Юрий Мамлеев - Мир и хохот

Мир и хохот
Название: Мир и хохот
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2021
О чем книга "Мир и хохот"

Юрий Мамлеев – родоначальник и признанный мастер жанра метафизического реализма. Это литература конца света, исследующая чёрные дыры и бездны, открывающиеся в человеческих душах. «Жизнь – насмешка неба над землёй», – говорил сам писатель.

В прозе Мамлеева мистика прочно сплетена с реальностью. Герой романа «Мир и хохот» бесследно исчезает, оставив после себя только отражение в зеркале. Отправившимся на поиски друзьям предстоит столкнуться с тайными организациями, встретиться с ожившими мертвецами и людьми-монстрами. Непознанное и непознаваемое хохочет над миром и людьми, сон и явь сливаются воедино.

Особенности

В оформлении книги использована картина «Символ чистоты» (1973) Владимира Пятницкого¬ – представителя неофициального искусства. В 1960–1970-х годах Пятницкий входил в Южинский кружок, сложившийся вокруг Юрия Мамлеева.

Для кого

Для любителей философской, мистической, нуарной прозы.

Бесплатно читать онлайн Мир и хохот


Издатель П. Подкосов

Руководитель проекта А. Шувалова

Художник А. Бондаренко

Арт-директор Ю. Буга

Корректоры О. Петрова, С. Чупахина

Компьютерная верстка М. Поташкин

В оформлении обложки использован фрагмент работы художника В. Пятницкого «Символ чистоты», 1973 г.


Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.


© Мамлеев Ю., 2003

Издательство благодарит Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав

© ООО «Альпина нон-фикшн», 2021

* * *

Часть

первая

Глава 1

Сначала Алле снилась тьма. Потом она услышала во сне свой голос, точнее крик: что будет?! какими станут люди?!

Она проснулась и ощутила около себя странную пустоту. Мужа в кровати не было. «А кажется, он как будто говорил, что выйдет рано утром за молоком», – подумала она.

Комната казалась опустевшей без её Стасика. Но она сладко потянулась. Заглянула в окно, в спокойное до ужаса небо. «Туда идти далеко, там нас нет и не будет», – мелькнуло в её уме. И блаженство собственного тела захватило её. Глаза светились, и было ей двадцать девять лет от роду. Утробное счастье растекалось по всем клеточкам её тела, по самым уголкам, нежным и мягким. Ей захотелось вдруг завыть от радости самобытия. И она, не стесняясь, завыла. Но в этом вое были оттенки ужаса. Ужас от того, что блаженство тела – временно и смерть где-то здесь, как всегда. И её торжествующий крик обрывался порой в бездну и в страх. И тайная угроза смерти превращала блаженство в огненное существование тела, в безумие. Всё рушилось, и всё было на месте.

Вспомнив о разуме, она внезапно затихла. Вой перешёл в мёртвую тишину. Алла чувствовала, что её дух помещён в оболочку, называемую плотью, но там тепло и уютно, и в этой оболочке – её защита от незримых демонов, блуждающих в невидимом. Алла погладила свою ножку. В конце концов, она счастлива, оттого что жива. Чего ещё надо? Нет, надо много, много. Чего? Жизни – огромной, всё заполняющей, полубессмертной. «Пока в небо не надо», – думала она.

Разум заставил её встать. «Утро, чёрт его побери! – подумалось ей. – Где же Стасик, куда он пропал? Наверное, ищет вкусненькое».

Накинув халат, Алла подошла к зеркалу – огромному, верному, висящему в гостиной. Квартира была не без антиквариата, в шестнадцатиэтажном доме в переулке за Зубовским бульваром около Садового кольца.


Зеркало светилось, настолько оно являлось чистым и вбирающим в себя.

Алла долго, долго всматривалась. И внезапно вздрогнула. В сиянии своих глаз она увидела мёртвую точку. Две мёртвые точки в каждом. Она стала пристально вглядываться в них. Алла часто смотрела на себя в зеркало, но никогда безумие не овладевало ею, даже когда она глядела внутрь себя подолгу, медленно и неподвижно, грезя о бессмертии. Но сейчас что-то ёкнуло в родимом сердце, слышать биение которого она тоже любила. Нет, не сумасшествие, а гораздо хуже, словно оборвалось привычное бытие. Хотя подумаешь: всего лишь две мёртвые точки. Но она не могла оторваться от своих глаз. Вдруг точки исчезли. И тут же она взвизгнула от ужаса: её волосы стали казаться ей золотистыми, шевелящимися змеями. Мгновенно видение (или прозрение, как угодно) исчезло, но в глазах опять возникли две мёртво-чёрные точки. И тогда в зеркале, где-то в углу, появилось отражение Станислава, её мужа. Она обернулась: Стасик! – и задрожала всем своим блаженным телом. Никакого Стасика в комнате не было. Не было даже половины Стасика. «Бред!» Она опять взглянула в зеркало, и опять в нём явственно плыло отражение мужа. «Я погибла», – мелькнуло в уме. Оглянулась и заметалась по квартире: где Стасик, где прячется, где? В конце концов, ему около сорока – это не возраст для игры в прятки.

Но Стасика нигде не оказалось. Наконец она наткнулась взглядом на лист бумаги на письменном столе. Там было крупно написано: «Меня не ищи. Живи себе спокойно. И не заглядывайся в зеркало. Был твой Стас».

Алла ошарашилась. Подумала: её окружение слегка странное. Одних необычных книг сколько в шкафах, но такого она не ожидала! Не только её друзья, но почти все люди чуть-чуть странноватые, но Стасик…

Растерянно она снова взглянула в зеркало и отпрянула, закричав, словно истерика вошла во всё её тело: в зеркале она увидела лохматое, небритое лицо Стасика, мужа. Он улыбался гнилостным, несвойственным ему образом. Впрочем, глаза уже были почти не его.

Алла бросилась к телефону, и одновременно ей показалось, что прекрасные волосы её, словно превратившиеся в змей, зашевелились на голове, точно желая увести её в ад. «И это мои волосы!» – завопила она в уме. Дрожащими изнеженными пальчиками набрала номер сестры.

– Ксюша, приходи ко мне! срочно! срочно! Жду тебя у подъезда! – ломано выговорила Алла.

И потусторонней пулей вылетела из квартиры, накинув на себя что попало, благо стояло лето.

Ксюша, Ксения, родная сестра, жила рядом, в десяти минутах бегом, и, перепуганная, пухленькая, она скоро явилась.

Алла бросилась ей на шею, надеясь на родство.

– Ксюшка, спаси, я сошла с ума, или, наоборот, мир спятил! – только и произнесла она.

– Чаю надо выпить, чаю, хорошего, крепкого, и всё пройдёт! – пробормотала, полуобомлев, Ксюшенька. Потом опомнилась:

– Скажи, что? что случилось? Кто? Что?

– Стасик ушёл!

– Как? Ни с того ни с сего? Он спятил?

– Хуже того! В зеркале он остался. Если не боишься, пойдём в квартиру.

Ксюшенька взглянула ей честно в глаза:

– Ты же знаешь, я многого боюсь! – воскликнула она, похолодев.

– Но всё-таки зайдём. Вдвоём не страшно. И тут же позвоним кому-нибудь из наших…

– Звонить надо Нил Палычу Кроткову. Без него в замогильщине не обойдёшься, – брякнула Ксюша, заходя в переднюю.

И тут же раздался телефонный звонок. Странно-скрипучий, неживой, но полный знания голос прокаркал, что морг пока пустует.

Алла бросила трубку и, забыв о смерти, ринулась в глубь квартиры. Ксюша, побродив по коридору, спохватилась и позвонила Нил Палычу Кроткову.


С этой книгой читают
Юрий Мамлеев – родоначальник и признанный мастер жанра метафизического реализма. Это литература конца света, исследующая чёрные дыры и бездны, открывающиеся в человеческих душах.«Шатуны» – гротескный андеграундный роман, написанный в шестидесятых годах прошлого столетия и долгое время не имевший шансов быть напечатанным в СССР. Это сюрреалистическое, нуарное и метафизическое изображение духовной и физической энтропии. Видимый мир – иллюзия и царс
В новом романе знаменитого писателя речь идет об экзотических поисках современной московской интеллигенции, то переносящейся в прошлое, то обретающей мистический «За-смертный» покой.В книге сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и фирменного мамлеевского стиля.
Юрий Витальевич Мамлеев (1931–2015) – признанный классик современной русской литературы, основоположник жанра «метафизический реализм», писатель, поэт, философ.Роман «Московский гамбит» – одновременно блистательное описание тайной, подспудной жизни в Советском Союзе в 1960–70-е годы и художественное изложение метафизических идей.Книга иллюстрирована живописью и графикой всемирно известных русских художников-визионеров, в разное время имевших непо
Огненно-пронзительная искренняя книга Юрия Витальевича Мамлеева «Россия Вечная» – живой поток, утоляющий жажду взыскующего России. Через волшебный русский язык, через великую русскую литературу начинает Мамлеев познание метафизической сути нашей родины, проводя через этот процесс читателя. Его Русская Доктрина берёт новые духовные высоты, продолжая наследовать русской философии, всегда ищущей и утверждающей русскую идею. Эта работа не оставит ник
История о взаимоотношениях с окружающим миром талантливого мальчика, страстно увлеченного литературой. Ситуация, в которую он попал, оказала сильное влияние на его характер, всю дальнейшую жизнь и судьбу.
«Красота – страшная сила, и про это рассказ Найденова. Известно, как воздействовала красота скульптур усыпальницы Медичи, сработанных Микеланджело: посетители забывали час и день, в которые они сюда пришли, и откуда приехали, забывали время суток… Молодая пара осматривает Константинополь, в параллель читая странички из найденного дневника. Происходит и встреча с автором дневника. Он обрел новую красоту и обрел свое новое сумасшествие. На мой взгл
Детские, ностальгические истории, произошедшие с автором в далёком леспромхозном посёлке в семидесятых годах прошлого века.
«Свет Боннара» – условная величина, не поддающаяся анализу, расщеплению, постижению. Так называется сборник эссе и новелл Каринэ Арутюновой, объединенных «воспоминанием о невозможном», извечным стремлением к тому, что всегда за линией горизонта, брезжит и влечет за собой. Попытка определения в системе координат (время плюс пространство), постижение формулы движения и меры красоты в видимом, слышимом, воображаемом.Часть текста ранее была опубликов
«Ему был свойствен тот неподдельный романтизм, который заставляет с восхищением – порой тайным, бессознательным даже, – жадно переживать новизну любого события. Такой романтизм, по существу, делает жизнь счастливой – если только в один прекрасный день вам не надоест все на свете. Тогда обнаруживается, что все вещи не имеют смысла, и вселенское это бессмыслие убивает; но, скорее, это происходит просто от душевной усталости. Нельзя слишком долго на
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
1879 год, Одесса.Лиза Журавская – воспитанница Института благородных девиц. Душу ее тревожат странные ночные кошмары. В них она каждый раз тонет в болоте вместе с незнакомцем. Спустя время Лиза знакомится с артиллерийским офицером графом Раевским. Тем самым незнакомцем из ее снов. Любовь вспыхивает, как спичка. Но граф женат. И более того, супруга знает о «полюбовнице». Обезумевшая графиня организовывает похищение Лизы и… самого графа Раевского.
Андреа Палладио (1508–1580) – одна из ключевых фигур итальянского Возрождения, зодчий, теоретик и знаток античной архитектуры. Пройдя путь от рядового каменотёса до архитектора, он соединил крепкие ремесленные навыки и высокие культурные устремления североитальянских поклонников античной классики, в круг которых был введён гуманистами Дж. Триссино и Д. Барбаро. Наиболее знамениты спроектированные им в Виченце вилла Альмерико Капра Ла-Ротонда, баз