Настойчиво прозвенел дверной звонок, а на лестничной площадке послышался звонкий и весёлый лай. «Что это?», – сердце неудержимо рванулось куда-то вниз, а в голове неожиданно промелькнула мысль о вчерашнем странном и нелепом дяденьке средних лет. Девушка выбежала в коридор и, торопливо щёлкнув замком, широко распахнула входную дверь. На соломенной подстилке сидел неуклюжий щенок – месячный кавказец – и пристально смотрел ей в глаза, смешно подёргивая правым пятнистым ухом.
Через месяц Пётр и Оля поженились. Свадьба состоялась вчера, я почему-то там пошло напился. Сижу, вот, за компьютером и откровенно маюсь дурью. На мониторе сидит шкодливый сиамский кот по кличке Кукусь, корчит мне уморительные рожицы и тихонько мурлычет, мол: – «Хозяин, совесть поимей! Пошли, сползаем на рыбалку, наловишь мне жирных и питательных ратанов!». Кукусь нынче в нешуточном авторитете: в романах «Седое золото» и «Логово льва» я ввёл данного хитрющего кота в качестве второстепенного героя, там даже промысловая яхта названа в его честь. А сам Кукусь принимает непосредственное участие в охоте на клыкастых моржей, и, даже, «жадно слизывает ещё дымящуюся тёплую кровь с голубоватого льда…». Самое смешное, что романы недавно издали, бывает…
