– Это не гладиаторский бой, а тоска зевотная! – вздохнул Хмурый Бруз и в подтверждение своих слов шумно зевнул, широко разинув зверозубую пасть. – Подайте мне настоящую кровь! – лениво потребовал он, обращаясь к своим подданным, но ни к кому конкретно, словно и не ожидая от них исполнения невозможного приказания.
– Негде взять настоящую, – ответил Ородук, королевский любимец и лучший воин Бруза. – Этих замарашек убогих по холмам с неделю собирали. Разбегаются как тараканы.
– А то ты знаешь, как тараканы разбегаются! – высмеял Бруз человеческий оборот, который невесть где подхватил его подручный.
Оправдывая свое прозвище, король из пещер хмуро взглянул тремя красными зрачками, в которых полыхал древний огонь Священной Горы Муспелльсгейма, на гладиаторскую арену внизу.
В небольшом кругу, не шире восьмой части стадия в поперечнике, копошились разряженные в воинские латы, точнее в некоторое их подобие, саламандры. Половина «гладиаторов» выступала за отряд Муспелльсгейма – они были одеты в традиционные, легкие одежды саламандр. Вторая половина саламандр изображала войско людей – их насильно облачили в изрубленные и слишком большие для них доспехи людей. Эти доспехи, прибывшие в мир огня в качестве трофеев, и в первый день производили впечатление рухляди, которой место на кузнице, а с каждым гладиаторским боем кольчуги еще больше ветшали и расползались на кольца, щиты выглядели жалкими обрубками, мечи давно погнулись, а те, что не гнулись, переломались. Ородук не зря назвал саламандр-гладиаторов замарашками.
Воинство «людей» имело вид весьма жалкий, но все же за счет небольшого превосходства в броне теснило на арене легкую пехоту саламандр национальной команды. Саламандры нехотя наступали, время от времени нанося противникам небольшие раны, после чего раненые с визгом отступали за спины более удачливых сородичей. Бой тянулся уже час, но из сотни гладиаторов погибла лишь дюжина, а дюжина ни в коей мере не могла насытить кровожадность зрителей.
На трибуне, в качестве которой выбрали ровный выступ скалы, нависавший над ареной, расставили плоские и круглые камни. Публика собралась числом также около сотни. Это была дружина короля, а именно те из его дружинников, кто не был занят в грабительских походах и на других работах. На камнях восседали гиганты в броне из камня и черного железа. Они втрое превосходили саламандр ростом и десятикратно – в искусстве рассекать щиты и рубить головы.
– Надо бы вырезать в скале уступы, чтобы сидеть в несколько рядов, – заметил Ородук.
Он всегда восхищался театральными выдумками людей, которые тратили много времени и сил на изобретение увеселительных зрелищ. Если бы они тратили эти силы на обучение войне, биться с людьми было бы интереснее, но с каждого по способностям, как говаривали в Муспелльсгейме.
Если саламандры скверно дерутся, то лучше заставить их рубить, обтачивать и перетаскивать камни, строить что-нибудь, а бьются на арене пусть сноровистые к этому делу люди, они же первыми придумали гладиаторские бои, которые теперь пытался пересадить на почву Муспелльсгейма король из пещер. Но у людей были и специальные школы, и целый международный рынок гладиаторов. Куда духам огня до такого?
– Зачем? Все равно никакого проку. Смотреть не на что! – вновь посетовал Бруз.
– Найдется! – уверенно ответил Ородук.
Бруз встал с камня, на котором сидел, простер руки к пепельному небу и обратился к собравшимся поглазеть на саламандр сородичам.
– Я хочу кровь рекой. Я хочу отрубленные руки, оторванные ноги, вырванные хвосты. Что это за деревенские пляски на праздник урожая? Кто я над вами: князь величайшей дружины, что топтала дороги семи миров, или какой-то сельский староста? У меня чтобы головы катались по полю! – воскликнул величайший князь, но и он, и Ородук, и все остальные понимали, что проще самим рубить саламандрам головы, чем заставить их сражаться. Ответом Брузу было молчание. Тогда он позвал своего нового знакомого.
– Гильгерот! Любезный мой гость! – позвал король, и на его зов из ряда подданных вышло существо, разительно отличавшееся видом от прочих. Ростом и статью он был такой же гигант, как и прочие дружинники, и если кому уступал в росте, то не больше двух футов. Плоть же его была словно выточена из камня и гладко отполирована до блеска. Тело черного гранита пронизывали прожилки малахита, которые струились по Гильгероту волнистым узором, когда тот двигался. А когда Гильгерот гневался, голубой малахитовый узор менял цвет на оранжевый и светился изнутри. Никто не видел этого сияния, потому что тот, кто видел, редко мог пережить гнев Гильгерота, чтобы поведать о том, каков он в ярости.
– Я здесь, мой добрый друг, – отозвался Гильгерот, подходя на зов короля.
– Закончи, пожалуйста, этот жалкий спектакль в приличествующей нашему сборищу манере! – попросил король.
Гильгерот не входил в его дружину. Он был его гостем и демоном. Очень могущественным демоном и незваным гостем, что делало его вдвойне неприятным, но королям приходится вести дипломатические переговоры и с более несносными послами.
– Разумеется, – отозвался демон и извлек из своего тела черную шкатулку.
Откуда он ее извлек, никто не понимал: одежды на Гильгероте никакой не было, не было на нем ни складок кожи, ни наплывов мускулатуры, в которых можно что-нибудь припрятать. Он ходил обнаженным, сверкая каменной мускулатурой, как древние олимпийцы. Не помышлял Гильгерот скрывать и ту часть тела, которая свидетельствовала о его принадлежности к мужскому полу. За привычку к наготе демон заслужил среди склонных к грубому юмору дружинников Бруза прозвище – Малахитовые Шары. Про то место, из которого Гильгерот якобы доставал разные вещи, в дружине короля ходили не менее сальные шутки, и нам не обязательно их повторять. Вот и сейчас появление шкатулки в руке Гильгерота не обошлось без нескольких смешков.
Гильгерот открыл шкатулку, вынул оттуда горсть черных зерен и бросил на арену. Зерна за краткий миг выросли в черных демонов Баала и набросились на саламандр. Два войска гладиаторов при виде опасности сразу смешались и заняли совместную оборону, но оружие саламандр не могло повредить демонам. Под всеобщий гул дружинников, под заключаемые пари, кто будет последним, под зевоту короля, насмотревшегося на избиение беззащитных, саламандры исчезали в черных пастях.
– Нам бы добыть настоящий людей… – протянул король.
– Они великие воины, добывать их тяжело, – ответил Ородук. – Они редко выбирают плен. Мы можем достать крестьян, но от них добьешься не больше, чем от этих зеленых. – Он с безнадежностью махнул рукой в сторону разрываемого на части воинства гладиаторов. – А их воинов нельзя захватить живыми-здоровыми, в бою с нами люди стоят насмерть.
