Произошло банальное кораблекрушение со стандартным выбросом команды на необитаемый остров. Нестандартным было лишь то. что из 23 членов экипажа на берегу оказались лишь семь человек. Остальных забрало море. А этим семерым здорово повезло. Кто на пробковом матрасе, кто на доске, кто на спасательном круге, они достигли суши.
Здесь им повезло во второй раз. Берег являл собой пологий песчаный пляж. Будь скалы или рифы – плавали бы в прибрежных водах ошмётки человечьего мяса. Но, конечно, больше всего им повезло в том, что в предрассветной мгле капитан гибнувшего судна умудрился заметить вдали нечто похожее на сушу, куда и стал направлять свой корабль,. используя тягу бом-кливера, единственного уцелевшего паруса.
Только-только начало рассветать. Мокрые, в полной растерянности, ещё не пришедшие в себя, моряки собрались в кучку под живописной пальмой. Живописность её заключалась в том, что под порывами ветра её листья на фоне фиолетового неба вытянулись горизонтально и бешено вибрировали а напряжённом воздушном потоке. Люди стояли плотно. Так они пытались сохранить остатки тепла, которое влага и ветер отбирали нещадно.
Среди спасшихся был и капитан. Когда «Тереза», которую ураган трепал как игрушку, начала с ужасным треском разваливаться, он, будучи на мостике, успел надеть на себя спасательный круг. Большинство матросов этого сделать не успело, так как, укрываясь от волн, находилось в низах. Капитан оглядел очумевших матросов и прохрипел: «На колени, черти! Возблагодарим Христа и Пречистую деву за спасение». Мореманы рухнули на мокрый песок. Капитан начал“ „Отче наш…». Остальные подхватили.
Среди рухнувших на колени не все были мореманы, там была и мореманка. Из числа весёлых портовых тружениц, те женщины, которые нанимались на корабли, уходившие в дальние плавания, были самыми отпетыми, самыми бесшабашными. Помимо бурь, штормов, качки, солонины, бытовых неудобств их напрягала ещё и орава азартных мужчин. Такое не каждой по плечу. А Кэтрин было по плечу. За что её и ценила корабельная братия, ценила и удивлялась. Морские бродяги удивлялись не тому, что Кэтрин глушила ром наравне с боцманом, и не тому, что она сноровисто бралась за ружьё, когда прибрежные африканские пираты на своих быстроходных фелюгах шли на абордаж, а удивлялись они её выносливости. Она была способна принять за ночь трёх жаждущих, а утром, как ни в чем не бывало, заниматься приготовлением на очаге маисовой каши с кусочками солонины, напевая озорные портовые песенки
Кэтрин была одной из тех немногих женщин (примерно одна на сто), для которых близость с мужчиной – это всё, это смысл жизни. А поэтому корабельная атмосфера была её атмосферой. На берегу-то жди когда подвалится какой-нибудь пижон. А то и не подвалится. А на судне-то всегда очередь. Конечно, Кэтрин была девушкой не первой свежести. И лицо, и талия подверглись влиянию времени и стиля жизни. Но ребятам с «Терезы» главным было не лицо и талия. Как говаривал поэт: «Была бы с ногами».
Многие капитаны не допускали женщин на борт, мол женщина – к несчастью. А вот как раз отсутствие женщины ка корабле и приводило не раз команду в неуправляемое состояние. Тропическое солнце било в голову снаружи, сперма, разливаясь по крови, била в голову изнутри. Команда дурела, требовала изменения курса, требовала захода в порт. Капитан противился. Вот тебе и бунт с поножовщиной. Вот тебе и капитан в утлой шлюпке, пущенной по воле волн со скромным запасом пищи и воды. Вот тебе и «Весёлый Роджерс» на стеньге.
Капитан Билли Фаст, при большой протяжённости предстоящего маршрута (а короткие маршруты он игнорировал), всегда брал в плавание женщину. И не запирал её у себя в каюте, как делали некоторые, что тоже вело к конфликтам, а включал её в команду в качестве равноправного члена экипажа, а своё имя честно вносил в общий список очерёдности. Это импонировало команде. Это поднимало авторитет капитана. Может быть поэтому за всё своё удивительно долгое капитанство Фаст не мог вспомнить ни одного случая неповиновения. Правда, Фаст и моряк был отменный, настоящий морской волк, который шторм чуял за сутки.
Когда окончательно рассвело, люди, потерпевшие катастрофу, осмотрелись, чтобы оценить состояние местности, на которой они очутились. Местность обескуражила их. Это был узкий, песчаный остров длиной около полутора миль. имевший не более 500 футов в поперечнике. На острове не было воды. С нескольких пальм, что росли на нём, ветер сорвал плоды, соком которых бедолаги утолили жажду. Боцман изрёк: «Все мы здесь подохнем в мучениях. И, страдая, будем завидовать нашим погибшим товарищам». Народ пришёл в уныние: без пищи, а особенно без воды, не этом чёртовом острове долго не заживёшься.
К полдню ураган пошёл на убыль. Ветер значительно спал, но могучие волны продолжали накатываться на берег. Из-за туч выглянуло солнце. Сразу стало жарко. Очистился горизонт. И тут люди воспряли: стало видно, что милях в двух от острова тянется длинная полоска суши.
«Земля, материк!» – возрадовались моряки. Сначала-то возрадовались, но потом поостыли в своей радости. Переправится на материк было не на чем. Вплавь же обессиленным матросам две мили было не преодолеть. Да и плавники акул, возникавшие в волнах, ничего хорошего не сулили.
«Нужно развести костёр, – сказал капитан, – может быть какая-нибудь живая душа нас и заметет». Огонь добыли легко. В кармане у капитана оказалась лупа. Оказалась она там не случайно, как может подумать некий читатель. Билли Фаст постоянно имел её при себе, так как глаза у него сдали и он неизменно пользовался лупой при чтении морских карт Сухие «волосы», надранные со ствола пальмы воспламенились быстро.
Горючий материл, собранный со всего острова, был влажен. Костёр не горел, а густо дымил. «Это и к лучшему, – решил капитан, – дым заметнее, чем огонь. Хотя очень сомнительно, что в округе есть хоть кто-то способный заметить дым. Интересно, куда это мы попали?» Билль Фаст прикинул: «Ураган накрыл нас в ста милях от восточного побережья Южной Америки. Вихрь крутил нас трое суток и гнал на запад. Очевидно мы выброшены на берег недалеко от устья Амазонки.
К вечеру затеплилась надежда на спасение: море стало выбрасывать на пляж обломки «Терезы», из которых можно было бы связать плот Но надежда быстро угасла. Обломков было мало. Несколько досок и кусок мачты. С такого материала плот не свяжешь.
Ночь прошла в тревожном сне. С утра солнце стало припекать несчастных, которые пытались охладится, погружаясь время от времени в прибрежные воды. К чувству голода прибавилась жажда. Пить хотелось нестерпимо. Вид у всех был отрешённый: прав боцман, всех их ждёт здесь мучительный конец. Костёр едва дымил. Капитан приказал собрать выброшенные на берег водоросли и прочий мусор и подпитать костёр. Люди с неохотой потащились к морю, мол, к чему всё это нужно, но всё-таки выполнили приказание капитана. Собранный материал уложили на затухающий костёр, который вновь густо задымил.
