Варг задремал. Солнце клонилось к закату, над лагерем уже вовсю пели цикады и подымался дым костров. Внезапно кто-то начал его трясти.
— Варг, у меня к тебе дело, — Дван был очень озабочен. — Только ты можешь мне помочь...
Он отряхивался ото сна. Ему совсем не нравилось выражение лица друга.
— Что случилось?
— Я... я хочу сегодня провести ночь с Дитой.
Дита была женой кузнеца, возле усадьбы которого они стояли лагерем уже вторую неделю.
Это что за глупости? Почему он ему это говорит?
— А я здесь причем? Сам не справишься?
— Муж...
— Что муж? Ее муж снесет тебе голову, если узнает. А если застанет вас вместе... мне даже сложно представить.
— Мне тоже. Поэтому я прошу тебя помочь.
— Слушай, попроси кого-то другого, а? У меня есть чем заняться, кроме твоих любовных дел.
— Всех, кого мог, уже попросил. Все заняты.
— Чем заняты?
— Эрик сейчас повел к нему подковывать лошадь. Ван заглянет чуть позже с вином и предложит попробовать. Потом Родри возьмет повозку Ивара и проедет мимо. Вместе они должны его уговорить поужинать. Поскольку к этому времени он уже должен выпить, у него проснется аппетит. Ивар будет коптить мясо так, чтобы ветер принес запах в кузницу. Потом ребята затянут вечеринку, как смогут, чтобы он остался в лагере на ночь.
— Ну, ты затеял прямо целое действо, — Варг усмехнулся. — А мне какую роль отвел?
— Я прошу тебя быть неподалеку от нас. Если вдруг кто-то подойдет, или кузнец домой вернется, дашь нам знать.
— И что, кроме меня никого не нашлось на эту почетную должность? Почему бы тебе Изду не пригласить, например?
— Варг, ты единственный человек, которого я не стесняюсь, — Дван замялся.
— О чем ты?! Ты имеешь баб посреди бела дня едва ли не у всех на глазах!
— Сейчас другая ситуация, это не то...
— А что это?
— Это... любовь.
Варг рассмеялся:
— Сколько у тебя таких любовей было?
— Первый раз лет в четырнадцать, и все, — Дван вдруг растерялся. — Понимаешь, я ее не просто хочу, мы разговариваем... Я никогда раньше не разговаривал с женщинами. Мне ее жаль.
— Чего именно тебе жаль?
— Мне жаль, что ей приходится работать в поле. Мне тяжело смотреть, как она таскает воду ведрами для мужа в кузницу, как работает с ним, ведет весь дом, надрывается с этой жизнью... Не знает отдыха — работа, работа, работа... роды, смерть детей... А ночью ее имеет пьяный муж.
— Слушай, она простая женщина, крестьянка. Это ее судьба. Все женщины делают это: работа днем и удовлетворение мужчин ночью. В чем проблема? Надо родиться знатной дамой, чтобы избежать этой доли. Да и знатные бабы тоже с кем-то спят, и не факт, что этот кто-то им даже нравится...
— Варг, я все понимаю, но ты не понимаешь... Она другая... не такая, как все. Она страдает от этого!
— Дван, все от чего-то страдают. Вся жизнь — страдание... Работа, болезни, принуждение... Никто не свободен выбирать жизнь.
— Нет, нет, нет... все страдают, да. Но есть что-то, что может это все облегчить...
— И что же?
— Любовь... любовь может сделать жизнь сносной и даже радостной.
— Дван, прекращай. Ты любишь всех женщин моложе сорока, что тебе далась именно жена кузнеца?
— Не знаю... Ты прав. Но мне жизнь не в радость без нее. Если бы я мог сделать ее богатой и свободной, я бы согласился снова вернуться ради этого в цирк, быть снова рабом. Даже умереть, лишь бы она немного увидела счастья...
Варг сел. Он никогда не слышал ничего подобного от своего друга. Тот готов был заниматься любовью с первой встречной и тут же ее забыть.
— Что с тобой случилось, а? — он всмотрелся в лихорадочно блестевшие глаза Двана. — Ты не заболел?
— Если я даже заболел, я хочу этой болезни. Я хочу умереть от нее. Да!.. Так ты согласен?
Перспектива провести ночь рядом с этими двумя голубками не улыбалась Варгу.
— Может, ты все-таки кого-то другого попросишь? Это все равно, что ты меня приглашаешь быть третьим.
— Не могу.
— Почему?
— Ты один не будешь смеяться. Ты один не будешь мне потом это вспоминать. Ты один не будешь хотеть ее, когда я буду с ней. Ты один способен понять... любовь, — Дван запнулся. — Без тебя ничего не будет.
— Так может и лучше, чтобы не было?
— Может и лучше... Но жизнь, если этого не случится, потеряет вкус.
— Ладно... А ты уверен, что она тебя захочет? Или будешь брать силой?
— Уже хочет.
— Откуда ты знаешь? Вы уже договорились, что ли?
— Да. Сегодня ночью, в саду за кузницей.
— О, боги!..
Они действительно разговаривали. Занимались любовью, потом разговаривали, потом снова любили друг друга. И это было невыносимо. Это было хуже, чем цирк!
— Я хочу тебя! Я хочу тебя везде! Хочу тебя вокруг и внутри меня! И пусть мой муж разорвет меня. Пусть он меня убьет, уничтожит, растерзает... Все, все — за мгновение твоей любви. Никто никогда не хотел любви так сильно, как я. Я еще молода и еще хороша, но моя спина надорвана работой в поле, мои чресла надорваны его вожделением. Я родила троих и всех похоронила. Я знала не много мужчин, но я никого никогда не любила, как тебя... Смейся... Пусть весь мир смеется, но я тебя люблю! Я не просто хочу тебя, я тебя люблю... Ты можешь отказаться от меня, оттолкнуть меня. Ты можешь посмеяться надо мной завтра с друзьями, или рассказать о моей измене мужу, который за это поставит большие крепкие гвозди в подковы твоей лошади. Пусть! Я готова принять побои за эти слова, презрение, смех, даже смерть! Пусть меня забьют камнями, но я люблю тебя! Я готова ползти вслед за Варгом и целовать следы его сапог, чтобы он меня взял шлюхой к вам... Я буду ласковой со всеми солдатами, если у меня есть хоть малейший шанс видеть тебя. Пусть моим телом владеют все, кому не лень — оно не имеет значения. Презирай меня, но я люблю тебя так, как никогда женщина не любила мужчину!
Слова лились потоком. Варг был готов заткнуть уши... Столько любви... Он забыл, что кто-то может говорить слова любви. Просто не верил своим ушам: эта крестьянка способна на такие чувства? Не хотел уже их слышать, но невольно вслушивался. Перед ним встал стройный силуэт с длинной косой. Эда... Если бы она ему это сказала... Но ее умение любить уничтожили в детстве, изнасиловав мать и других женщин на глазах маленькой девочки и убив их. Или способна?..
Ему показалось, что их отношения изменились? Ему показалось это сегодня ночью, или между ними протянулись прочные нити, связав их неразрывными узами? Почему он думает о ней? Варг вспомнил, как она атаковала его на второй день после переворота, как лечила, как гнала через лес, как учила чувствовать центр... Снова почувствовал узкую горячую ладонь у себя внизу живота. Вспомнил, как целовал Эду, а она прижималась к нему этой ночью. Он хочет ее... Хочет ее худое, литое, почти мальчишеское тело так, как никогда не хотел ни одну женщину.
