Равнина. Неизвестный год.
Ронан катит тележку с огромной книгой, Мария следует за ним. Она связана веревкой за ногу. Костер и тлеющие угли.
РОНАН. Здесь наше место для раздумий. Возьми и выпей что-нибудь для бодрости, и мрак уйдет.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ (дерзко). Из твоих рук мне пить?
РОНАН. Рабыни должны есть, и пить, и телом быть здоровы. (Дает бутыль). Вода не сделает тебя свободной, но даст надежду, приятный сон.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ (выбивает бутыль). Верни меня обратно в мои земли.
РОНАН. Не хочешь пить? Глупее самок не встречал! Как пожелаешь…
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я представляю ночь, когда тебя зачали, и вижу все возможные улыбки всех богов. А Трикстер ждет, когда придет момент, чтобы напомнить о твоём начале.
РОНАН. Ты шла весь путь, молчала о кровавых ранах на ногах, а когда воду пить я предлагаю, хочешь брызнуть в меня ядом? Вот ваша суть!
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Рыцарь женщин не встречал! Тебе бы, вероятно, мальчиков в доспехах подавай.
РОНАН (грозит мечом). Место знай своё, рабыня! Начинаешь раздражать меня, когда нужно тишины немного.
Они садятся у костра, Ронан проверяет ключ на своей шее, Мария любуется книгой.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Мы столько пересекли дорог, а ты не можешь вдруг представить, что острые мечи идут меня спасать?
РОНАН. Тебя бы там повесели, как ведьму. Красотой своей ненавистна для всех, кто пострадал в войне.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. И я должна всю красоту и молодость отдать тебе?
РОНАН. Я не прошу твоего тела, хоть и хороша собой. Я лишь прошу обычной помощи, что управительница дома может дать путнику после войны.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Но ты не говоришь, куда идем мы. Зачем мы тащим книгу, когда свинья или кабан могли бы место там занять?
РОНАН. Слово есть та причина, что нас толкает босыми ногами по суровым дорогам.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Тот говорит, кто носит башмаки?
РОНАН. Как мне говорить с тобой, когда всё жаждешь каждый раз раздор устроить? На западе бушует небо, а мы несем лекарство, чтоб буйство неба усмирить.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Что в книге есть такого?
РОНАН. Приготовления и превращения.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Кто автор? Не уж-то Ронан – сочинитель?
РОНАН. Кто есть сказитель? Не это волновать должно!
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Как твоя рабыня, я требую, чтоб научил меня читать.
РОНАН. Куда рабынь приводит дерзость? В яму для стервятников. Я этого не допущу, но слово изучать женской особе – угроза всему миру.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я хочу тоже знать, что знаешь ты.
РОНАН. В мире печали множатся с движениями Солнца, а когда узнаешь слово – печали наденут маску ужаса, а театры опустеют.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Страх воина или же всех мужчин? Что это с тобой?
РОНАН. Благоразумие.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Этот тлеющий огонь оставил кто-то, и здесь они неподалеку. Наёмников бродячих и грабителей эта земля кормит немало. Благоразумие? Ты даже не позволил сомневаться в этом странном месте.
РОНАН. Кочевники не будут возвращаться. И меч мой всегда со мной. Не беспокойся.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я не хочу сесть в клетку к тем мужланам похотливым.
РОНАН (готовится ко сну). Более думай не о клетке, а когда на рынок попадешь, и там сотни жадных взглядов будут бичевать тебя.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Хочешь спать?
РОНАН. Тебе спать рано.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Уже темнеет. Я устала от дороги.
РОНАН. Полночи я во сне, полночи можешь отдохнуть. Завтра пойдем быстрей.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. А как же мои ноги?
РОНАН. Мы купим тебе обувь или отнимем у купцов.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я смогу выбрать цвет и форму?
РОНАН. Нет.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Почему мы лошадь не отнимем? И где твои заслуги?
РОНАН. Нет лошади, и нет наград. Я не вернулся за вознаграждением, бой был проигран.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Какая жалость. Как кровь на вкус?
РОНАН. Как вдовий плач в молодом вине.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я так голодна, что даже это мне на слух все больше кажется желанным.
РОНАН. Я позабочусь о еде, тебе придется подождать до завтра.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Жир кабана будет капать в огонь?
РОНАН. Найдем кочевников, посмотрим, что им нужно и что есть у них.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Как можно быть уверенным в таком успехе? А как же зайцы, овцы?
РОНАН. Пастух не будет нашей целью.
Мария пытается уйти, но забывает, что привязана за ногу.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Боги накажут за то, что время отнимаешь у меня.
РОНАН. Куда ты хочешь убежать? Для волков стать добычей?
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Мне по нужде сходить нельзя?
РОНАН. Мочись прям здесь. Я сам природы не стесняюсь ни в коей мере.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Тебе на все плевать?
РОНАН. Приличия мои иссохли, но всячески пытался их питать, чтоб жили.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ (пытается снять платье). Прекрасно.
РОНАН. Стой! (развязывает веревку). Если попытаешься бежать – спасать тебя не буду больше.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Я не припомню таких дел.
Мария уходит. Ронан точит меч.
РОНАН (к самому себе). Молчи и подчиняйся, раб! Я делаю все верно – иду туда, где ждет меня предназначение. Нет! Эта девица мне нужна для пользы. На поле боя, когда в меня всадил копье тот грязный варвар, луч света в грозовые дни ударил в голову мою, и я увидел то, что должно быть записано. И вот здесь книга превращений! Смотри и тише будь! Хоть я наелся грязи, и всякий фрукт мне запахом похож на труп – мне есть спасение!
Приходит Мария.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Встретил демона? С кем говоришь?
РОНАН. Пришла пора мне спать, а ты стой на стороже.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Дашь мне меч?
РОНАН. Он проклят.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Тогда чем себя развлечь?
РОНАН. Подумай над делами, что с тобой творятся. И не спеши, молчи, не думая о ходе тел небесных.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ (небольшая пауза). Тогда все мысли будут о тебе.
РОНАН (ложится на бок). Пусть так. Ночь тихая подскажет, что и как.
Шум ветра, плач младенца вдалеке. Она ждет некоторое время и садится у тележки с книгой, пытается открыть. Игра виолончели. Ронан поднимается и тихо подходит сзади с веревкой.
РОНАН (привязывает за ногу). Не пытайся слово это знать, оно станет для тебя ожогом на века, глупая ты женщина!
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Пусти меня! У меня ведь нет ключа!
РОНАН. Мне велено держать многие глаза от текстов этих.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Кем велено? Ты сам писал!
РОНАН. Ложись-ка спать, и хватит портить ночь. Деревья стонут от твоего нытья.
МАРИЯ БАРДОВОЛОСАЯ. Выбил из меня весь сон.
