Я просидел в камере несколько часов, пока ко мне не наведался Адам. Его было слышно издалека. Он влетел в штаб, раздавая команды на ходу: с кем-то заговорил, кого-то отчитал, с кем-то шумно поздоровался. Наконец, его голос раздался за дверью. Он о чём-то спорил с Джексоном.
Дверь резко распахнулась.
– А ну-ка, зайди! – приказал Адам.
Он чуть ли не втащил Джексона внутрь, поставил его напротив себя и встряхнул так, что даже я ощутил, как качнулся трак. То ли удар был сильным, то ли Джексон тяжёлым. Скорее всего второе.
– Что с тобой происходит? – требовательно спросил Адам.
– Он убийца, сэр.
– А ты нет? А я? – Адам ткнул в меня пальцем. – Мор не виноват, что ему такой Дар достался…
– Да. Не виноват, – перебил его Джексон. – А убивать его тоже Дар заставил? Нет, Фрэнк! Он сам так решил. Это его выбор. И это его вина!
К моему удивлению, Адам не поддался эмоциям и не перешёл на крик. Он обнял лицо Джексона ладонями – совсем как моё недавно, – и заставил смотреть прямо на себя.
– Эндрю, я хорошо тебя знаю. Мы с тобой далеко не первую кампанию проходим вместе. И ты никогда не вёл себя так. Каких бы ублюдков нам не предстояло поймать или уничтожить. Никогда. – Джексон попытался отвернуться, но Адам не дал ему это сделать. – Лучше скажи сам.
И Джексон сдался. Он выдохнул, съёживаясь раза в два от прежнего размера, и что-то буркнул себе под нос.
– Громче! – потребовал Адам.
– Я испугался, – повторил Джексон.
– Испугался? Ты?
– Да, сэр.
Джексон бросил на меня хмурый взгляд, но Адам цыкнул на него, и он ничего не сказал про то, что я стал невольным зрителем их откровенной сцены.
– Смотри на меня! – рявкнул Адам. – А ещё раз прикроешься военной формой, я лично сорву с тебя сержантские погоны.
Джексон заметно вздрогнул и замотал головой. Кажется, угроза возымела на него действие.
– Да, Фрэнк, – выдавил он из себя.
– Как меня зовут? – спросил Адам так нежно и вкрадчиво, что даже у меня по спине побежали мурашки страха.
– Адам, – почти беззвучно ответил Джексон.
И тут произошло кое-что неожиданное. Джексон поднял руки и бросился на Адама – бросился обнимать его.
– Я так испугался за тебя! Всё это время боялся, что с тобой что-нибудь случиться, – затараторил он. – Все эти твои танцы со смертью. Твоё глупое геройство. Ты же… Ты… Дурак ты, Адам!
Джексон сдавил Адама в объятьях и застыл.
– Ну что ты, что ты, – шептал Адам в ответ. – André! O, André!
Адам продолжил на французском, и я ничего не понял из их дальнейшего диалога. Понял только то, что всё это было странно. Весь так называемый «11 корпус» был очень странным! Здоровяк военный, который сейчас наматывал сопли на кулак, чуть ли не рыдая на плече у Адама. Та быстрая девушка Ти, которая на место проведения военной операции принесла свежезаваренный кофе, чтобы побаловать своего командира. Даже неформально одетый парень с длинными волосами – последний из их четвёрки. Он вообще был одет как типичный хиппи. Как только он в армии держится?! Полковник же был самым странным из всех. Слишком молод для полковника. Слишком опытен для своего возраста. И почему на него не действовал мой Дар? Этот вопрос меня мучал больше всего. Я подозревал, что анализы Адама военные подменили ещё у доктора Мартинса в кабинете. Но какой именно Дар у Адама, не знал до сих пор. Узнаю, если он захочет мне это рассказать. …Прежде чем распихать меня по банкам с формалином.
Наконец, Джексон успокоился и отпустил Адама.
– Когда мы вернёмся домой, ты обязательно пойдёшь к психотерапевту. Доктор Коллинз наверняка соскучилась по тебе. Она славная, правда?
– Не пойду, – заканючил Джексон, словно капризный ребёнок. – Она меня отстранит и…
Он посмотрел в мою сторону и продолжать не стал. Но Адам и так понял, о чём речь. Он похлопал Джексона по плечу и успокоил:
– Ничего она с тобой не сделает! Я ручаюсь.
– А если…
– Никаких если! Ты мне нужен, Джексон. Сам подумай. Как я пойду на Титана без тебя?
Лицо Джексона просветлело. Он этому прохвосту поверил. Как и я когда-то.
– Я пойду, – сказал Джексон, отстраняясь от Адама. – Нам пора выдвигаться.
– Хорошо. Когда Ти вернётся, пусть постучит. Мне надо поработать с Мором.
– Я передам ей.
Адам схватил выходящего из камеры Джексона за рукав и потребовал:
– Пообещай мне, что посетишь доктора Коллинз. Обещай!
Джексон недовольно засопел, но спорить не стал.
– Обещаю. Я схожу на приём к доктору Коллинз.
Джексон вышел, и мы остались одни.
– Ну, здравствуй, Мор! Начнём?
– И не начинай! – огрызнулся я.
Адам достал из кармана ключи и указал на наручники.
– Ты позволишь?
Я встал с кровати, протянул ему руки. Адам взялся расстёгивать браслеты.
– Давай я сразу проведу тебе краткую рекогносцировку. Ты – убийца в федеральном розыске. Мэр Брэкстон лишь верхушка той горы трупов, что ты накопил за свою бытность сверхом. Я тебя не виню, каждый выживает, как может, но даю выбор: или ты остаёшься с нами, или сбегаешь, и по твоему следу выдвигаются федералы. Они, как ты знаешь, предпочитают стрелять по таким как ты, а потом грустно качать головами и спрашивать: «Могли ли мы поступить иначе? Пожалуй, что нет, Опра. Это был единственный вариант для него».
Шутке я не улыбнулся. Ждал, пока он снимет с меня наручники.
Щёлкнул и спал с руки второй браслет. Адам стоял слишком близко, и я ударил без замаха, пока его руки заняты ключами и наручниками.
На огромной скорости в лицо врезалась противоположная стена, под коленом вспыхнула резкая боль, заставляя упасть, и меня дружелюбно принял в свои объятия стальной пол камеры.
Адам сел на меня сверху, скрутив одну руку так, что от боли я не мог пошевелиться.
– Урок номер один, Мор. Не надо думать, что погоны достались мне за перекладывание бумажек с места на место. – Он наклонился, нажимая сильнее. – Ты как? Успокоился?
– Да, – выдавил я сквозь плотно сжатые зубы.
Адам отпустил меня и протянул руку, чтобы помочь подняться, но я зыркнул на него достаточно выразительно, и он передумал. Он пожал плечами и сел на кровать, занимая моё прежнее место.
– За что же тебе достались погоны? – спросил я, растирая ноющее запястье. – В двадцать четыре полковниками не становятся.
– После спецопераций в горячих точках становятся. Те, кто выживают. – Адам улыбнулся своей коронной улыбкой во все тридцать два. – А я везучий сукин сын. Нравлюсь даже смерти, поэтому до сих пор жив.
Адам мигом стал похож на себя прежнего: он самодовольно зажмурился и закачался из стороны в сторону.
– Какой у тебя Дар?
Адам открыл глаза и посмотрел на меня, как на дурачка.
– Я же сто раз говорил: я милый и всем нравлюсь! Даже твоему Дару, правда? Он меня любит.
– Ты нравишься Дару? Я не понимаю…
– Ничего сложного. Ты вот, например, знал, что, когда человек смотрит на что-то, что ему нравится, в его мозгу выделяется чёртова уйма гормонов? А когда человек смотрит на меня, эти гормоны выделяются намного больше. А когда на меня смотрит сверх, часть этих «намного больше гормонов» влияют на креартин и на Дар. Вот так, – он щёлкнул пальцами. – Всё предельно просто. – Адам широко улыбнулся и добавил: – Просто я всем нравлюсь.
