Солнечный, ещё почти совсем летний день, выдавшийся в начале сентября, подходил к концу. Школьники и студенты покидали гимназии, училища и университеты и шумными компаниями рассыпались по дворам и улицам города; люди более взрослые и солидные тоже старались поскорее закончить свои дела, чтобы успеть немного прогуляться этим, быть может, последним в году тёплым вечером.
На площадке перед супермаркетом пересекались людские потоки со всех концов района – и те, кто шёл от школ и университета к автобусным остановкам, и те, кто шёл от остановок к жилым домам, сворачивали сюда, привлечённые приятной тенью ещё зелёных деревьев, новенькими скамейками, яркими витринами магазинов и аппетитными запахами из уличного кафе.
Сразу трое уличных музыкантов старались перещеголять друг друга – один на гитаре, другой на флейте, третий на саксофоне; слышался шум автомобилей, трели телефонов, обрывки разговоров, собачий лай и птичье чириканье.
…И в этой весёлой вечерней суете ни один человек не заметил, как тихо отворилась дверь в уже год как закрытое фотоателье и оттуда вышел высокий, худощавый, на вид молодой человек. Этот—то человек и был Артуром Ивановичем Саламатиным.
Артур поправил свои чёрные прямые волосы, отряхнул пыль с синего пиджака – это был хороший, дорогой узбекский пиджак, а не какая—нибудь там белорусская синтетика – и застыл на месте от удивления.
Вместо привычной площади перед магазином он увидел что—то совершенно другое, странное и непонятное. Прежде всего, куда—то исчезла станция монорельса – да и не только станция, от самой эстакады тоже простыл и след; там, где Саламатин привык видеть гордость своего района – крытый, блистающий стеклом и металлом вернисаж, было пустое асфальтированное пространство, посреди которого торчал нелепый старинный грузовичок; в довершение всего, посреди площади с какой—то радости росли деревья и бил фонтан.
– Что за бред, – пробормотал Артур.
Ещё полчаса назад, когда он входил в магазин – покупал себе баночку чаю – всё здесь было на своих местах. Не могли же вернисаж и эстакада исчезнуть за это время?
Это походило на бредовый сон или галлюцинацию; впрочем, скорее всего, это она и была, ибо больше Артур никак не мог объяснить себе, что же происходит. «Вот ведь зараза», – подумал он, поморщившись, – «это что же, выходит, я совсем спятил? И что мне теперь, спрашивается, делать?»
– Не подскажете, как пройти к агентству недвижимости «Альфа»? – перед Артуром появилась какая—то тётка.
– Понятия не имею, – ответил он и, отвернувшись, сделал несколько шагов в сторону, однако вдруг резко остановился и поглядел на свою собеседницу, уже атаковавшую кого—то другого.
Определённо, она была одета весьма странно. Не сказать, чтобы вид её был совсем уж несуразен; однако, насколько Саламатину было известно, такие ретро—куртки – короткие, не приталенные и вдобавок с капюшоном – и тем более такие диковатые старомодные брюки (из чего их там делают? Из джинсы, что ли?) носили скорее уж юные участницы костюмированных фестивалей или актрисы из сериалов про 2018-й, а никак не озабоченные жилищным вопросом дамы средних лет.
Оглядевшись, Артур заметил, что подобный странный стиль одежды почему—то выбрали для себя едва ли не три четверти всех бывших на площади женщин; более того, мужские костюмы тоже все были словно нарочито старомодны.
Спасительная мысль посетила Саламатина: что, если здесь всего—навсего происходят съёмки исторического фильма? Правда, всё равно было совершенно непонятно, как они умудрились поставить декорации всего за полчаса. Да и как—то не похожи были люди на массовку…
Артур опустился на скамейку. Голова раскалывалась от противоречивых мыслей. Что происходит? Это явно не сон – иначе он давно бы уже проснулся. Может быть, и вправду галлюцинация? Но с какой стати? Саламатин, вроде бы, психически был вполне здоров. Может быть, от переутомления? От этих книг? В последнее время он читал много книг по «альтернативной истории». Этот когда—то столь популярный жанр сейчас вновь возрождался. Не все были довольны жизнью в сверкающей Империи; многим хотелось хотя бы мысленно изменить её (да и что скрывать, и её предшественницы) историю, и литературные сайты переполняли книжки про «попаданцев» и хронопутешественников; и, хотя видные литераторы с жаром их критиковали, люди попроще, вроде самого Артура, с удовольствием читали подобные книги.
А что если… нет, это бред! Но, чисто теоретически… Саламатин задумался. Всё, что его окружало, выглядело так, будто он каким—то чудом взаправду перенёсся в прошлое.
«Так, в порядке бреда», – пытаясь собраться с мыслями, проговорил он про себя, – «допустим, я действительно в прошлом. Всё равно – если выбор между прошлым и психушкой, выберу прошлое. Ну и что дальше? Что делать?» – Саламатин встал со скамьи и пошёл к через площадь, туда, где за лотками с яблоками и помидорами сидели старушки.
Он подошёл к одной из них, наклонился и страшным шёпотом спросил:
– Бабушка, какой сейчас год?
– Ась?
– Какой сейчас год, бабушка?
– Урожайный год, сынок. Много помидорчиков уродилось. Я тебе вот это ведёрко за двести рублей продам.
«Издевается», – с грустью подумал Артур, – «за двести рублей помидоры продаст, тоже мне. Ничего смешнее придумать не могла», – Саламатин отошёл в сторону, туда, где у клумбы возвышалась зелёная переполненная урна. Взгляд Артура упал на яркую газетёнку вроде тех, что он каждое утро извлекал из своего почтового ящика и, пролистав, откладывал для хозяйственных нужд.
«В нашем городе состоится всероссийская премьера фильма режиссёра Лопатина», – прочитал он. Н-да… очень, прямо скажем, полезная информация. Хотя… стоп! Какая—какая премьера?
Когда было нужно, Артур соображал быстро. Он, не обращая внимания на косые взгляды прохожих, вытащил из урны газету и тут же внимательно рассмотрел её. В левом верхнем углу мелким чёрным шрифтом значилось: «4 сентября 2015».
Артур мысленно выругался. Всё это действительно было каким—то бредом, притом бредом по—жуткому реальным.
В следующую секунду Саламатин сорвался с места, мигом подлетел к двери фотоателье, распахнул её и вбежал внутрь.
Увы, это не сработало; внутри вместо привычного китайского магазинчика оказалась пустая комната с ободранными стенами, а снаружи остался всё тот же самый Новосибирск из прошлого.
Одно дело – читать про путешествия во времени в книжках, другое дело – спутешествовать ненароком самому. Герои книжек, впрочем, никогда не отчаиваются и не сидят сложа руки; с первых же страниц они начинают деятельно менять историю в лучшую сторону, сообразуясь со своими обширнейшими знаниями.
