1. Пролог
Гу Ре никогда не были мирной расой. Жажда крови и сражений у нас в крови. Это все, что мы знаем, это то, как мы живём. В лице Ри Да Ри, воинственной расы рыжих великанов мы приобрели себе вечных соперников. Эта война с Ри Да Ри продолжается чуть ли не с начала времен. Мы то побеждаем, то проигрываем, и в последнем сражении война забрала столько жизней, что мы до сих пор не можем справиться с последствиями. Каждое сражение забирало все больше воинов с каждой стороны. Дошло до того, что наши шаманы вмешались в процесс рождаемости так, чтобы увеличить количество новорожденных мальчиков, а значит и количество будущих воинов. И да, это помогло нам выиграть несколько сражений, но тем самым лишило нас шансов на выживание.
Последняя женщина родилась в Гу Ре тридцать звездных циклов назад, её имя Усала, что буквально переводится как Злая. Но даже ее невозможно назвать Гу Ре, поскольку ее мать, захваченная в плен Ри Да Ри, а отец – брат повелителя Гу Ре, Рангарси. Первый ребенок от Ри Да Ри в правящей династии Гу Ре никому не понравился, как и идея закончить вечную войну с ними и объединиться для выживания. Казалось, гордые и упрямые Гу Ре обречены на вымирание, но так получилось, что те, кто погубил нас, и дали нам спасение и целый мир, который падет под нашими мечами. Каждый из Гу Ре бьется не просто за свою родину, мы сражаемся за свое будущее, которое появилось у нас благодаря женщинам другого мира.
2. Глава 1. Мнимое спасение
Как же больно, от боли задыхаюсь, она не заканчивается. Вокруг только темнота, липкая и всепоглощающая, и он, тот, из-за кого мне пришлось умереть. Подбадриваю себя тем, что он тоже со мной умер, но жаба все равно душит. Он-то смерть заслужил, а я нет! Не сомневаюсь, серенький мою точку зрения не разделяет, но я рада, что в аду ему достанется котел погорячее моего. Что поделать, на святую мученицу я не тяну, а в глазах сереньких и подавно.
«Ты своего мужа точно в могилу сведешь, как и отца!» – кричал как-то отец в пьяном угаре, когда я у него бутылку священного вина забирала.
Кто же знал, что это были вещие слова? Папа был прав, впрочем, как и почти всегда. Например, начиная с того самого момента, когда вручил мне на попечение троих сестренок, отец из него явно никудышный. Куда он смотрел, когда их забрали и отвезли к этим ужасным генералам? Если душа моя и останется на этом свете, то всю оставшуюся жизнь буду мучить его наравне с Ферером. Надеюсь, с сестрами все хорошо, и хотя бы в этом случае Ферер сдержал слово, если же нет, такого мстительного духа ещё наша земля не видела. В порошок сотру!
Даже злоба и страх перед адом и за сестер не помогают справиться с виной. Она тяготит, словно тяжелая ноша на шее. Или это руки монстра на моей шее? Явно не успел задушить, чтобы хоть как-то отомстить мне. Зная, кто он такой и на что способен, мне казалось, я буду чувствовать вину за его убийство, но на самом деле религиозный бред, которым усердно потчевал меня в своё время отец, принёс свои плоды. Это все моё религиозное воспитание, точно знаю!
Не тот романтичный бред, что так лезет в мою голову из последнего романа, который я прочитала. Там молодая служанка влюбилась в графа, и он отвечал ей взаимностью, но когда получил от нее желаемое, выгнал на улицу и женился на девушке, подходящей по статусу. Так вот, эта служанка явилась на свадьбу и зарезала графа, а потом и себе всадила нож в сердце. Когда я это читала, слезами заливалась, а теперь думаю, что лучше бы вообще читать не умела! Поверить не могу, что я считала такую концовку очень романтичной. Что романтичного в том, что мы вместе умрем? Лучше бы умер только он и не от моих рук. А так, что нас ждет кроме ада?
Мне не знакома их религия, так что без понятия, что случается с теми, кого отдают в жертву этому их богу Узинари. Как-то странно его имя звучит: «узи …нари». Нари Ре переводится как моя жена, значит нари – это жена. При этом имя бога Узинари, ой, чует моё сердце неспроста это. Есть что-то в этом жертвоприношении очень неправильное, и это никак не выходит у меня из головы.
Вспышка света буквально жжет глаза, и я с трудом понимаю, что обо всем этом я думала лишь одну долю секунды. Вот заснеженный замок Ледвиги, вязкая чёрная темнота вокруг, а затем яркий свет дня. Но даже это не сравнить с тем, что мы падаем с огромной высоты. Крик застрял где-то в горле, вместе с воздухом, который выбило из груди от вида стремительно приближающегося пейзажа лесного массива и широкой реки, потому что оказалось, что мы с огромной скоростью падаем на землю.
«Не двигайся», – раздалась команда в голове от монстра, заставив тут же сделать наоборот.
Дернулась назад насколько это возможно в воздухе, и тотчас он схватил меня и снова к себе прижал. Земля все приближалась, и когда уже не было видно ничего кроме густой странной растительности, нас буквально что-то подхватило и унесло в сторону, причем с ускорением. Кажется, я разоралась во все горло и повисла на монстре, словно детёныш на матери. Так продолжалось, пока я не охрипла, и Наяна не издала громкий урчащий звук. Змееящер, оса размером со слона ловко летит над лесом, размахивая огромными крыльями и держа зубами монстра за амуницию. Она будто бы тоже смеётся надо мной. Почему тоже? Потому что, судя по кривой и устрашающей улыбке, меня сейчас будут убивать с особой жестокостью. Так что мы либо в моем личном отделении ада, либо монстр ужас какой живучий.
– Поговорим? – с ледяными нотками в голосе предлагает монстр.
Отрицательно машу головой, зная, что наши разговоры наедине ничем хорошим не заканчиваются.
– А мне кажется, нам есть, о чем поговорить, – давит монстр, заламывая руку, чтобы вытащить из-за спины нож.
Я почувствовала, как он его вытащил, но не видела. Все время пока мы падали, боль затихла, но, стоило ему убрать нож, снова усилилась, перед глазами потемнело, а тело ослабло. Руки не смогли удержаться, как и ноги, и я почти полетела вниз, в последний момент он схватил меня за руку и сжал так, что аж ребра захрустели.
– А ведь это только малая часть той боли, что ты мне причинила, Моя Слабость, – с ненавистью проговорил он мне на ухо.
Наяна начала опускаться, яркие солнечные лучи раскрасили ее кожу в золотистые оттенки, а кожаные крылья словно загорелись огнем из солнечных отблесков. Сердце остановилось на мгновение, стоило осмелиться и посмотреть монстру в глаза. В них горели те же искорки, правда, алые, полные зла. Мои руки задрожали от желания коснуться его глаз, будто бы это сможет снять моё наваждение. И я сделала это вопреки логике, здравому смыслу и прежде всего его презрительному взгляду. Пальцы коснулись нежной кожи век, и боль в спине стала меньше, почти незаметной на фоне ритмичного биения сердца в ушах. Он прикрыл глаза, будто принимая это касание, а затем просто отпустил. Приземление не было мягким, даже если учитывать то, что я упала в прибрежный ил и сразу же увязла почти по пояс, утонув в нем.
