Хочу клубком свернуться, словно котик,
И на коленках у тебя уснуть.
И эррр тянуть, и вывернуть животик,
И коготки расставить и втянуть.
Пить молочко из блюдечка на кухне
Хрустеть костями рыбки под столом
Зажмурить глазки и жалеть, что мух нет!
А бегать просто так – такой облом!
И понимать, что лучше всем, чем хуже
Погода за окном, где мой отряд…
И оказаться не котом, а мужем,
Которого легко задел снаряд
Ко мне собираются в полночь все души котов
Которых когда-то кормил я с руки и лелеял,
С которыми вместе порою я вечное сеял.
Я вам о котах говорить бесконечно готов!
Я очень старался, я клялся о них написать!
О всех не забыть, и о каждом поведать подробно.
Все кошки на свете красивы – они бесподобны!
И я не устану страницы их жизней листать.
А было их много, так много, что всех перечесть
Мне будет не просто на этом священном страданьи.
Но я постараюсь, а вы задержите дыханье,
Ведь кошки и разум эпохи, и совесть, и честь!
Они принимают все наши грехи на себя,
Они умирают где наши разбились зерцала.
И лечат сердца, если боль в них опять замерцала
И ждут нас до смерти, свой дом беззаветно любя.
Они понимают! Они понимают без слов!
Они говорят нам порою и позой, и жестом!
Я видел, я знаю: они признают лишь Любовь!
И споры об этом со мною сейчас неуместны.
Сегодня, поверьте, нас ждёт необычная ночь!
Луна мне поможет в моём освещеньи событий.
Все кошки мои в эту полночь достойны открытий
И каждая песнь о себе здесь услышать не прочь!
Они фантастичны! Светлы, грациозны, умны!
Они – продолжение лучиков лунного света!
И пусть эта ночь вам откроет подарок поэта,
Что благославлён и Числом и безмолвьем Луны.
Я был малышом, но запомнил трёхцветную Жанку.
Ещё бы не помнить! Она укусила мой пальчик!
Теперь понимаю: семья ей казалась служанкой
Она – госпожа! И не смей её гладить, мой мальчик!
Однажды исчезла… А, может быть, мне не сказали.
Бесшумно они исчезают – великие кошки!
И несколько лет я один куковал у окошка.
Наш дом опустел… Мир замкнулся на Старом Вокзале!
Была ещё кошка с котятами в Варениковской
Не наша… хозяйки… запомнились только котята…
Мы на сеновале их прятали от Акробата
Был злобен тот пёсик, повязанный цепью бесовской
Потом Слюдорудник. И первый мой личный котёнок.
Но нет! Не на Старом, а только на Новом посёлке!
Весёлый! Гонялся за мною исполненной «пчёлкой».
Доверчиво спал на груди у меня… как ребёнок!
Ах, как он мурлыкал! Как пел его скрытый моторчик!
Как ласково кожи касался моей коготками!
Я гладил его полосатую спинку руками
А розовый носик! Надёжный и точный приборчик!
Но кончилось лето! Я в город уехал учиться…
И больше уже никогда я его не увидел
Куда он исчез? И кого я так сильно обидел?
Зачем ты, Господь, посодействовал нам разлучиться?
А вот в Краснодаре мне так и не встретились кошки
Хотя у врача, где в апреле я снял уголочек
Одна обитала… Мы виделись только разочек
Не помню ни цвета, ни глаз… Силуэт на окошке.
И снова – Свердловск. У меня появилась собака.
Боксёр энергичный. Да бегать был неприспособлен.
На кошечек с детства хозяином прежним озлоблен,
Он был эгоист – всех котов отрицая однако.
Три года морфлота. В столовой там крысы резвились.
Я видел не раз их в окно, когда был в карауле.
В котлах и клещах мы, подобно подлодкам, тонули.
Да! Крыс было море! А кошечки не появились!
Вернулся до дому и сразу же двинул на Север.
Сначала у тёщи, а вскоре в одной комнатёнке.
В ней Вова и Света росли. И однажды котёнка
Сиамского мы приютили. Даётся по вере.
Прошло две недели. Котёночек наш разродился!
И сразу большое семейство у нас появилось.
Три рыжих котёнка! Откуда? Скажите на милость!
Но может в детали ненужные я углубился?
Я двинул в Фоминский, за мною поехала кошка.
А там уже жил одиноко сиамский котяра.
Я свёл их однажды в надежде, что будет подарок.
Их пять появилось на свет. Все – сиамские крошки.
Сиамцы рождаются белыми. Позже темнеют.
И хвостик, и лапки, и кончики острые ушек.
Они восхищали детей, и меня, и старушек…
Доныне сиамцы в Фоминском свой угол имеют.
А кошка погибла зимою и страшно, и глупо.
Застряла в поленнице мною напиленной летом.
Замёрзла бедняжка… Но может быть хватит об этом
О грустном… О том, как они превращаются в трупы…
С одним из сиамских котят был забавнейший случай.
В картонной коробке для фруктов они находились.
Отверстия круглые сбоку в коробках сверлились,
Чтоб фрукты дышали, чтоб дольше хранились и лучше.
Один туда голову сунул, а вынуть не может!
Картон ведь для нежного тельца почти тот же ножик!
Себе распилил он картоном на шее всю кожу!
Орёт! А все вены наружу! Погибнет? О, Боже!
Иголку и нитку хватаю, и, вынув бедняжку,
Сшиваю края, что порвались и синтомицином
Ему посыпаю тот шов. Это вместо вакцины!
И всё заживает! Такой вырастает милашка!
Откормленный пухленький пышный сиамский бродяга!
Сказать – не поверят, что сам себе шею порезал!
Так важно гуляет, так к кошечкам ластится резво!
Мою операцию он перенёс, бедолага!
Вот так и приходят с годами и знанья, и опыт!
Не в каждой коробке устраивать можно котяток!
И нитку в иголке полезно держать для заплаток.
Природе полезней не громкие крики, а шёпот.
