Она прожила в этом городе жизнь. Сегодня он убил её.
Она лежала посреди тротуара, раскинув руки. Текла кровь. Выла сирена скорой помощи. Медленно падал снег. А город возвышался над сбитым телом, проглатывая пар её последних вздохов. Значит это… Конец?
Вот и всё. Сказать больше нечего. Жизнь… Было бы чему проноситься перед глазами в последние секунды. Умираешь, а вздохнуть не о чем. Какая всё-таки досада.
Очнулась она на том же тротуаре. Просто открыла глаза, совершенно ничего не чувствуя. Та же зима… Тот же снег… Только город стал иным.
Она смотрела и не узнавала. Того маленького кусочка неба и пары крыш, что различали её глаза, было достаточно, чтобы их не узнать. Неужели такое бывает?
Несколько минут она глядела вверх. Лишь для того, чтобы осознать – вот она, здесь, лежит на тротуаре, смотрит в небо, и продолжает идти её время. Не так просто вновь обрести эту мысль, когда только что с ней простился.
Совершенно ничего не понимая, она рывком села на земле. Да, это всё ещё она. Без сомнений. Ещё помнит, ещё чувствует себя до самых кончиков пальцев. Ещё бьётся в груди её… Она резко спохватилась.
Оглядывая себя, она заметила разительную перемену.
– Это… Уже смерть? – невпопад вырвалось у неё.
– Нет, – отозвался прохожий, случайно услышавший её слова, – Ты горишь. Значит – живая.
Действительно, девушка горела. Она даже встала с обледеневшего тротуара, чтобы лучше осмотреть себя.
В целом, всё осталось как прежде. За исключением нескольких деталей. Всё её тело покрывали узоры инея, и оттого кожа приобрела волшебный, голубоватый оттенок. А в груди… Горел огонь.
Складки одежды, плоть, артерии и вены – всё это в верхней части груди превратилось в прозрачный лёд. И внутри… Полыхало настоящее пламя. Из алого в рыжий, его всполохи танцевали, что за слоем голубовато прозрачного льда казалось особенно хрупким и завораживающим.
Можно было принять это за бред. За феерические, запутанные галлюцинации, что преподносит мозг перед смертью, но… Всё казалось слишком реальным.
Осознав себя в мире, теперь она могла осознавать мир. Знакомая улица выглядела иначе. Ночь рассыпалась над городом огромным звёздным небом, иссиня-чёрным и завораживающим. На нём теснилось столько звёзд, что казалось, кто-то щедро, с любовью разбрасывал их здесь. Переполненные небеса вздыхали тяжело и удовлетворённо, впечатлённые масштабом собственной красоты.
Ночь покрывала такой же тёмный, в синеватой мгле город. Облепленные инеем дома скукожились и подрагивали. Редкие золотые огни горели в провалах окон. Все здешние здания казались отдалённо знакомыми, ведь она видела их бесчисленное количество раз. Но эти другие.
Контактные провода трамваев паутиной оплетали небольшой перекрёсток. На них поселилась наледь и снежные узоры. А по скрещению дорог ходил народ.
Люди не сильно отличались от неё. У всех на коже синеватый иней – отпечаток зимы. Кто-то, как и она, горит, но у многих в груди пусто. Однако, это не мешает пустым, не горящим людям так же смеяться, встречая своих знакомых, и весело шутить на прощание.
Людей проходило много. Кто-то улыбался ей, старомодно приподнимая шляпу, кто-то кивал, кто-то не замечал её вовсе. Она была обычным явлением в этом мире, отмеченном зимой. Хотя сама не видела ничего обыкновенного.
Больше всего удивляли, пожалуй, деревья. Они заменяли фонари. Нестройные ряды раскидистых, но совершенно мёртвых стволов с почерневшими ветками стояли по обе стороны улицы. И не было бы в них ничего примечательного, если б не… Жилы света.
Мощные, золотые артерии тянулись под снегом между деревьями. Полные тёплого сияния, они проходили сквозь ствол, распускаясь на ветках каплеобразными плодами. Завораживающее зрелище.
Ошеломлённая красотой, она захотела на секунду закрыть глаза. И лишь с темнотой почувствовала… Как по миру рокотом прокатывалось дыхание зимы. Нет, не холодное и обжигающее, но мягкое. Морозное, сияющее, весёлое… Таинственное. В этом мире в каждой тени прятались чудеса, за каждым отблеском скрывалась своя история. В убаюкивающей тишине снег представлялся живым, но притаившимся. Как нечаянная радость.
У этого мира была душа. Она чудилась девушке такой же обворожительно прекрасной, как волшебная зимняя ночь.
Улица кипела жизнью. Замёрзшие светофоры регулировали движение, пускай застывшие под слоем снега на дороге машины и не собирались куда-то уезжать. Зато пешеходы свято соблюдали правила. Собираясь на одной стороне перекрёстка, они терпеливо ждали, когда загорится зелёный свет.
Только она стояла посреди дороги. Мысль это заставила резко стушеваться. Девушка решила, что стоит куда-нибудь пойти, дабы сильно не выделяться. Но из трёх дорог совершенно не могла выбрать направления.
Пока она оглядывалась, следующая неожиданность прочно пригвоздила её к месту.
Повернув из-за угла здания, на морозную улицу вышла настоящая рысь. Она была огромной… В высоту не меньше пяти метров, и полностью состоящая из тонкого, хрупкого инея. Узоры на ледяной шкуре придавали ей величия. Живое воплощение зимы.
Она шла. Тяжело и грациозно ступали по снежному тротуару её мощные лапы. Кисточками на ушах она задевала контактные провода трамваев, те искрили. Рысь подергивала ухом.
И только девушка смотрела на неё во все глаза. Прохожие совершенно не удивлялись присутствию настоящего чуда, словно ледяная пятиметровая кошка была здесь обычным делом. А может, так и есть?
Идущие навстречу люди приветливо улыбались ей. На пешеходном переходе рысь присела на заметённую снегом плитку, вместе с остальными дожидаясь зелёного света. Десять секунд… Двадцать… Устав ждать, она совсем по-кошачьи завалилась на спину, играя лапками с замёрзшими проводами. От такого зрелища глаза округлялись.
Наконец, зелёный. Пешеходы с обеих сторон улицы двинулись навстречу друг другу. Снежная кошка тоже поднялась на лапы. Переходя проезжую часть, она вдруг повернула голову, и… Посмотрела прямо на девушку. На мгновение их взгляды встретились. Стремительный, но томительно долгий миг. И показалось девушке в ту секунду, что это невероятное создание отчего-то очень печально. Пламенное сердце отчаянно защемило.
Впрочем, ощущение быстро прошло. Рысь отвела взгляд, перешла улицу и двинулась дальше, скрываясь за домами.
Девушка схватилась за голову. Слишком много всего. Слишком! Это уже ни в какие…
Мимо неё лихо пролетел человек. Совершенно невероятный хотя бы тем, что выглядел вполне нормально. Без льда в груди и узоров инея на коже. У него даже был морозный румянец. По крайней мере это то немногое, что она успела заметить, помимо коричневого расшитого сюртука, невообразимого количества шестерёнок и цилиндра. Парень проверял часы, умудряясь попутно держать в руках толстую тетрадь в кожаном переплёте, что-то в неё записывая.
