Джордж Марч написал еще одну книгу.
Это был большой том, на обложке – картина маслом кого-то из средневековых голландских художников с изображением молодой служанки, которая робко прикасается рукой к собственной шее. Миссис Марч прошла мимо весьма внушительной пирамиды книг мужа в твердой обложке, выставленной в витрине одного из книжных магазинов поблизости от их дома. Скоро эту книгу назовут magnum opus [1] Джорджа Марча, и она – о чем миссис Марч было неизвестно – уже пробиралась во все рейтинги лучших книг и произведений, рекомендуемых книжными клубами, продавалась даже в менее посещаемых книжных магазинах, вдохновляла людей с энтузиазмом ее рекомендовать друзьям. Фраза «Вы читали новую книгу Джорджа Марча?» в последнее время использовалась для того, чтобы завязать разговор на коктейльных вечеринках.
Миссис Марч направлялась в свою любимую кондитерскую – очень миленькое заведеньице с красным навесом и покрашенной белой краской скамейкой перед ним. День был прохладным, но вполне терпимым, и миссис Марч не торопилась, восхищаясь видом теперь голых деревьев, стоявших вдоль улиц, бархатистыми пуансеттиями, украшавшими магазинные витрины, наблюдала за жизнью людей сквозь окна городских домов.
Дойдя до кондитерской, она взглянула на свое отражение в стеклянной двери перед тем, как толкнуть ее и войти. Звоночек, сопровождавший открывание двери, возвестил о ее появлении. На нее сразу же дыхнуло – не только жаром от печей и плит в кухне, но и горячим дыханием, и теплом, исходившим от тел многочисленных посетителей. К прилавку тянулась длинная очередь, змеей петлявшая вокруг нескольких столиков, неровно расставленных по залу. За ними сидели парочки или оживленно что-то обсуждающие бизнесмены, все пили кофе или завтракали и громко разговаривали, не обращая внимания на других.
У миссис Марч участился пульс из-за предательского возбуждения и настороженности, которые она всегда чувствовала прямо перед тем, как приходилось взаимодействовать с другими людьми. Она встала в очередь, улыбаясь незнакомым людям вокруг, и сняла лайковые перчатки – рождественский подарок от Джорджа, который она получила два года назад. Они были очень необычного для перчаток цвета – мятно-зеленого и бросались в глаза. Она сама никогда не выбрала бы этот цвет, не осмелилась бы, посчитав, что не сможет их носить. Но ее приводила в возбуждение мысль о том, что незнакомые люди, видя эти перчатки у нее на руках, предполагают, что она – беззаботная, уверенная в себе женщина, способная сама выбрать для себя такой цвет.
Джордж купил эти перчатки в «Блумингдейлс», и это до сих пор не переставало ее удивлять. Она представляла Джорджа у прилавка с перчатками, когда тот добродушно подшучивает над обслуживающими его продавщицами, они ему льстят, а он совершенно не смущается оттого, что делает покупки в женском отделе. Один раз она сама попыталась купить нижнее белье в «Блумингдейлс». Тот летний день был невероятно жарким, блузка прилипала к спине, а сандалии к тротуару. Казалось, что вспотели даже дороги!
В середине рабочего дня «Блумингдейлс» в основном посещали обеспеченные домохозяйки. Эти женщины приближались к вешалкам с одеждой вяло и неторопливо, слегка хмурились, на пастельно-розовых губах появлялись недовольные улыбки – словно на самом деле они не хотели никуда идти, не хотели находиться здесь, но… Ох, этого просто не избежать, ничего не поделаешь, ну что ж, придется что-то померить, может, и купить несколько вещиц. Они создавали особую ауру, которая пугала миссис Марч гораздо больше, чем та, что проникала в универмаг по вечерам, когда работающие женщины бросались к стойкам и вешалкам, делая это совсем непривлекательно и, казалось, забыв о чувстве собственного достоинства. Они быстро перебирали висевшую на вешалках одежду, и им было плевать, если какие-то вещи падали на пол. Они не удосуживались их поднять.
В то утро в «Блумингдейлс» миссис Марч проводили в большую примерочную, оформленную в розовых тонах. В углу стояла массивная обтянутая бархатом кушетка, рядом с ней – внутренний телефон, по которому можно было вызвать продавщиц. Миссис Марч представила, как они хихикают и перешептываются прямо за дверью. Все в этой примерочной, включая ковер, было сочного розового цвета и напоминало липкую жвачку, которую надувает пузырем пятнадцатилетняя девчонка. Бюстгальтер, который для миссис Марч выбрали продавщицы, вызывающе покачивался на обтянутой шелком вешалке, висевшей на двери примерочной. Он был мягким, легким, и от него приятно пахло, как от взбитых сливок. Она прижала кружевную вещь к лицу и понюхала, потом робко коснулась блузки, но не смогла заставить себя раздеться и примерить этот изящный бюстгальтер.
В конце концов она купила белье в небольшом магазинчике в деловой части города; его владелицей оказалась прихрамывающая женщина с многочисленными родинками, которая правильно определила размер бюстгальтера миссис Марч, только один раз взглянув на нее в одежде. Миссис Марч очень понравилось обслуживание – как хозяйка магазина обхаживала ее, делала комплименты ее фигуре, а что еще лучше, ругала фигуры других клиенток, периодически разочарованно восклицая «Ой-вей!» [2]. Женщины в этом магазинчике смотрели на дорогую одежду миссис Марч с буквально ощутимым желанием. Больше в «Блумингдейлс» она не возвращалась никогда.
Теперь, стоя в очереди в кондитерской, она посмотрела на перчатки, которые держала в руках, потом на свои ногти и огорчилась из-за того, что они такие сухие и потрескавшиеся. Она снова надела лайковые перчатки, потом подняла голову и обнаружила, что кто-то влез в очередь прямо перед ней. Она подумала, что женщина просто ошиблась, попыталась определить, не здоровается ли она с кем-то, уже стоящим в очереди, но нет, женщина молча стояла перед ней в очереди. Миссис Марч с беспокойством стала прикидывать, обратиться ли ей к женщине или нет. Влезать невежливо, если женщина на самом деле собиралась это сделать, но что, если она ошиблась? Поэтому миссис Марч ничего не сказала и вместо этого принялась жевать щеку изнутри (это была привычка, унаследованная от матери, от которой миссис Марч никак не могла отделаться) и жевала, пока женщина не расплатилась и не ушла и не подошла очередь миссис Марч.
Она улыбнулась стоявшей за прилавком Патриции – краснощекой женщине с большой копной волос, – которая заведовала кондитерской. Ей нравилась Патриция, ее она считала женщиной совершенно определенного типа – такими в романах бывают хозяйки гостиниц: полные, любящие крепкое словцо, но при этом добрые. Таких героинь можно встретить в романах у Диккенса – защищающих ораву бедных сирот.
