Шолом-Алейхем - Мистер Грин находит занятие

Мистер Грин находит занятие
Название: Мистер Грин находит занятие
Автор:
Жанр: Зарубежная классика
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Мистер Грин находит занятие"

«– Хау ду ю ду, мистер Шолом-Алейхем? Не знаю, узнаете ли вы меня? Мы с вами некоторым образом в троюродном родстве состоим… То есть не с вами, а с вашим Тевье-молочником и его родственником Менахем-Мендлом из Егупца… Ага! Не правда ли, это вам интересно? Вы даже остановились… Постойте же со мной минуточку вот здесь, на тротуаре, поговорим немножко насчет Америки, что это за страна золотая… И не столько об Америке, сколько о ее бизнесе, о том, как здесь сохнут и дохнут в богатстве и чести, покуда бог пошлет настоящий джаб, а когда господь помог и вы уже добились настоящего занятия, тогда есть надежда со временем заработать еще, подняться выше, дорасти до этакого Джейкоба Шифа, Нейтана Штрауса или, на худой конец, до Гери Фишла, – одним словом: стать олл райт… Я пока не могу сказать о себе, что я – олл райт, но джаб, слава богу, я уже имею, и самое приятное в этом занятии то, что я дошел до него сам, собственным своим умом… Однако я вижу, что вам не терпится, вы хотите знать, кто с вами говорит? А если я вам скажу, что говорит мистер Грин, вы будете думать; зеленый? желтый? синий? Это все равно, что ничего… здесь я называюсь Грин, там назывался Гринберг…»

Бесплатно читать онлайн Мистер Грин находит занятие


– Хау ду ю ду[1], мистер Шолом-Алейхем? Не знаю, узнаете ли вы меня? Мы с вами некоторым образом в троюродном родстве состоим… То есть не с вами, а с вашим Тевье-молочником и его родственником Менахем-Мендлом из Егупца… Ага! Не правда ли, это вам интересно? Вы даже остановились… Постойте же со мной минуточку вот здесь, на тротуаре, поговорим немножко насчет Америки, что это за страна золотая… И не столько об Америке, сколько о ее бизнесе, о том, как здесь сохнут и дохнут в богатстве и чести, покуда бог пошлет настоящий джаб[2], а когда господь помог и вы уже добились настоящего занятия, тогда есть надежда со временем заработать еще, подняться выше, дорасти до этакого Джейкоба Шифа, Нейтана Штрауса или, на худой конец, до Гери Фишла[3], – одним словом: стать олл райт… Я пока не могу сказать о себе, что я – олл райт, но джаб, слава богу, я уже имею, и самое приятное в этом занятии то, что я дошел до него сам, собственным своим умом… Однако я вижу, что вам не терпится, вы хотите знать, кто с вами говорит? А если я вам скажу, что говорит мистер Грин, вы будете думать; зеленый? желтый? синий? Это все равно, что ничего… здесь я называюсь Грин, там назывался Гринберг. Откуда я? Из Одессы? Из Одессы… Из Егупца? Из Егупца… Из Касриловки, из Теплика, Шполы, Умани, Бердичева – словом, из тех мест… И торговал я, как все евреи. Крутил, маклерствовал, пока не настало то самое веселое время, пока не выгнали и пока мы не дотащились сюда, в страну Колумба. А тут ели, ели до тех пор, пока последнюю рубашку не проели, и тогда только начали мытарствовать по-настоящему. Никакой работой не брезгали, но ничего не удавалось. Наступил месяц элул. Пришло время осенних праздников, и я увидел, как в газетах рекламируются канторы, синагоги, молельни. В витринах магазинов появились молитвенники – обыкновенные и праздничные, бараньи рога, талесы, а публика, вижу, начала улыбаться богу, льстить ему ради бизнеса… Тогда я подумал и говорю самому себе: «Мистер Грин! До каких пор ты будешь „зеленым“? Надо и тебе поживиться от месяца элула, от десяти покаянных дней!» Но хорошо сказать «поживиться», когда можно поживиться… За что я могу приняться? Сделаться кантором? Но я никогда сапожником не был… Резником? Но мой отец никогда извозчиком не был… Раввином я и подавно не стану, потому что знаю грамоту и понимаю значение слов… Разве что мясником по строго кошерному мясу? Но я и дома никогда не торговал крадеными лошадьми… Углубившись, как ваш Тевье говорит, в такие мысли и рассуждения, я зашел в синагогу… Начало месяца элула, народ молится, читают псалмы… Помолились, тогда один из прихожан говорит: «А кто же нам протрубит в рог?» – «Протрубить? – отзываюсь я. – Разрешите мне…» Вы, пожалуй, спросите, откуда я умею трубить в рог? А дело вот в чем: трубачом я дома действительно не был. И отец мой – тоже. И дед не был. Но, – мальчишки-озорники, мы в праздники, бывало, раздобудем где-нибудь рог и спорта ради трубим в него до тех пор, пока служка не выгонит из синагоги. Короче говоря, – я это дело знаю, и, как вы говорите, – раз сказано, что он может, так о чем толковать… И вот взял я в руки рог, да как протрубила – сначала с трелями, а потом закончил на одной ноте, протяжным звуком, ну, прямо-таки отсюда до Бруклинского моста! Услыхав такую музыку, прихожане и говорят: «Откуда будете, молодой человек?» – «А не все ли вам равно?» – отвечаю я. – «Может быть, останетесь у нас трубить на праздники? – спрашивают они. – Наш трубач умер». – «Если бы это могло меня прокормить, – говорю я, – пожалуй». – «Делать жизнь, – отвечают они, – одним этим трудновато. Разве что вы бы еще что-нибудь делали к тому же» – «А именно? – спрашиваю. – Что мне еще делать? Быть к тому же кучером? Подметальщиком или дворником?» А они мне: «Коль скоро вы трубач, то есть умеете трубить в рог, мы не можем предложить вам такие грубые работы. Единственное, что мы могли бы вам дать, это „ченс“[4], чтобы вы могли трубить еще в одной синагоге…»

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru


С этой книгой читают
«Красивая древняя река Буг, протекающая на юге между Днепром и Днестром и впадающая, как и они, в Черное море, пересекает две губернии – Херсонскую и Подольскую – там, где, раскинувшись в беспорядке, стоят два еврейских местечка – Голта и Богополь. Оба местечка составляют, собственно, один город, но река разлучила их, словно разорвала пополам, а люди связали мостом, так что оба местечка снова соединились в один город: вот вы как будто в Богополе,
«Мариенбад» – не роман, а путаница в 36 письмах, 14 любовных записках и 46 телеграммах. Шолом-Алейхема хорошо читать в трудные минуты жизни – становится легче. Шолом-Алейхем просто незаменим, когда жизнь кипит и все вокруг поет и радует. Шолом-Алейхем именно так передает полноту и выразительность, юмор и лиризм человеческих отношений. Вот такой это писатель. И за это ему благодарны все, кто когда-либо открыл его книги. Писатель творит свой собств
Серия монологов, объединенная в книге «Тевье-молочник», писалась Шолом-Алейхемом и печаталась в периодической печати в течение двадцати лет 1894–1914 годы.
«– Будь я Ротшильд… – размечтался касриловский меламед однажды в четверг, когда жена потребовала денег, чтоб справить субботу, а у него их не было. – Эх, если бы я был Ротшильдом! Угадайте, что бы я сделал? Первым долгом я завел бы обычай, чтобы жена всегда имела при себе трешницу и не морочила голову каждый раз, когда наступает долгожданный четверг, а субботу отпраздновать не на что… Во-вторых, я бы выкупил субботний сюртук… Впрочем, нет! Женин
«Господину де Серненвалю было около сорока лет. Он безмятежно проживал в Париже, тратя по двенадцать-пятнадцать тысяч ливров ежегодной ренты, не интересуясь более торговыми делами, на поприще которых прежде сделал карьеру, и довольствуясь в качестве единственного отличия почтенным званием парижского буржуа, метящего в эшевены…»
В сборник вошли наиболее известные сказки датского писателя: «Гадкий утенок», «Дюймовочка», «Девочка со спичками» и др.
Широко известный роман классика английской литературы.Для Уайльда всякий человек погружен в реальный поток жизни, зависим от нее и меняется вместе с ней, совершая духовный и этический выбор и принимая ответственность за нее. Однако вот этой зависимости и ответственности и не хочет главный герой. Крушение, к которому приходит Дориан Грей, неотвратимо, как крушение человека, пытавшегося заменить реальность грезой и не оглядывающегося на общечеловеч
Джонатан Свифт (1667–1745) – англо-ирландский писатель. Англичанин по происхождению, он вырос в Ирландии, раздираемой гражданской войной. Его обостренное чувство справедливости нашло отображение в творчестве. Он защищал права простых ирландцев, стал священником, был магистром в Оксфорде, издавал книги, получил степень доктора богословия, был назначен деканом собора. Джонатан Свифт вел активную просветительскую деятельность, политическую борьбу, в
«… Посусолил Фита перо:«Предписание № 666. Сего числа, вступив надлежаще в управление, голод в губернии мною строжайше отменяется. Сим строжайше предписывается жителям немедля быть сытыми. Фита». …»
«… И ведь главное что: вольные в чуйках свое дело знали – чисто будочниками родились. В участок тащили, в участке – и в хрюкалку, и под микитки – ну все как надобно. Жители от радости навзрыд плакали:– Слава тебе, господи! Довелось: не кто-нибудь, свои бьют – вольные. Стой, братцы, армяк скину: вам этак по спине будет сподручней. Вали, братцы! Та-ак… Слава тебе, господи! …»
Афанасий Тищенко. Нафаня. Безобидное детское прозвище ставшее его именем в страшном мире, основным населением которого являются монстры. Да такие, каких не в каждом ужастике увидишь.Нафаня, домовой из детского мультика. Так и Афанасию пришлось стать домовым, благо сверхспособности даруемые этим новым миром позволяли вольготно чувствовать себя именно в городах, скрываясь в них от упырей и не только. Для одних он был хорошим домовым, помогая при сл
– Почему ты постоянно смотришь в окно?– Привычка с детства. Каждую свободную минуту я проводил у окна, надеясь увидеть там мать.– И до сих пор её ждёшь?– Нет. Теперь я надеюсь увидеть там тебя.Содержит нецензурную брань.