«Порой она думает, что, пожалуй, он единственный, кому она может хоть ненадолго позволить взять власть над собой…»
Сухой жаркий ветер гонит перекати-поле по раскаленному песку пустыни штата Орегон. На веранде старого дома со скрипом раскачивается кресло-качалка под молодой стройной женщиной. Хината Саито равнодушно смотрит в неоново-голубое небо, на котором ни облачка, только яркое жёлтое испепеляющее солнце; черные зрачки затапливают всю радужку, создавая впечатление, что в нее вселился демон, порождённый оранжевым песком и знойной пустыней. Кисти её изящных рук утомленно свисают с потрескавшихся от жары и времени подлокотников. Кажется, что даже дракону на татуировке с внутренней стороны тонкого запястья Хинаты невыносимо в этом пекле.
– Господи, ещё неделю торчать в этом аду! Целую бесконечную неделю, – произносит она в никуда, облизывая опухшие от сухости губы, и вытягивает вперед длинные голые ноги.
Майкл предсказуемо не отвечает.
Её телохранитель делает вид, что читает какую-то старую потрёпанную книгу, которую нашёл в пыльном шкафу. Ему так проще: можно не смотреть в сторону Хинаты, когда она разгуливает практически полностью обнаженная совсем рядом. Она его босс. С ней нельзя… Нельзя кусать руку, с которой ешь.
На Хинате короткое, лёгкое, тонкое, белое платье, сквозь прозрачный материал которого видны во всех подробностях соблазнительные изгибы изящного тела, но даже в таком виде в этом адском пекле ей невыносимо жарко. Она плавно встает с грацией пантеры и спускается в подвал: там прохладнее.
Чуть больше месяца назад они заняли этот заброшенный дом в надежде переждать, пока всё уляжется, после того как Хината организовала для своего клана Якудзы громкое убийство политика, о котором трубили сейчас все газеты.
За то время, что они здесь торчат, она от скуки изучила каждый уголок в доме. Вот и сейчас Хината в сотый раз ведет тонкими пальцами по рядам банок с непонятным содержимым, пачкаясь в пыли. Внезапно, она замечает бок зелёной бутылки, и ей кажется это странным, потому что раньше она её здесь не видела. Осторожно потянув за горлышко, Хината вытаскивает на свет бутылку ирландского виски. Она взбалтывает содержимое и разглядывает его в тусклом свете. Наверняка крепость напитка зашкаливает, и обычно она подобное не пьёт, но, к сожалению, других развлечений здесь нет, и Хината, найдя на кухне стаканы из мутного поцарапанного стекла, наливает себе и Майклу.
На улице всё та же жара, и Майкл всё так же сидит в тени веранды, уткнувшись в потрёпанные страницы. Хината молча ставит рядом с ним стакан на маленький плетённый стол.
– Жарко. Быстро развезёт, – сомневается Майкл, но после секундного раздумья опрокидывает в себя алкоголь.
Хината отходит от него и вновь садится в кресло. Она пьёт найденный алкоголь небольшими глотками, обжигая себе рот и горло. Через десять минут мир предсказуемо начинает мерно покачиваться в такт с креслом-качалкой.
– Мне надо освежиться, – сонно заявляет она, словно только что проснувшаяся кошка, и довольно уверенно поднимается с кресла, не смотря на кипящий в крови алкоголь.
Майкл только пожимает плечами: она здесь босс, и может делать, что хочет.
В бутылке ещё что-то осталось, и бывший военный доливает себе последние капли. Прищурившись, он заглядывает в горлышко и видит, наконец, пустое дно. Бутылка летит за пределы веранды в контейнер, брошенная меткой рукой, потому что в пустой бутылке нет никакого смысла. Майкл залпом выпивает остатки виски. Задумавшись, он переводит взгляд туда, где небо соединяется с сухой землей.
Хината тянет шланг и сама открывает воду. Она обливает себя с ног до головы, и мокрое платье тут же липнет к телу, обрисовывая каждый изгиб. Острые соски небольшой груди торчат под тонкой тканью, возбуждённые разницей температур.
Майкл теперь пьяно смотрит на неё, и брюки начинают ощутимо давить в районе ширинки. Но думать в эту сторону Майклу не положено. Она платит ему, а он профессионал. Это нужно помнить. Возможно, ему даже стоит называть её госпожа Хината Саито, как и всем, но это правило он игнорирует, а она не настаивает.
И, наверное, точно надо бояться этой женщины, которая, обладая внешностью ангела, имеет дьявольский ум и кровожадный, беспощадный характер. Он не раз слышал, как в клане её между собой называют «дикой лисицей» и считают, что в неё вселился этот злой дух. Но Майкл не верит во всё это.
Мокрое платье Хинаты неприятно льнёт к разгоряченной коже, и она с трудом бесстыже стягивает его, оставаясь только в одних маленьких чёрных кружевных трусиках, которые едва держатся на обольстительных округлых бедрах.
Майкл зажмуривается и трясёт головой, пытаясь избавиться от увиденного. Это станет проблемой, если она начнет приходить в его сны в таком виде.
Шланг всё ещё пляшет в её неуверенных руках, и Хината, так и не справившись с ним зовет:
– Помоги мне.
Майкл лениво поднимается: алкоголь подействовал и на него.
Он пытается ей помочь, но напор воды слишком сильный: брызги всё равно летят во все стороны, и вскоре тонкая рубашка Майкла тоже становится мокрой. Ругаясь, он снимает её и бросает на землю, оголяя рельефный загорелый торс, на котором теперь маняще поблескивают капли воды.
Хинате всегда нравилась подтянутая фигура этого американца. Иногда он больше напоминает ей тигра, чем человека, потому что обладает каким-то грубым животным магнетизмом, перед которым сложно устоять. Когда она впервые увидела его связанного в сарае моджахедов в Афганистане, ей показалось, что от него исходит такой жар, в пламени которого она может сгореть. И только поэтому она не дала ему там умереть, поступившись собственными принципами: не оставлять свидетелей.
