«О Боже, куда я вернулась», – думала про себя Марта, глядя на пьяных бомжей, которые дрались за пустые бутылки.
Она вышла из междугороднего автобуса и направилась к багажному отделению за своими чемоданами.
Херсон встречал ее дождливой погодой, безразличным видом спешащих людей и переполненными мусорными баками.
Желтые автобусы с потрескавшейся местами краской с ревом тормозили. Они были под завязку набитые людьми, словно килькой. Люди ругались между собой, пихали друг друга, и каждый мечтал, наконец, выйти из ада под названием «херсонская маршрутка».
Водители этих автобусов были несказанными умельцами, которым позавидовал бы сам Юлий Цезарь. Они умудрялись одновременно принимать деньги за проезд, рулить, курить и при этом разговаривать по телефону. Марта, глядя на это цирковое представление, была весьма довольна, что она не испытает на себе этойвсех прелестей общественного транспорта. По крайней мере, сегодня.
Она ждала такси. В мыслях проносились годы, прожитые в США. Штат Калифорния, добродушные странноватые американцы, на которых грех обижаться; свекровь-маразматичка, которая любила поговорить сама с собой; ненавистные рыжие коты, которых так любил ее муж.
Муж…именно по его милости она теперь здесь. Ее американский муж Майкл с упрямой проседью, с которой он тайком от Марты боролся и в дорогом салоне, и дома, размазывая по блестящей голове яичные белки. Но все было тщетным. Марта это замечала, но не подавала виду. С Майклом они прожили несколько лет. Все было в этом браке: и любовь, и дружба, и нежность, и участие. Майкл был прекрасным любовником, мужчина с красивым атлетическим телосложением, уверенный в себе, порой даже слишком. Он не отходил от Марты ни на шаг, ведь она была красавицей. По началу, не отходил. Она первые пару лет никак не могла свыкнуться с мыслью, что живет в другой стране. Ни мамы, ни папы, ни подруг. Одни бургеры. Майкл постоянно работал. У него была своя мастерская по сборке и обслуживанию гоночных автомобилей. Кроме вечной возни в мастерской, он подрабатывал инструктором по вождению гоночных авто. И это было скорее хобби, за которое к тому же неплохо платили. Марта, имея такую возможность, перекаталась на всех известных марках суперкаров.
Майкл зарабатывал большие деньги, и Марте идти на работу не было никакой необходимости. К тому же сам Майкл просил ее не идти на работу. Он хотел, чтобы она всегда была красивой, ухоженной и не замученной. Он был из тех мужчин, для кого внешность и лоск были всегда на первом месте. И он не мог себе позволить, чтобы рядом с ним была второсортная женщина. Поэтому он не жалел денег на одежду, уход и спортзалы. Казалось бы, об этом можно только мечтать. Но всякая женщина, побывав в этой шкуре, поймет, что и это может надоесть. Ведь если вы всю жизнь отдыхаете на лучших курортах мира с All Inclusive, вам все равно рано или поздно захочется сбежать дикарями в палатку на рыбалку куда-нибудь на Днепр и есть шпроты из банки.
Марта в первые годы их совместной жизни не была паинькой. Она всегда знала, чего она хотела, всегда об этом говорила, и он всегда на это реагировал. Она ставила свои интересы наравне с его, никогда не считая себя при этом нахлебницей. Не стеснялась задавать вопросы, не стеснялась закатывать истерики, если он был неправ.
И это, как выяснилось позже, и сохраняло их семью. Ведь, оказывается, Майкл из тех мужчин, которые не могут жить без волшебного пенделя. Есть такой сорт мужчин. Им становится пресно в пресной семье. Им становится скучно, когда все хорошо. Скучно, когда жена с кокошником смиренно ждет его дома. Истерик не закатывает, всё ей всегда нравится. И в постели она тигрица, и кокошник у нее самый модный. Все равно скучно. Вот так и с Мартой. Все было бы хорошо, продолжай она в том же духе. Но людям свойственно, во-первых, меняться, а, во-вторых, момент притирки рано или поздно заканчивается. И вот когда заканчивается период притирки, начинается стадия тихой уютной гавани. Длится эта стадия обычно недолго. Затем гавань плавно и очень незаметно переходит в другой период. Вот тут-то и подстерегают семью обычно всякие катаклизмы. Самый эмоциональный этап – это момент притирки, когда ссорятся с надрывом и мирятся под звук собственной аритмии. И самый агоничный и разрушительный, когда обоим друг на друга наплевать. Именно к этому моменту Марта с Майклом и подошли. К тому же выяснилось, что они довольно разные люди. Поначалу тебе кажется, Боже, как мы похожи, между нами какая-то космическая связь, это что-то невероятное!!! А потом, когда розовые очки пылятся в футляре, ты видишь насколько, оказывается, вы разные люди.
Вот и Майкл оказался скучным, самовлюбленным эгоистом, который только и делал, что ныл все время. Время шло, Марта понимала, что жизнь среди индейцев ее не устраивает, и не думая о том, что отец ей выскажет всё, что он думает по этому поводу, начала бракоразводный процесс. Длился он долго, и за это время, наблюдая за идиотскими поступками своего мужа, Марта поняла, что все делает правильно. Сын Захар тем временем рос, а его вечно страдающий папаша не стремился подавать своему ребенку положительный пример и прививать ему наилучшие качества. Ссоры родителей становились все более частыми, а слово «fuck» было незаменимым атрибутом их общения. Когда документы уже были в руках у Марты, ее счастью не было границ. Она тут же забронировала место на ближайший рейс и стала спешно собирать вещи.
Сегодня ее мысли были грустными, а настроение паршивым, к тому же ее ожидал «приятный» во всех отношениях разговор с отцом. Марта еще раз поняла, что не оправдала надежд родителей. Наверно очень трудно быть единственным ребенком в семье. И тем не менее она не жалела о своем возвращении домой, и единственное, что ее сейчас беспокоило, так это то, что отныне ей придется самой в херсонских условиях зарабатывать и содержать себя и сына.
От чертового гуляша, приготовленного ее мужем на дорожку, у Марты не на шутку разыгралась изжога. Хотя Майкл готовил отменный гуляш. Приготовление пищи для Марты было сокрушительным занятием. Она нехотя, но гордо размазывала по кастрюле нечто, напоминающее смесь горелого мяса и блевотины с непереваренными кусочками овощей и зелени. Вообще это блюдо называлось «рагу», хотя ни внешне, ни по вкусу, это месиво на него и близко не походило. Нудным приготовлениям пищи она предпочитала веселые походы за полуфабрикатами. «Омлет с беконом» (которому ее научила Лола) был пиком совершенства кулинарии Марты.
Лола. Ее лучшая подруга. Как же она соскучилась по ней. Интересно, какая она сейчас? Они не виделись уже несколько лет. С тех пор как Марта уехала в Америку, они ни разу не виделись. А Марты в родной стране не было добрых пять лет. Марта пыталась вспомнить детали лица, походки, мимику подруги. Конечно, они часто говорили по телефону. Но все же это было общение скудное. Другое дело их посиделки в кафе. Марта вспомнила, сколько пришлось пережить Лоле. Ей было жалко подругу. Зная, какие ей на долю выпали испытания, свои горести казались не такими уж и горькими. Сначала Лоле пришлось пережить развод с мужем, потом смерть сестры. Да и сейчас, так и не получив высшее образование, проживая с совместно с родителями и воспитывая одна ребенка, Лола не была особо счастлива. В душе Лола была перфекционистка и мечтала о бурлеске, а получилась классика жанра. Хотя единственное, что у нее было стопроцентно, так это сила воли. И именно это вселяло в Марту надежду, что у подруги все наладится. Марта улыбнулась от той мысли, что сегодня увидит Лолу, они сядут в старенький «москвич» Марты и поедут на трехчасовые посиделки в какое-то кафе. Раньше Марта всегда брала папин «москвич» и абсолютно не стеснялась ездить на этом раритетном монстре. Она уверенно подъезжала на нем к любому ресторану. Особи мужского пола рассматривали ее дефиле с открытым ртом и недоумевали, почему такая яркая мадам ездит на таком неярком автомобиле. Ведь город Херсон был особенным. Здесь все кого-то из себя изображали. Это был город качков и моделей. И даже если парень на последние деньги заправляет свой бак бензином, он все равно будет крут. И пусть автомобиль его будет в кредите, который с трудом погашается, он все равно будет крут. Хорошенькая девушка-пустышка – уже принцесса. Мода на Барби затмевала умы, а новые диеты делали свое дело. Херсон всегда был заложником каких-то странных стереотипов и мнимого пафоса. За границей все было гораздо проще.
