Лета Югай - Между водой и льдом

Между водой и льдом
Название: Между водой и льдом
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Между водой и льдом"

Родилась в Вологде. Окончила Вологодский государственный педагогический университет (филологический факультет) и Литературный институт им. А. М. Горького (семинар поэзии Андрея Василевского). В настоящее время аспирантка Московского педагогического государственного университета (фольклористика). Первый сборник стихов выпустила в пятнадцать лет. Публиковала стихи в «Литературной газете», «Литературной России», журналах «Дружба народов», «Дети Ра» и других.

Бесплатно читать онлайн Между водой и льдом


Внутренние поля

«Вот оно плывёт-проплывает…»

Вот оно плывёт-проплывает,
время летнее на дворе.
Стрелка толстая, часовая
еле движется по жаре.
Вот оно плывёт, за домами
жёлтым рыбьим глазом блестит –
счастье летнее между нами,
золотой улов, рыба-кит.

«Кораблик с железными парусами плывёт по глади травы…»

Кораблик с железными парусами плывёт по глади травы.
Кораблик с пластмассовыми парусами плывёт по глади ковра.
А я стою с голубыми глазами, совсем не умею врать.
А я смотрю из окошка в небо: тучки сегодня львы.
У них барашковые причёски, диванный изгиб спины.
Но, если желаете, в них заряд, убивший шесть человек,
если желаете вы, а им не открыть заснеженных век.
Львы всё добрее, львы всё тише. Кому такие нужны?
И я добрею в потоке речи, смотрю из окна на двор.
И каждое слово вбивает глубже якорь молчанья в паркет.
А что за своих не вступаюсь – просто не слышу ваш разговор,
ведь очень громко над головою хлопают паруса.

«А ещё я помню сныть на уровне глаз…»

А ещё я помню сныть на уровне глаз
и сквозь сныть деревянную крышу, тёмную, как крыло.
Возвращались с Реки. Река в тот день удалась:
в кулачке аммониты и кварц – богатый улов.
У дороги голая печь преграждала путь
(пробежать горелые брёвна – убьёт, только задень).
И внезапно – как славка в траве – предстал летний день,
дался каждым пёрышком. Мы боялись его спугнуть.
А потом обвалилась печь, иван-чай врос в кирпичи.
Улетела и тёмная птица – соседский дом.
Только дикий хлеб, приготовленный в той печи,
до сих пор ароматен каждым погожим днём.

«Старый камень стоит среди поля – невыбелен, невысок…»

Старый камень1 стоит среди поля – невыбелен, невысок.
Старый камень вокруг себя всё обратил в песок:
это здание в стиле модерн, поток машин за спиной –
они выросли из песка и спадут, как ослабнет зной.
В этом камне, как в сердце, готовят великий день,
и засвечены лампочки в память тех, кто уже нигде.
Намывает солнце к празднику витражи.
Хорошо ли тебе в моём сердце, хочешь ли ты здесь жить?
Растекаются улицы – руки, ноги и хвост.
Всё равно он у первой школы, он в Вологде, Карлов мост.
Он сегодня расцвёл фигурами в рост, дамами и святыми,
оттого что туманы особенно едки, мы дышим ими.
В голове всегда Кафка-замок, стараюсь реже будить.
Но впервые Гора пригорюнилась на груди.
Я прошу тебя: будь настоящим, волосы теребя,
покажи мне на свете то, чего не было до тебя.

«Вот скажет что-нибудь – и носишь, как будто фенечку…»

Вот скажет что-нибудь – и носишь, как будто фенечку,
всегда с собой и всегда на левой руке.
Я в детстве читала сказку про бывшую феечку,
оставившую шёлк одежд на песке.
И думала: когда-то так же чужими руками
мир и меня примет в смертные, на свой страх.
Мне снилось: я – книга, тяжёлая, словно камень,
нагретый полуденным маревом, в чьих-то руках.
А ещё мне снились спелые гроздья комнат:
мы бежали по ним, мы бубенцом звенели…
Но эти вымыслы можно теперь не помнить,
если знаю, как всё бывает на самом деле.
И одежды шёлк – это только начало,
и совсем они не чужие – мужские руки.
Но вот чего я вовсе не ожидала –
что будет так страшно за жизнь, когда мы в разлуке.

«Я успею ещё выспаться перед тем…»

Я успею ещё выспаться перед тем,
как мы встретимся снова, чтобы поговорить.
Это всё с недосыпу. Мир недвижим и нем.
В голове звенит струной атласная нить,
названивает: «мой», «дорогой», «о нас».
Виски тормошить. Упереться в живот плечом.
Увидеть, целуясь, сдвоенный серый глаз.
Сейчас
             не спрашивай меня ни о чём.

«Быть с тобой. Ночь, как мировое древо…»

Быть с тобой. Ночь, как мировое древо,
поднимается с центра ладони – диаметром что Земля.
От меня города лежат – вправо и влево,
за спиною крапива. У ног моих тополя.
Быть с тобой вдвоём. Углубленья в коре есть ниши,
где привольно укрыться мошкам, если кругом вода.
Я пишу на руке, чего в письме не напишешь.
Поезда червоточат ствол: везут не туда.

«Золотые шары наклоняются до земли, а иные – в пояс…»

Золотые шары наклоняются до земли, а иные – в пояс,
как сёстры кланяются братьям своим ветрам.
Ты не поймёшь, о чём я беспокоюсь,
но будешь знать, что думаю по утрам-вечерам
о тебе, – по рекам, пашням, горам горбатым.
И дело не в серых глазах твоих, белой коже.
Я потому тебя называю братом,
что ты во всём говоришь противоположное.
Как будто мир поделен между нас двоих
и мы должны его склеить, свести ладони.
«Так это не брат называется, а жених».
Ну вот, и я о том же. Понял ли, понял?

«У короля было четыре сына: Юг, Запад, Восток и Север…»

У короля было четыре сына: Юг, Запад, Восток и Север.
И двенадцать дочек, по три на каждого сына.
А на перекатах – набросанный в речку клевер.
Дети любят, чтобы бессмысленно и красиво.
Взрослые любят, чтобы по-новому и богато.
Кто у вас прописан в этих широтах?
У каждого сына – по камню на перекатах,
у каждой дочки – в реке по водовороту.
И ещё у каждого по замку на дедушкином ковре:
у сыновей – это те четыре ромба, что по углам.
Помни, то, что хочешь забыть побыстрей,
можно и потерять, да так, что не сыщешь сам!
Бывает и насовсем. Запад-Запад, поспрашивай между своими.
Восток уже шарит в траве, найдёт – не отпустит.
Север из них самый гордый, недаром римское имя.
А Юг назван в честь реки, идущей в Великий Устюг.
И когда они вместе все – утром, вечером, в полдень,
а Юг, тот совсем уже в полночь, – выйдут на поиски сути,
все двенадцать сестёр заиграют на флейтах из сныти.
Но как ты услышишь их в городе, в институте?

«Чёрная курочка-тетёрка бежит по траве…»

Чёрная курочка-тетёрка бежит по траве
между веток поваленных, стеблей скрещенных, бугров, кочек.
Бусина-глаз на маленькой голове.
Бежит, хлопочет. Взлетать не хочет.
«И куда тебе нужно, чтобы я взлетела? В такую осень
трава вся ушла в семена, ни силинки лишней,
тяжелеют тучи, заползают меж рам осы,
а ты – ну что ты пугаешь? Какой ты хищник».

«Через неделю закончится лето. За ним…»

Через неделю закончится лето. За ним
Будет другое лето. Потом осень.
Вот и рудбекии подожжены и дым
заволок всё небо серым в редкую просинь.
Скоро и зелень уйдёт в землю. Костяк
будет стоять всю зиму, в снегу коченея.
Что-то надумала я не то и не так.
Что-то напутала с тем, что всего важнее.
Когда у мелиссы морщинки в жёлтом листе,
когда бодяк поседел и не пахнет мёдом,
я начинаю верить своей красоте,
своей июньской жажде полной свободы.

Колыбельная для Саши

И лишь того не избежать мне:
Всю жизнь крапивные объятья
Плету, плету, не отрываясь,
Но доплести не успеваю
Александра Мочалова
Молчи до окончанья работы,
строчи вязанье, ну что ты, что ты,
в печи выгорают замки и гроты,
к любым воротам ключи.
Твой сон всей жизнью взят за основу,
но всё растреплет грубое слово,
одна ты знаешь, какой обновой
твой лебедь будет спасён.
А нить бежит, бежит непрерывно,
бранить все будут за дом крапивный,

С этой книгой читают
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Главный герой – мужчина, его имя мы так и не узнаем. Он собрался улететь в Нью-Йорк, по работе, но вот что его ждет на том самом борту самолёта, это вы узнаете из моей книги.
Повествование о русском художнике, которого жизнь проверяет на прочность, о взлетах и падениях, о преданности и предательстве, о творчестве и жизни, о том, что любовь и красота держат мир в равновесии…
Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучающиеся в начальной школе, средних и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.Поэма Дж.Г. Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда» изучается
Большинство людей считает, что время реально: меняются времена года, идут часы, человек стремится от колыбели к могиле. Большинство физиков, напротив, полагает, что время есть иллюзия – и, возможно, напрасно, как полагает известный канадский физик Ли Смолин. Автор книг “Жизнь космоса” (1997) и “Неприятности с физикой” (2006) напоминает, что все затруднения физиков и космологов (от Большого взрыва до “теории всего”) восходят к проблеме природы вре
Здесь неистовая нежность и обнаженная искренность. Этот сборник для тех, кто готов сосредоточиться на чувствах и смысле, не замечая порой ошибки.Он содержит в себе лирику самых разнообразных направлений, написанную на протяжении почти 15 лет.
Адольф Гитлер. Неуравновешенный, слабый физически и здоровьем человек создает Третий рейх. Он же и губит его необдуманными решениями. Как это возможно? Почему он? Кто раскроет тайны Третьего рейха? В книге все реальные события объясняются влиянием потустороннего мира. Если есть Бог, то есть и Дьявол. Многие тайны будут раскрыты. Если вы далеки от бога, то ваш разум получит ранее неизвестную, но крайне любопытную информацию. А вы уверены, что сами