Я родилась в канадском городе Монреале, расположенном в провинции Квебек, в 1961 году. Там я выросла и находилась в течение восьми с половиной лет. Помню только название «Sainte-Marcelline». Поэтому у меня есть возможность иметь две национальности, два паспорта: один французский, другой – канадский. И сегодня я прекрасно себя чувствую по обе стороны Атлантики. В соответствии с настроением я или француженка, или канадка. Но это не очень практично для налогообложения, уж поверьте мне! Мой отец был инженером мостов и плотин. Он поехал в Квебек, чтобы принять участие в строительстве плотины Маникуаган (Manicouagan).
У меня никогда не было акцента. Или, во всяком случае, тот, который у меня немного был, быстро прошел. Даже проведя в Канаде первые восемь лет своей жизни, я не скучаю по ней. Нет, откровенно говоря. Я помню себя очень мало. Там моё детство проходило нормально, в целом – относительно легко. Я была слишком маленькой, чтобы у меня остались какие-то точные воспоминания, ещё меньше у меня ностальгии по тому времени. Только какие-то запахи, какие-то вкусы. Моё первое очень точное воспоминание о Монреале: небольшой автобус, школьный автобус, который возил меня в школу. Я это обожала! Но я всегда испытывала отвращение к тем песням, которые мы все вместе пели хором в этих школьных автобусах. На самом деле, я никогда не любила коллективные вещи. Я так же хорошо помню свою первую книгу, которая называлась «Да-да и жандармы». Кроме шуток! Название гениальное, не так ли? Впрочем, может быть она нравилась потому, что совсем маленькой я хотела быть жандармом. Мой первый фильм – «Бемби» Уолта Диснея. Это мой любимый фильм на все времена.
Это всё, что у меня осталось от первых лет в Квебеке, а так же убежденность в том, что приятнее умереть от холода, чем от жары. Об этом мне сказал снег! У меня больше этого глупого воспоминания о мире снега, чем о солнце. Зимой его выпадало от одного до полутора метров. Я питаю глубокую любовь к этой незапятнанной чистоте, к снегу, к холоду. Я помню эту белизну, эту безжизненность. Приятное чувство. Это пейзаж, который я нахожу самым красивым. Это украшает город, страну. Вкус к снегу, вероятно, связан с тем временем. Мне говорили, что я вдоволь его наелась! Я была спроецирована в космос из самого центра снегов, и эти пейзажи глубоко меня трогают, без сомнения, ещё и из-за отсутствия следов. Я всегда упоминала холод в своей карьере… Это навивает грусть, меланхолию – вещи, которые могут быть прелестными. Иногда мы любим делать себе плохо, есть определенное наслаждение от этого состояния. Назовите это садомазохизмом, если хотите. Потом я научилась любить солнце. Всё же помню снег, да ещё кленовый сироп, так как я большой гурман. Это вкус, который я заново открыла во Франции, и это всё, что всплывает в памяти. Мне очень нравилось расти ребенком в Канаде в окружении огромных природных просторов. Я туда возвращалась только один раз на очень короткое время, поэтому бы я не назвала это очень приятным. Эта страна кажется мне слишком спокойной.
Я получила углубленное религиозное образование одновременно с обычным образованием. Я ходила в школу сестер Марселин. Признаюсь, что я исповедовалась всего один раз, когда была маленькой, и у меня было беспокойство. Я всего лишь успокоилась, чтобы не прельщать священника, преподававшего основы веры. Я была травмирована монахинями: они шлепали меня, когда я опрокидывала свои десерты на землю. Я очень хотела бы ответить им, но у меня ещё не хватало на это силы духа. Честно говоря, я не испытывала страданий от этого образования, хотя у меня не было какого-либо влечения к данной области. Это абсолютно опровергает историю, рассказанную журналистом, будто маленький хорёк помочился на меня, что от этого я получила серьезную травму, и чтобы смыть этот позор, моя мама посадила меня в ванну с помидорами. Это, конечно, очень красивая история, немного драматичная, немного скандальная, но она не соответствует действительности.
