Мы, полностью одетые, сидим друг напротив друга на аккуратно заправленной кровати. Я искоса поглядываю на Илью, а он уставился куда-то в сторону, машинально вертя в руках спиннер. Я уже знаю: так он делает всегда, когда волнуется. Боже, да он нервничает едва ли не больше, чем я сама!..
Илья периодически перебрасывает спиннер из одной руки в другую, а я наблюдаю за вращением, как заворожённая, хотя... на самом-то деле, вероятно, просто тяну время. Мне немного страшно переходить к делу. Тому самому, ради которого я и нахожусь сейчас в спальне Ильи, чувствуя себя дура дурой.
Мы впервые собираемся переспать друг с другом, но я покривлю душой, если скажу, что атмосфера в комнате тянет на “возбуждающую” или хотя бы на “романтическую”. Ни фига подобного!
Кашляю, пытаясь привлечь его внимание. Илья не реагирует, только спиннер начинает крутиться с поистине сумасшедшей скоростью. Господи, он же откровенно не улавливает моих мысленных посылов и не понимает неуклюжих попыток подтолкнуть его к решительным действиям. Я должна всё сказать ему прямо, самыми конкретными словами...
Открываю рот и выпаливаю вовсе не то, что собиралась изначально:
– Слушай, а ты вообще-то уверен, что хочешь секса?
– Да, – серьёзный кивок, взгляд по-прежнему устремлён мимо меня, спиннер всё ещё бешено вращается.
– Но ты на меня совсем не смотришь...
Его брови приподнимаются удивлённым домиком.
– Во время секса обязательно смотреть друг на друга?
Я понимаю, что для него это мучительно. Илья совершенно не может выдержать чужой пристальный взгляд “глаза в глаза”, испытывая при этом настоящий физический дискомфорт, вплоть до тошноты.
– Необязательно, – вынужденно признаю я. – Глаза можно просто закрыть.
Он вздыхает с явным облегчением.
Я знаю, что раньше у него была девушка. Честно говоря, не представляю, как они в принципе занимались любовью – со всеми его тараканами в башке. Впрочем, неудивительно, что в конце концов она не выдержала и сбежала. Одного не пойму, какого чёрта теперь в это вляпалась и я?! Оно мне надо? Илья ведь даже целоваться не любит, наверняка в сексе у него тоже масса своих заморочек, с которыми, хочешь не хочешь, мне придётся считаться... Зачем, господи, заче-е-ем?.. Я мазохистка или просто дура?
– Может, уже начнём? – между тем деловито спрашивает Илья, словно речь идёт не об интимно-сокровенном, а о какой-нибудь скучной совместной работе. Я чувствую, как против воли заливаюсь румянцем. Чёрт! Это самая странная прелюдия к сексу, которая у меня когда-либо была. Неуверенно пожимаю плечами, понятия не имея, с чего, собственно говоря, следует начинать:
– Ну... э-э-э... давай.
– Я знаю, что девушкам обычно нравятся поцелуи во время соития, – произносит он всё тем же деловым тоном. – Если ты планируешь со мной целоваться, то тебе нужно почистить зубы.
О боже. О, боже!!!
– Может, мне ещё душ принять перед процессом? – интересуюсь я иронично. Но Илья, как обычно, не считывает иронию. С ним нужно быть предельно прямолинейной и ясной, я же постоянно об этом забываю...
– Да, это было бы замечательно, – он серьёзно кивает. – Мне будет гораздо приятнее заниматься с тобой сексом, если ты помоешься.
Ему будет гораздо приятнее... Эй, а как насчёт меня?! После этих слов я чувствую себя будто облитая помоями. Можно подумать, от меня воняет, а изо рта несёт чесноком!
Так, стоп, Марина. Стоп! Успокойся. Это именно то, о чём предупреждал Руслан – Илья маникально задвинут на чистоте и излишне чувствителен к посторонним запахам и новым вкусам, воспринимая их во сто крат острее, чем обычные люди. Он вовсе не хотел меня обидеть. Я ему нравлюсь. Ведь нравлюсь же?!
– Ты... находишь меня привлекательной?
– Я уже говорил тебе, что да, – кажется, Илья немного раздражён. Его утомляют долгие церемонии и пустые разговоры, ему хочется поскорее перейти к главному. Но я, как истинная девочка-девочка, в данный момент хочу нежности и разговоров о любви... иначе у нас с ним вообще ничего не выйдет. Я привыкла к взаимоотношениям в мире, полном условностей, недосказанностей, лицемерия и спасительной лжи, а сейчас оказалась в столь деликатной ситуации один на один с человеком, который всегда говорит только правду и ждёт того же от остальных. Илья абсолютно не понимает намёков, никогда не льстит, не обманывает и не притворяется. Быть с ним рядом – нечеловечески тяжёлое, непосильное испытание для нервной системы. Но... что поделать, если жизнь без него уже кажется немыслимой?
– А что тебе больше всего во мне нравится?
Он добросовестно задумывается, а через несколько мгновений решительно заявляет:
– Твой голос и ямочки на щеках.
Голос... ну, тут всё понятно. Он и услышал-то меня впервые именно по радио, во время прямого эфира. А вот ямочки... странно, что он их вообще заметил. Иногда мне кажется, что с тех пор, как мы познакомились, Илья ни разу толком не посмотрел мне в лицо. Как бы я ни пыталась наладить с ним контакт глазами – он неизменно отводил взгляд.
Смущаясь, я неловко тереблю краешек платья и застенчиво улыбаюсь, невольно демонстрируя те самые ямочки.
– Папа всегда говорил мне, что ночами к спящим младенцам прилетают ангелы и трогают пальчиком самых симпатичных... Ямочки – это следы, оставшиеся от их прикосновений, – даже сейчас, в двадцать лет, эта наивная легенда умиляет меня точно так же, как в детстве.
Илья протестующе качает головой.
– На самом деле ямочки на щеках – это генетический дефект, возникающий при недостаточной длине лицевой мышцы, – обстоятельно объясняет он мне. – Когда ты улыбаешься, недоразвитая укороченная мышца стягивает кожу и образует впадинку.
Я беззвучно глотаю ртом воздух. Недоразвитая лицевая мышца? Серьёзно?! Мать твою, он правда планирует переспать со мной сегодня или, напротив, делает всё для того, чтобы я ушла?!
Поднимаю глаза к потолку и часто моргаю, чтобы непрошенные слёзы вкатились обратно. Господи, и почему я всегда влюбляюсь в тех парней, которые гарантированно обеспечивают мне сплошные проблемы?! Это что, карма или просто моя потребность найти приключения на свою пухлую задницу? Сначала – женатый Карик, теперь – Илья, практически “инопланетянин”, у которого в голове творится чёрт-те что...
И тут вдруг Илья совершает невозможное. Практически нереальное, абсолютно ему несвойственное: он берёт меня за руку и бережно целует в ладонь. Я в шоке – по-моему, это первое проявление подобия нежности и ласки с его стороны за всё время, что он меня знает.
– Мариша, – говорит Илья извиняющимся тоном, по-прежнему не глядя мне в глаза. – Я знаю, что со мной... с такими, как я... другим людям приходится очень трудно. Но я и сам от этого страдаю, пойми. Я не умею нормально общаться, заводить отношения, но это не значит, что мне этого не нужно. Мне тоже бывает одиноко, хоть я и привык находиться один. Я не умею говорить правильные слова, признаваться в любви так, как это положено у вас... у остальных... но просто знай – ты нужна мне. Очень.
