В дверь позвонили, – пришел Олег, растерянный и грустный.
– Мышь, мне срочно нужна твоя помощь! – заявил он с порога, не здороваясь, и скинул огромные ботинки на толстой подошве.
– Ты мне торт «Панчо» еще не принес, – ответила я.
– Да ну тебя с твоим тортом! Заколебала уже.
– Так что случилось? Ты сказать-то можешь? Я не умею читать мысли.
– Сейчас объясню, пошли к тебе.
– Только поп-корн с плиты сниму.
– Ага, давай.
Я побежала на кухню и выключила газ. Кукуруза слегка подгорела, но это не страшно. Мой друг Олег сильно нервничал. Что могло с ним случиться и чем я могу ему помочь? Наверное, это связано с Полиной. Может, у них какие-то проблемы и он хочет посоветоваться?
Я вернулась в комнату.
– Короче, тут такая фигня у меня с Полиной. Вроде бы все нормально, но как-то совсем несерьезно. Вроде встречаемся, а вроде и нет. Иногда она позволяет себя поцеловать, а иногда избегает. Непонятно! Хочу, чтобы она была моей девушкой! Официально.
– Какие мы слова знаем, – иронизировала я.
– Сейчас в лоб получишь, – отозвался Олег. – Помоги лучше.
– А что я могу сделать? – спросила я. – Поговорить с ней?
– Да нет. Знаю я ваши девчачьи разговоры. Ты мне лучше помоги с текстом.
– Каким текстом?
– Помоги эсэмэс для Полинки сочинить, чтобы она прониклась, а? Ситуацию я тебе описал.
– Напиши ей, чего ты от нее хочешь, – советовала я. – Что, типа, она тебе нравится очень сильно и ты хочешь, чтобы у вас все было серьезно.
– Понятно. А как это написать?
– Олег, я же тебе прямым текстом сказала, как и что писать! – возмутилась я.
– Да ни фига ты не сказала, Мышь! – прокричал он в ответ. – Продиктуй!
– Ты дубина, Олег. Ну ладно, слушай и записывай.
– Ага! Давай.
– «Я никогда не был в такой ситуации. Раньше все получалось само собой, а с тобой – невесомость. На свидания со мной ты соглашаешься, а хочу поцеловать – избегаешь. Я не знаю, что думать. Полина, ты мне очень нравишься, я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Напиши, что думаешь. Буду ждать». Успел?
– Успел.
– Отправляй теперь.
– Отправил.
– Теперь жди, что ответит. С тебя торт «Панчо».
Мы ждали полтора часа, но Полина так и не ответила, и Олег ушел домой.
Однажды в начале зимы два года назад моя подруга Полина сидела за последней партой на уроке геометрии. Она долго пыталась вникнуть в доказательство теоремы о равенстве треугольников, написанной на доске светло-зеленым мелом.
Ей не везло с точными науками. При виде большого количества цифр, графиков и схем Полина терялась и чувствовала себя самой беспомощной девочкой в мире. Она слушала и пыталась понять, а иногда вообще ловила себя на мысли, будто математичка и физичка разговаривают на каком-то незнакомом языке.
Тогда Полина открыла тетрадь с другой стороны и начала писать.
Она писала весь урок геометрии.
Потом писала на уроке истории.
Потом на обществознании.
Потом по расписанию была физра, но Полина решила ее прогулять. Она не могла остановиться и продолжила писать дома.
Через три часа и шесть двойных листов Полина поставила точку в своем странном рассказе, где отражалось несколько обычных летних дней в нашем районе.
Там был и жалкий двадцатилетний парень, над которым во дворе издевались все кому не лень. Девчонки останавливали, задавали дурацкие вопросы, ржали над его простыми ответами, а потом прогоняли. И он уходил, всегда гулял один, шел в другой двор. Ровесники обливали его пивом, а потом заставляли собирать банки.
Полина ни разу его не видела, но много о нем слышала. Ей было жалко его. Жалко, что не может постоять за себя, ответить.
Потом она написала о бывшей ученице нашей школы. Она родила за день до выпускного. Одноклассники вовсю праздновали и звонили ей, чтобы поздравить. Она сидела в туалете роддома и, казалось, очень хотела быть там, с ними – в школе, в пышном платье, которое больше не наденет. Она была рада рождению дочки, но какой-то заторможенной, холодной радостью. Отец ребенка от нее отказался еще полгода назад, как только узнал. Позже, дома, подруга слушала «Сектор Газа» и плакала. Это была его любимая группа. Девочка вытирала слезы и собирала дочь на дневную прогулку.
А еще был рассказ о детстве в начальной школе, о девочке, которая умела хорошо рисовать. Особенно хорошо у нее получались целующиеся парочки. Девочки, обнимая тетради и блокноты, выстраивались в длинную очередь – и все для того, чтобы Аня нарисовала им красочный поцелуй на последней странице тетради.
Ничуть не хуже она рисовала зверей. Зайцев, кошек, собак, плюшевых мишек.
Однажды она нарисовала Полине зеленого зайца с красным сердцем, прижатым к груди мохнатыми лапами, на которых читались три волшебных слова. Позже Полина узнала, что парень, который ей давно нравился, подарил этого зеленого мутанта ее сопернице. Полина ни с кем об этом не говорила. Ей было спокойнее думать, что Аня врет.
Еще там было про меня и про всех моих домашних любимцев – трех котов, собаку, двух шиншилл и двух крыс.
Через неделю Полина перечитала свои заметки. Хотелось показать их кому-то, услышать мнение. Но кому показать?
Она дождалась прихода сестры, а поздно вечером, сидя на балконе, Полина молча протянула ей стопку исписанных черной ручкой листов. Сестра прочитала быстро, минут за десять.
– Можно я покажу их одной девчонке у себя в группе?
– Зачем?
– Если понравится, их могут напечатать и заплатить тебе.
– Как хочешь… – пожала плечами Полина. – Хотя я ни о чем таком не думала, когда писала. Само собой как-то вышло. Я вообще их выбросить хотела, порвать… глупости все это…
– Ничего и не глупости. Лучше иди и набери их на компе, – сказала Нина. – Или, хочешь, я наберу, а ты подиктуешь?
– Ну, ладно… – неохотно согласилась Полина. – Пойдем.
Нина печатала быстро, они управились за два с половиной часа, распечатали. Сестра просмотрела текст еще раз, исправила ошибки и положила в свою папку.
Полина сразу об этом забыла, а через неделю, когда они с сестрой сидели на кухне, Нина сообщила:
– Твои рассказы напечатают в журнале для девушек.
Полина разогревала ужин, ставила чайник.
– Журнал «Sixteen» выходит каждый месяц, тираж больше двухсот тысяч, – продолжала Нина. – Первый выйдет через два месяца, в марте. Она бы и сейчас его поставила в номер, но там все расписано на недели вперед.
– Классно, – без энтузиазма отозвалась Полина.
