От бетонного пола и мрачных серых стен исходил пронизывающий холод, ощущавшийся, даже сквозь теплую куртку и зимние ботинки. Особое свойство любых зданий, в период строительства. Как будто находишься в каменном мешке.
– Сергей Геннадьевич, да говорю же, подрядчик нас подводит! – пуча на грозное начальство полные преданности глаза прогундосил прораб Григорьич, имевший несчастье попасться этому самому начальству на глаза.
Пошмыгав носом Григорьич еще заметнее загнусавил:
– Мы-то чего?! Мы как положено, Сергей Геннадьевич, вызов подрядчику делаем. Чтобы подрядчик, значит, своих людей прислал. А он, подрядчик то есть, обещает, а никто не приезжает… И каждый раз так… Четыре раза уже вызывали. А от нас-то это ведь не зависит, Вы же сами понимаете. Мы-то вызов делаем… Как положено все…
Сергей закатил глаза. Ясно одно, что эта песня про нерадивого подрядчика и «а мы-то, что, мы вызов делаем» может, по кругу, продолжаться до бесконечности. Сергей раздраженно махнул рукой.
– Да понял я, понял уже!!!… А чего ты-то только сейчас об этом сообщаешь? Ты Максиму, твоему непосредственному начальнику об этом докладывал? Через два месяца сдача объекта, а вы тут вообще не торопитесь…
Далее последовала тирада весьма конкретных, емких по смыслу, содержанию и эмоциональной окрашенности выражений, адресованных всем причастным. В лице присутствующего Григорьича, его отсутствующего непосредственного руководителя, и не исполняющего обязательства подрядчика. Причем ругательные обороты речи, выданные Сергеем Геннадьевичем были настолько неожиданно между собой скомпонованы и хитро переплетены, что, проведший на стройке всю свою долгую трудовую деятельность Григорьич уважительно крякнул. Умеет Сергей Геннадьевич донести мысль. Прямо могет! Ух как могет!
– Телефон мне скинь, я сам с этим вашим … подрядчиком разберусь. Раз вы ничего сделать не можете… – слегка выпустив пар, буркнул Сергей.
– Сергей Геннадьевич, да я же говорю, мы-то ни при чем. Мы вызовы делали. Четыре раза! – снова загундосил Григорьич. Для большей наглядности он, растопырил крупную мозолистую пятерню и потряс ею перед лицом Сергея Геннадьевича, загнув лишний, слегка скрюченный, большой палец. – А они, в смысле подрядчик, обещают, а людей не присылают… А мы-то что тут можем сделать?
– Григорьич! Все, хорош гундеть! Только время зря теряем. Телефон скинь!!!… -рявкнул руководитель.
Григорьич энергично закивал. Ясно, ясно. Это он может. Телефон скинет, как велено… Главное он до руководства донес, что их вины нет.. Руководство, конечно, бесится, но оно всегда бесится, если что не как по маслу идет. А как по маслу-то на стройке ничего никогда и не идет… Но теперь руководство в курсе, пусть само и решает. А они старались. Как могли. А что подрядчик гад, врун и пи…, так они тут ни при чем, вообще ни при чем… А подрядчики они все всегда такие…
– А мусор почему не убрали?!!! Тоже подрядчик виноват? – гаркнул грозный начальеик на слегка расслабившегося и задумавшегося подчиненного. – Вы чем вообще занимаетесь?! Макс вообще что ли не смотрит что у него тут делается?!…
Громовое рычание шефа разносилось по пустому пространству, отдаваясь от голых стен, вселенная ужас в тех, кто находился в зоне слышимости.
Григорьич заморгал. Вот ведь, еще напасть. Одна за другой. Принесла нелегкая «большого босса», когда Максима Валерьевича-то нет, а ему теперь отдувайся…
– Так Вы ж сами половину людей-то у нас забрали. Максим Валерьевич, когда я ему сказал, что людей мало, не справляемся, заявил что, по Вашему распоряжению перевели, Сергей Геннадьевич. Что их на другой объект, значит, перебросили… – Григорьич с несчастным видом потеребил кончик носа. – А из тех кто остался, трое на больничном. Я вон сам весь простуженный… А еще двоих в отпуск по семейным отпустили на неделю. Вы ж заявление подписывали, помните?… А те, кто на месте, не успевают, Сергей Геннадьевич, я ж говорю… Тут, знаете, сколько всего исправлять-то пришлось?! Такого тут до нас наворотили!… И ведь все время и тех кто есть-то дергают – то там нужно что-то, то тут. И все срочно… А после оттепели крыша потекла. Прямо потоп был. Да. А кровельщики не едут. И в третьем подъезде на десятом этаже щель охе… большущая, значит… Дыры насквозь были. Заделывали. А потом инженер приезжал, сказал, со стороны фасада заделывать надо, а так бесполезно. А мы-то все одно время потратили… – тараторил Григорьич, перечисляя сколько на самом деле у них тут забот, и зря, значит, начальство ему «предъявы кидает» и подозрения всякие, что они тут бездельничают.
Заметив потемневший взгляд Сергей Геннадьевича Григорьич умолк. И на всякий случай, от греха подальше, осторожно отступил на пару шажков назад.
– Одни инвалиды б…! Только в день зарплаты все здоровые, полные сил и, как один, на рабочих местах… – рявкнул Сергей.
Обогатиться очередной порцией словесных оборотов из области искусства комбинирования матершинных выражений Григорьич не успел. Телефон Сергей Геннадьевича зашелся бодрой мелодией вызова.
Взглянув на экран Сергей раздраженно поморщился. Мама. Третий раз за утро. Два предыдущих звонка Сергей сбросил. Потому что был на совещании. Он бы и сейчас сбросил, потому что мать имела привычку в неподходящее время сообщать какую-нибудь чепуху, которую вполне можно было спокойно сообщить вечером или в выходной, или вообще никогда… Но, если снова не ответить, будет смертельная обида. Получится себе дороже.
– Привет, мам…
– Сережа!!! Ну ты чего трубку не берешь?! Я тебе звоню, в который раз уже, а ты не отвечаешь! Что за манера вечно?! И сам потом не перезваниваешь! – в голосе Раисы Васильевны звучало искреннее возмущение.
Сергей вздохнул.
– Мам, я работаю! Занят был ! Утром совещание. Сейчас на объекте…
– Сережа! Ну, когда время свободное появляется, перезвонить-то матери можно? Если я звоню не первый раз, наверное не просто так! Ты сам-то как думаешь?!
«Да никак я не думаю!» – хотелось заорать Сергею. «И нет в моей гребаной работе такого понятия « когда время свободное появляется». Оно, в принципе, не появляется. Никогда. Происходит смена задач. Всегда срочных и неотложных».
Но орать можно на кого угодно, на подчиненных, на нерадивых подрядчиков, на ленивых безответственных чиновников, но не на мать. То что работа вконец замучила тут совершенно не является оправданием. Мама всегда остается мамой.
– Мам, у меня правда времени нет. Что там такое важное случилось?
– Сергей Геннадьевич!.. – яростно артикулируя губами, чтобы шеф его понял, почти беззвучно прошелестел Григорьич. – Так я пойду? Организую уборку пока…
Сергей махнул на прораба рукой, давая «добро». Григорьич снова закивал и изобразил на изрезанном морщинами лице умильную улыбку. Пятясь бочком и с каждым шагом набирая все большее ускорение, он скрылся в одном из проемов длинного коридора. От всей души желая столь своевременно позвонившей матери шефа, здоровья, долгих лет жизни и вообще всяческих благ.
