– Олив, дочь моя, – отец сидел в своем огромном кресле за рабочим столом. Этот кабинет в нашем столичном особняке я не любила больше всего. Не из-за мрачного оформления темных стен, не за узкие высокие окна, больше подходящие какому-нибудь древнему собору. Нет. Меня выбивали из равновесия, доводя до тошноты, вот такие разговоры, один из которых отец намеревался начать сейчас.
В прошлый раз я получила указание, как именно нужно соблазнить нашего наследного принца, и кто в это время должен присутствовать, чтобы засвидетельствовать само событие. Помню, как меня два часа выворачивало в ночную вазу, стоило только закрыть двери собственных покоев.
Высокий, худой, со сцепленными пальцами, отец мне напоминал паука своей холодной расчетливостью. Вся столица была оплетена его тонкой, едва уловимой, но точно выверенной паутиной. Только однажды я попыталась пойти наперекор его воле и тогда смогла оценить весь масштаб происходящего вокруг. Тщательно продуманный план, как сбежать к тетке, сестре матери, разобранные до мелочей ходы, накопленные деньги, готовый транспорт…
Я не ушла и за два квартала, как меня, переодетую в крестьянское платье, с измазанным ореховой краской лицом, совершенно не похожую на себя, поймали, поприветствовали с поклоном и доставили пред родительские очи. Отец не кричал, не угрожал, но предупредил, что не простит подобной выходки еще раз. А на другой день в поместье сменился весь штат прислуги. С тех пор я четко знала, что каждое мое слово, каждый жест записываются и доносятся отцу, складываясь стопкой в отдельную папку. Не стоило и сомневаться, что подобные папки имеются и на каждого члена королевской семьи, и на любую, хоть немного интересующую отца, особу в Мероне.
С наследником я не справилась только потому, что принцу было откровенно скучно. Молодой, горячий, он мечтал о боях, к которым король Антуан его не допускал, а девушки, с их жеманностью и улыбками его не интересовали в то время вовсе.
Признаться, я была безмерно рада, что мне не удалось справиться, несмотря на недовольство и гнев отца. Даже сработай план отца так, как он рассчитывал, единственное место, на которое я могла надеяться – это должность фаворитки при единственном наследнике. А это не то, чего хотят хорошие девочки. Так что, выслушивая упреки отца, когда место в постели принца досталось резкой и совершенно не женственной племяннице генерала Фау, я внутренне ликовала, хотя из глаз лились слезы, еще больше нервируя родителя.
Но это было давно. С тех пор в мои задачи входило только наблюдение за королевской семьей, словно других соглядатаев было мало. Но я безропотно, день за днем, ходила в свите Вивьен, запоминая и записывая все, что могло бы как-то помочь «на благо семьи», стараясь не задумываться о возможных последствиях.
Теперь же, стоя напротив стола, в узкой полосе света, я как можно сильнее сжимала пальцы, чтобы не позволить отцу заметить, как сильно дрожат мои руки.
– Дочь моя, – нагнетая обстановку до невыносимого напряжения, медленно повторил мой родитель,– как тебе известно, мы в процессе заключения мирного договора с Сайгорой.
Я только кивнула. Слухи по дворцу ходили уже дней десять, но точно никто ничего не знал, так тщательно скрывались детали.
– Через пару дней Антуан объявит, что мы достигли соглашений с нашими соседями, и гарантом мира будет выступать брак Вивьен и Ола, принца Сайгоры, – многозначительная пауза мне не понравилась вовсе, как и тот колючий, холодный взгляд, что прошелся по моей фигуре. С трудом сдерживая порыв передернуть плечами от волны мурашек, прошедшейся по спине, я позволила себе только сглотнуть вязкую слюну, надеясь, что это останется незамеченным и мне потом не придется стоять на коленях за проявленную несдержанность.
– Догадываешься, что я буду просить от тебя?
Просить? Я только сильнее сцепила зубы, чтобы не позволить проявиться лишним эмоциям. В этом доме меня, после смерти матери, никогда ни о чем не просили. А даже если это и называлось просьбой, по сути являлось приказом или требованием. В зависимости от ситуации.
И все же, не позволяя эмоциям проявиться, я тихо, как полагается примерной дочери, ответила:
– Думаю, я нуждаюсь в пояснении, отец, – присев в полагающемся книксене, я склонила голову, выражая полную покорность судьбе и воле родителя.
– Так как договор предполагает отправить в Сайгору по одной невесте за каждый год войны, ты станешь одной из тех семи леди, что будут сопровождать нашу принцессу.
Устояла я только благодаря многолетней выдержке и жесткой дрессуре, которую отец с бабушкой именовали воспитанием. Всегда зная, что мне не придется самостоятельно выбирать мужа, тем не менее, я никак не ожидала, что судьба поведет меня в страну суровых, гордых и решительных горцев.
– Как ты понимаешь, твое имя попало в этот список не просто так. Подойди ближе,– почти ничего не видя перед собой, на дрожащих ногах, я медленно приблизилась к столу, на котором разложенные веером лежали тонкие папки с прикрепленными черно-белыми угольными портретами мужчин. Вытянув два, отец бросил их на дальний край стола, так чтобы мне было удобнее рассмотреть.– Эти двое, АсмундЙор и МаддисХеррет – держат в своих руках самую большую военную мощь в Сайгоре. Твоей задачей будет привлечь внимание одного из них и стать супругой командующего. Любого. Как видишь, я подумал и о твоей выгоде. В этот раз у тебя есть шанс сделать все так, как захочется самой.
Несколько минут в кабинете висела такая тишина, что я, кажется, слышала собственное сердце, что стучало едва ли не в горле. Не видя портретов, с трудом сдерживая головокружение и дурноту, я подняла взгляд на отца. В холодных глазах мелькнула злоба, которую я иногда ощущала спиной, но еще ни разу не видела вот так, прямо:
– Но если ты посмеешь сделать что-то не так или еще раз не справиться со своими обязанностями, помни, моя милая Олив, семья тоже может отвернуться от тебя. Свободна.
Оказавшись за дверью, я едва не рухнула на руки своей служанки. За столько лет я, казалось бы, должна свыкнуться с таким отношением, но где-то в глубине все еще сидела обида, в обнимку с детской надеждой, что меня все же любят в этом доме. Пусть не так, как этого хотелось бы, как это мне давала мама, которую я уже помнила не слишком хорошо, но хоть как-то. Однако раз за разом, слушая распоряжения отца, я убеждалась, что являюсь только инструментом в его руках. К тому же не самым удобным и полезным.
