«Порой она думает, что, пожалуй, он единственный, кому она
может хоть ненадолго позволить взять власть над собой…»
Сухой жаркий ветер гонит перекати-поле по раскаленному песку
пустыни штата Орегон. На веранде старого дома со скрипом раскачивается
кресло-качалка под молодой стройной женщиной. Хината Саито равнодушно смотрит в
неоново-голубое небо, на котором ни облачка, только яркое жёлтое испепеляющее
солнце; черные зрачки затапливают всю радужку, создавая впечатление, что в нее
вселился демон, порождённый оранжевым песком и знойной пустыней. Кисти её
изящных рук утомленно свисают с потрескавшихся от жары и времени подлокотников.
Кажется, что даже дракону на татуировке с внутренней стороны тонкого запястья
Хинаты невыносимо в этом пекле.
– Господи, ещё неделю торчать в этом аду! Целую бесконечную
неделю, – произносит она в никуда, облизывая опухшие от сухости губы, и вытягивает
вперед длинные голые ноги.
Майкл предсказуемо не отвечает.
Её телохранитель делает вид, что читает какую-то старую
потрёпанную книгу, которую нашёл в пыльном шкафу. Ему так проще: можно не
смотреть в сторону Хинаты, когда она разгуливает практически полностью
обнаженная совсем рядом. Она его босс. С ней нельзя... Нельзя кусать руку, с
которой ешь.
На Хинате короткое, лёгкое, тонкое, белое платье, сквозь
прозрачный материал которого видны во всех подробностях соблазнительные изгибы
изящного тела, но даже в таком виде в этом адском пекле ей невыносимо жарко.
Она плавно встает с грацией пантеры и спускается в подвал: там прохладнее.
Чуть больше месяца назад они заняли этот заброшенный дом в
надежде переждать, пока всё уляжется, после того как Хината организовала для
своего клана Якудзы громкое убийство политика, о котором трубили сейчас все
газеты.
За то время, что они здесь торчат, она от скуки изучила
каждый уголок в доме. Вот и сейчас Хината в сотый раз ведет тонкими пальцами по
рядам банок с непонятным содержимым, пачкаясь в пыли. Внезапно, она замечает
бок зелёной бутылки, и ей кажется это странным, потому что раньше она её здесь
не видела. Осторожно потянув за горлышко, Хината вытаскивает на свет бутылку
ирландского виски. Она взбалтывает содержимое и разглядывает его в тусклом
свете. Наверняка крепость напитка зашкаливает, и обычно она подобное не пьёт,
но, к сожалению, других развлечений здесь нет, и Хината, найдя на кухне стаканы
из мутного поцарапанного стекла, наливает себе и Майклу.
На улице всё та же жара, и Майкл всё так же сидит в тени
веранды, уткнувшись в потрёпанные страницы. Хината молча ставит рядом с ним
стакан на маленький плетённый стол.
– Жарко. Быстро развезёт, – сомневается Майкл, но после
секундного раздумья опрокидывает в себя алкоголь.
Хината отходит от него и вновь садится в кресло. Она пьёт
найденный алкоголь небольшими глотками, обжигая себе рот и горло. Через десять
минут мир предсказуемо начинает мерно покачиваться в такт с креслом-качалкой.
– Мне надо освежиться, – сонно заявляет она, словно только
что проснувшаяся кошка, и довольно уверенно поднимается с кресла, не смотря на
кипящий в крови алкоголь.
Майкл только пожимает плечами: она здесь босс, и может
делать, что хочет.
В бутылке ещё что-то осталось, и бывший военный доливает себе
последние капли. Прищурившись, он заглядывает в горлышко и видит, наконец,
пустое дно. Бутылка летит за пределы веранды в контейнер, брошенная меткой
рукой, потому что в пустой бутылке нет никакого смысла. Майкл залпом выпивает
остатки виски. Задумавшись, он переводит взгляд туда, где небо соединяется с
сухой землей.
Хината тянет шланг и сама открывает воду. Она обливает себя с
ног до головы, и мокрое платье тут же липнет к телу, обрисовывая каждый изгиб.
Острые соски небольшой груди торчат под тонкой тканью, возбуждённые разницей
температур.
Майкл теперь пьяно смотрит на неё, и брюки начинают ощутимо
давить в районе ширинки. Но думать в эту сторону Майклу не положено. Она платит
ему, а он профессионал. Это нужно помнить. Возможно, ему даже стоит называть её
госпожа Хината Саито, как и всем, но это правило он игнорирует, а она не
настаивает.
